Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

Ролан снял шляпу.

— Что вы этим хотите сказать, сударь? — спросил Кадудаль.

— Я всегда снимаю шляпу перед тем, что кажется мне великим, сейчас я приветствую вас.

— Полковник, последний стакан вина, — предложил Кадудаль. — Каждый выпьет за то, что любит, за то, что с сожалением оставит на земле, за то, что надеется найти на небесах.

Он взял единственный стакан, наполнил его до половины и подал Ролану.

— У нас только один стакан, господин де Монтревель. Пейте первым.

— Почему?

— Потому, во-первых, что вы — мой гость, а также потому, что пословица гласит кто пьет из чужого стакана, узнает, что думал тот, кто пил перед ним. Я хочу знать ваши мысли, господин де Монтревель.

Ролан залпом осушил стакан и вернул его Кадудалю. Генерал опять наполнил его до половины и теперь выпил сам.

— Ну как, генерал, — спросил Ролан, — теперь вы знаете, о чем я думаю?

— Подскажите мне, — отвечал Кадудаль со смехом.

— Вот что я думаю, генерал, — со своей обычной прямотой отвечал Ролан, — я думаю, что вы — храбрец, и почту за честь, если сейчас, когда мы вот-вот начнем сражаться друг против друга, вы подадите мне руку.

Молодые люди обменялись дружеским рукопожатием, словно не были противниками, готовыми к схватке. То, что должно было произойти, было просто, но полно величия. Они отдали друг другу честь.

— Удачи вам, — пожелал Ролан Кадудалю, — но позвольте усомниться, что мое пожелание исполнится. Я желаю скорее на словах, чем сердцем.

— Храни вас бог, господин де Монтревель, — отвечал ему Кадудаль, — и надеюсь, что мое пожелание сбудется, потому что я всем сердцем желаю этого.

— Как мы узнаем, что вы готовы к бою? — спросил Ролан.

— По выстрелу в воздух.

— Решено, генерал.

Взяв с места в карьер, Ролан в третий раз пересек пространство, разделявшее генерала-роялиста и генерала-республиканца.

Глядя вслед удалявшемуся всаднику, Кадудаль сказал шуанам:

— Смотрите хорошенько, видите этого молодого человека?

Все взгляды обратились к Ролану.

— Да, генерал, — раздалось в ответ.

— Так вот, клянусь вечным спасением ваших предков, его жизнь священна! Вы можете взять его в плен, но только живым, и чтобы ни один волос не упал с его головы.

— Хорошо, генерал, — просто отвечали бретонцы.

— А теперь, друзья, — продолжал Кадудаль, возвысив голос, — вспомните, что вы — сыновья тех тридцати героев, которые сражались против тридцати англичан между Плоэрмелем и Жоссленом, в десяти лье отсюда, и победили их! Наши предки навсегда прославили себя в битве Тридцати, прославьтесь же и вы в битве Ста! К несчастью, — добавил он вполголоса, — на этот раз придется иметь дело не с англичанами, а с нашими братьями.

Туман рассеялся, первые лучи весеннего солнца осветили желтоватую долину Плескопа. Теперь все передвижения противников были видны, как на ладони.

В то самое время, когда Ролан возвращался к республиканцам, Бранш-д'Ор уехал, и напротив генерала Харти и Синих остался только Кадудаль с сотней шуанов. Отряд, оказавшийся ненужным, разделился надвое — одна часть отправилась в Плюмергат, другая к Септ-Аве. Дорога теперь была открыта.

Бранш-д'Ор вернулся к Кадудалю.

— Какие будут приказания, генерал?

— Только одно, — отвечал генерал шуанов. — Возьми восемь человек и следуй за мной. Когда молодой республиканец, с которым я завтракал, упадет вместе с убитой лошадью, вы броситесь на него и возьмете в плен, прежде чем он сможет оказать сопротивление.

— Да, генерал.

— Я хочу, чтобы он остался цел и невредим.

— Я понял, генерал.

— Выбери, кого ты возьмешь с собой. Когда он даст тебе слово не сопротивляться, поступишь по своему усмотрению.

— А если он не даст такого слова?

— Тогда свяжите его, чтобы он не мог бежать, и сторожите до конца сражения.

Бранш-д'Ор вздохнул.

— Невесело, — сказал он, — стоять сложа руки, пока другие развлекаются.

— Бог милостив, — отвечал ему Кадудаль, — не печалься, для каждого найдется дело, — и увидев, что республиканцы приготовились к бою, приказал: — Подайте ружье!

Ружье было подано, и он выстрелил в воздух.

В ту же минуту в рядах республиканцев ударили барабаны, возвещая начало атаки. Кадудаль поднялся на стременах.

— Дети, — обратился он звучным голосом к шуанам, — все ли помолились утром?

В ответ раздалось почти единодушное: «Да! Да!»

— Если кто из вас не успел или забыл прочитать утреннюю молитву, пусть прочтет ее сейчас!

Пятеро или шестеро крестьян опустились на колени и стали молиться. Барабанная дробь приближалась.

— Генерал, генерал! — слышались нетерпеливые голоса, — Они приближаются!

Генерал указал на молившихся шуанов.

— Справедливо, — отозвались нетерпеливые.

Шуаны один за другим поднимались с колен, одни раньше, другие позже, в зависимости от того, длинна или коротка была их молитва.

Республиканцы прошли уже треть расстояния, разделявшего противников, когда последний из молившихся встал с колен. Выставив штыки, республиканцы шли тремя шеренгами по тридцать человек. Офицеры замыкали строй. Ролан ехал крайним в первой шеренге, генерал Харти — между первой и второй. Верхом были только они. Среди шуанов был один всадник — Кадудаль.

Бранш-д'Ор привязал свою лошадь к дереву, чтобы сражаться пешим с восемью товарищами, которым было поручено взять в плен Ролана.

— Генерал, — сказал Бранш-д'Ор, — молитва окончена, все готовы.

Убедившись, что это действительно так, Кадудаль крикнул:

— Вперед, ребята, повеселимся!

Лишь только приказ был отдан, шуаны рассыпались по долине с криком «Да здравствует король!», размахивая шляпами и потрясая ружьями.

В отличие от республиканцев, они наступали не сомкнутыми рядами, а рассыпались цепью, образовав большой полумесяц, в центре которого находился Кадудаль на лошади.

Началась перестрелка. Почти все люди Кадудаля были браконьерами, иначе говоря, отличными стрелками. Помимо дальнобойных английских карабинов они были вооружены ружьями.

Хотя казалось, что шуаны, первыми открывшие огонь, были еще далеко, но несколько вестников смерти все же посетили ряды республиканцев.

— Вперед! — скомандовал генерал Харти.

Его солдаты продвигались, выставив штыки, но через несколько секунд перед ними уже никого не было.

Сто шуанов Кадудаля уже не были толпой, теперь это была цепь стрелков по пятьдесят человек на каждом фланге. Генерал Харти приказал своим солдатам выстроиться в подобие каре и скомандовал:

— Огонь!

Это мало помогло. Республиканцы целились в отдельных стрелков, а шуаны вели огонь по целому отряду, каждый их выстрел попадал в цель. Ролан понял, что занятая республиканцами позиция крайне невыгодна. Он огляделся и увидел в дыму Кадудаля, неподвижного, словно конная статуя. Предводитель роялистов ждал его. Ролан испустил крик и ринулся прямо к нему.