Анатолий Кулемин - На грани апокалипсиса

Две недели назад, 18 ноября, в живописном местечке западнее Мэриленда, в большом бревенчатом доме бывшего лагеря бойскаутов, расположившимся в лесном массиве на берегу горного озера у подножия гор Аппалачи, собралась небольшая группа респектабельных джентльменов. Это была группа посвященных, группа лиц, занимающихся разработками секретных программ Центрального разведывательного управления США.

Среди собравшихся были люди, работающие над секретным проектом «Ультра», руководителем которого был Сидней Готтлиб, и сотрудники Отдела специальных операций из Форт-Детрика (штат Мэриленд). К концу 1953 года директор ЦРУ Аллен Даллес официально утвердил проект «Ультра», а эксперты приступили к завершающей стадии экспериментов.

Официальная цель встречи – обсуждение «Проекта Наоми», которым занимался Отдел спецопераций, а точнее, некоторых вопросов этого «Проекта», суть которого заключалась в разработке новых видов биологических ядов и химического оружия. В частности, обсуждению подлежал саксотоксин – препарат, представляющий собой экстракт моллюска, который встречается на западном побережье США.

Среди специалистов из Форт-Детрика был биохимик доктор Фрэнк Олсон.

Это совещание ученых и высокопоставленных сотрудников ЦРУ, больше напоминавшее отдых, нежели деловую встречу, чего, кстати, требовали законы конспирации, продолжалось несколько дней и закончилось самым неожиданным для всех образом. Именно доктор Олсон послужил тому причиной.

В один из дней все участники встречи обратили внимание на резкие изменения в поведении доктора. Он стал вдруг чрезмерно раздражительным. На утро следующего дня его состояние не только не улучшилось, а еще больше усугубилось. Когда же дело дошло до оскорбительных и беспричинных выпадов со стороны Фрэнка Олсона в адрес своих коллег, настроение у присутствующих было испорчено окончательно: всем стало ясно, что дальнейшее продолжение совещания не только бессмысленно, но и невозможно.

Ни понять, ни тем более объяснить такого резкого изменения поведения доктора Олсона – человека общительного, компанейского, обладающего чувством юмора – никто из присутствующих не мог. Никто, кроме Сиднея Готтлиба. Именно он, решив испытать сильнодействующий препарат, проходивший в программе «Ультра» основным компонентом и имеющий кодовое название «сераним», подсыпал его в стакан с водой Олсону: тот любил запивать ей ликер. Чем руководствовался Готтлиб, принимая такое решение, из каких соображений он исходил, знал только он: логическое объяснение такому поступку найти трудно, если вообще возможно. Дело, однако, было сделано и это дало первые результаты: психика доктора Олсона была сильно нарушена. Когда Готтлиб это понял, он сообразил, какую ошибку совершил, и чем эта ошибка может ему грозить. Настоящий же страх Готтлиб испытал двумя днями позже, когда ему позвонил начальник Олсона, руководитель Отдела специальных операций полковник Винцент Руэт. Не вдаваясь по телефону в подробности, полковник попросил о немедленной встрече с ним и его заместителем Лэшбруком.

Именно на этой встрече, когда Руэт рассказал о визите к нему доктора Олсона и о том разговоре, который между ними состоялся, Готтлиб испугался по-настоящему. Он понял, что преступил черту и вошел в недозволенную зону. Еще он понял, что для того, чтобы сохранить свое служебное положение, а возможно, и избежать суда, ему необходимо предпринимать какие-то меры. Безотлагательно и тайно.

На этой встрече они (полковник Руэт, Готтлиб и Лэшбрук) приняли решение о необходимости срочно показать Олсона одному из ведущих специалистов в области психиатрии – бывшему военному психиатру Гарольду Абрамсону. Этот человек пользовался абсолютным доверием: он давно и тесно сотрудничал с ЦРУ, знал и свято хранил многие его секреты.

Переговорив предварительно с Абрамсоном по телефону и договорившись с ним о встрече, Руэт, Лэшбрук, Олсон и Гарри Пелп, тоже сотрудник Управления технических служб, курирующий работу нью-йоркского крыла по программе «Ультра», первым же рейсом вылетели в Нью-Йорк.

Обследование, которое провел Гарольд Абрамсон на одной из конспиративных квартир, задействованных Готтлибом и курируемых Пелпом в проекте «Ультра», дало неутешительные результаты: тяжелейшей формы психоз, галлюцинации, мания преследования, маниакальный страх. Олсону требовалась немедленная госпитализация и длительный курс лечения. До решения этого вопроса его поселили в гостинице «Стетлер»; для обеспечения постоянного контроля над Олсоном с ним в номере должен был поселиться Лэшбрук. Однако в последний момент ситуация изменилась: Лэшбрук был срочно вызван руководством и вместе с полковником Руэтом вылетел в Вашингтон, а Гарольд Абрамсон – в Роквилл. С Олсоном остался Пелп.

– Жив?.. – прервав наконец длительное молчание, коротко спросил Лэшбрук. Смятение в голосе скрыть ему не удалось.

– Десятый этаж, сэр…

– Гарри, возможность любой утечки должна быть исключена полностью. Что в такой ситуации вам надлежит делать, вы должны знать не хуже меня. С Абрамсоном я свяжусь сам. Вы хорошо поняли?

– Да, сэр.

В полицейский участок Пелп позвонил уже из своего номера.

Звонок аппарата прямой связи со своим шефом, начальником Службы безопасности нью-йоркской штаб-квартиры ЦРУ Фрэдом Скоуном, Бредли услышал, едва вошел в свой кабинет.

– Ну наконец-то, – услышал он в трубке грудной голос секретаря Скоуна Анжелы Мейсли. – Стэн, шеф просит вас зайти к нему.

– Он что, уже у себя?

– У себя. Прямо сейчас, Стэн, срочно. Он уже несколько раз интересовался, не подошли ли вы.

– Хорошо, иду…

Бредли посмотрел на часы. Он пришел в офис, как всегда, за сорок минут до начала рабочего времени: такой распорядок дня он завел для себя сам. За сорок минут он успевал выяснить у начальника дежурной смены оперативную обстановку в «фирме», ознакомиться с полицейской хроникой происшествий за ночь, прослушать последние новости о событиях в стране и за рубежом, внести – если это окажется необходимым – какие-то поправки в намеченный накануне план дел на день и, таким образом, к началу рабочего дня всегда был уже во всеоружии.

Скоун ценил своего зама. Ему нравился подход Стэна Бредли ко всему, за какое бы дело он ни взялся: основательный, взвешенный, продуманный. Шеф давно привык не только к тому, что Бредли был в курсе всех событий (и не только тех, которые касались нью-йоркского офиса Управления), но и к тому, что у него всегда были готовы конкретные предложения, как следовало поступить в тех или иных случаях. Причем предложения эти всегда были логичны и обоснованны. Именно поэтому, если возникали какие-то вопросы щепетильного свойства или проблемы деликатного характера, Скоун всегда поручал их решение Бредли, обходя при этом даже начальника своего оперативного отдела; он подключал оперативников только в том случае, если Бредли нужна была помощь и тот сам просил об этом. По сути, Бредли был у Скоуна кем-то вроде «доверенного лица по особым поручениям».