Кирилл Кириллов - Земля ягуара

Сдержанно поклонившись, испанцы поднялись со стульев. Толпа слуг, появившихся как из-под земли, приглашала гостей на выход. Те не заставили себя просить. За дверями тронного зала начиналась анфилада комнат, тянущаяся сколь хватало глаз. Но эта была гораздо светлее и просторнее той, которой они пришли. Во всех комнатах от пола до потолка тянулись широкие окна, прикрытые тончайшей материей, везде были светильники, которые зажигали с наступлением темноты. По коридорам сновало множество людей, не производя при этом никакого шума, а вблизи покоев правителя царила и вовсе гробовая тишина. Мотекусома любил покой.

Мотекусома подозвал Камакацина, своего племянника, посвященного в самые секретные государственные дела.

– Как стемнеет, пойди и передай Кортесу, и только ему, чтоб завтра в полдень он пришел в главный храм и взял с собой молодого офицера с широкой перевязью на груди. А переводчиков не надо. Передай дословно. Запомнил?

Тот кивнул и, не поднимая головы, растворился за ширмами.

Сразу за дверями, в небольшой, почти без мебели комнате их ждали слуги с подарками: золотыми цепями, золотыми и серебряными статуями идолов и отрезами материи. Конкистадоры по старшинству приняли дары и отдали их обратно, сделав знак слугам, чтоб несли все добро следом.

В следующей зале находился птичник, в котором были собраны, казалось, все породы, какие только встречаются в этих краях. Огромные орлы с цепочками вокруг когтистых лап сидели на толстых суковатых ветвях, вделанных в стены, пернатые помельче всех цветов были заперты в разного размера клетки. По полу в специальных загончиках важно гуляли куры, гуси и другая домашняя убойная птица. По особого устройства загонам, высоко задирая розовые ноги, ходили quezales – небольшие, похожие на цесарок птицы, из чьего зеленого оперения делали драгоценные головные уборы. Проем в стене вел к пруду, где важно разгуливали голенастые цапли, плавали утки и плескалось множество других птиц, ни разу не виданных Ромкой даже на картинках.

Индейцы и индеанки сновали между клетками и насестами, следя за кормом, чистотой, здоровьем, убирали выделения и замывали следы специальными растворами, в которых плавали лепестки роз.

В следующем зале испанцы застряли надолго. Весь он от пола до потолка был заполнен различного вида оружием. Парадным: деревянные щиты с золотыми ободами и умбонами, усыпанными драгоценными камнями, огромные палицы с причудливой резьбой, золотые кинжалы с драгоценными камнями на рукоятях и панцири с серебряной чеканкой. И боевым: длинные двуручные мечи с лезвиями из кремния и вулканического стекла, способные разрезать падающий на них лист бумаги, длинные копья с наконечниками в локоть длиной, в который было вставлено множество мелких лезвий острее бритв, коими бреют голову и бороду. Ими можно было не только колоть, но и рубить врага. Были луки в человеческий рост из великолепно обработанного дерева, с резными накладками из кости, полочками для укладки стрел, колпачками для тетивы и прочими хитрыми приспособлениями. Таким не погнушался б и герой саксонских легенд Робин из Локсли. Были там и дротики разной длины и веса с зазубринами на наконечнике, чтоб труднее было вырвать его из раны. Были хитрые изобретения – копьеметалки, похожие на пращи, – они помогали бросить копье с неслыханной силой на куда большее расстояние, чем просто рукой. Были и пращи, и обточенные камни к ним. Щиты в рост человека из кожи, натянутой на складывающийся для удобства переноса суставчатый каркас. Много доспехов хлопчатобумажных, стеганых, украшенных с внешней стороны перьями многих цветов в виде знаков отличий.

За вычурными парадными головными уборами из золота и серебра открылась вереница шлемов и касок из дерева и кости, также богато украшенных перьями. Было еще много чего интересного. Мимо полок с непонятными образцами касики постарались провести испанцев побыстрее и в первый раз за время пребывания в Мешико проявили хоть и вежливую, но настойчивость.

Чтобы попасть в следующую комнату, Кортесу и его спутникам пришлось пройти через невысокий, в рост среднего человека коридор с двумя толстыми глухими дверьми. После того как за ними закрылась первая, Ромке показалось, что их ведут в какой-то каменный мешок, где хотят убить, но когда открылась вторая, он понял, в чем дело. В нос шибанула невыносимая вонь, сонмы мух бросились на лица, залепили глаза, полезли в рот. Кое-как отмахавшись от настырных насекомых, конкистадоры наконец смогли рассмотреть обстановку.

В огромном зале, дальняя стена которого терялась за полчищами насекомых, находилось множество идолов разных размеров и видов. Некоторые почти не отличались от людей, некоторые – чудовища с ужасными масками вместо лиц, с непропорциональными телами в странных позах и выпученными глазами. Некоторые своими спокойными чертами, необычной одеждой и исключительно правильными пропорциями напоминали скорее каких-то небожителей.

У подножья каждого идола было привязано по одному животному. Тут были и огромные кошки, родственники тигров и пардусов, были звери, напоминавшие волка или собаку, были еще какие-то мелкие твари исключительной свирепости. Хрипя и брызгая слюной, они рвались с поводков, стараясь дотянуться до проходящих зубами. К высоким потолкам поминутно взлетал либо пронзительный вой, либо утробный рык.

Несколько голоногих индейцев порхали по узким проходам, забрасывая им то огромный кусок оленины, то целую курицу, иногда и живую, то небольшую собачку или крысу. Двое протащили обескровленное туловище человека без рук, ног и головы. Раскачав, кинули его через невысокое ограждение. Оттуда сразу раздалось утробное кваканье, плеск, чавканье и хруст перемалываемых костей. По рассказам талашкаланцев Ромка знал, что, когда несчастных индейцев приносили в жертву какому-то идолу, им рассекали грудь кремневыми ножами, вырывали сердце, а потом его и кровь приносили на алтарь. После того отрезали ноги и руки и съедали их на празднествах и пиршествах, а голову нанизывали на рожон и выставляли на обозрение. А вот туловище принесенного в жертву сами не ели, а бросали храмовым животным. Вот не думал Рамон де Вилья, что ему доведется увидеть это воочию.

Но следующая комната была еще страшнее. В глубоких корытах и ведрах из глины, украшенных множеством перьев, ползали и извивались клубки отвратительных змей. Больших и малых, толстых, как бочонок, и тонких, как конский волос. Разноцветных и аспидно-черных, с рожками на головах и погремушками на хвосте. Около каждой змеи были расставлены небольшие фигурки божков. Иногда по одному, а иногда и по пять-шесть кряду.

Еще одним длинным коридором их вывели в комнаты, до потолка заваленные золотыми и серебряными украшениями. Но они уже не согревали сердце, замороженное ужасами в предыдущих залах.