Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

Рене, который не был приглашен и не хотел просить, договорился с Люка, что останется ждать его в прихожей.

Справедливости ради следует заметить, что Рене несколько страшился своего представления. Этот неподвижный взгляд Бонапарта, который дважды пронизывал его, один раз у Пермона, а второй — у графини де Сурди, в вечер подписания брачного контракта, повергал его в трепет; казалось, что эти глаза запоминают все, на что смотрят, и все запечатлевают в памяти. Но, к счастью, все, что нужно было Рене, чтобы выдержать любые взгляды, — это спокойствие совести, которое ничем нельзя смутить, и этого ему хватало.

Седьмого числа в девять утра Рене уже был у Люка. Без четверти десять они сели в экипаж, и без десяти минут десять их экипаж остановился у ворот Тюильри. Он поднялся вместе с Люка и остался, как и было договорено, в прихожей, пропустив вперед капитана.

Этот последний был человеком большого ума. Он нашел способ, находясь перед императором, рассказать о Рене, не произнося его имени, рассказать обо всех его делах героических, благородных и отважных. Однако обнаружил, что император не хуже его осведомлен о них. Это придало Люка храбрости, и он заявил, что если император желает видеть этого героя, он может представить его тотчас же — ведь молодой человек сопровождал его и теперь дожидается в прихожей. Император кивнул в знак согласия, а затем наклонился за своим колокольчиком: дверь открыл адъютант.

— Пригласите третьего помощника «Грозного», господина Рене.

Молодой человек вошел.

Наполеон окинул его взглядом и с удивлением увидел, что тот не одет в мундир.

— Как вам удалось войти в Тюильри в платье обывателя?

— Ваше Величество, — ответил Рене, — я вошел в Тюильри, не думая, что мне предстоит честь встретиться с Вашим Величеством, а потому, что сопровождаю капитана, с которым я рассчитываю провести часть дня. Кроме того, сир, я — лейтенант, одновременно не будучи им. За три дня до сражения капитан Люка назначил меня на эту должность на своем корабле, на котором умер третий помощник; однако мое назначение не было утверждено.

— Я полагал, — ответил Наполеон, — что вы занимали место второго помощника…

— Да, Ваше Величество, на пиратском корабле.

— На борту «Призрака» у Сюркуфа, не так ли?

— Да, Ваше величество.

— Вы участвовали в захвате английского корабля «Штандарт»?

— Да, Ваше Величество.

— И даже проявили большую отвагу?

— Я делал все, что было в моих силах.

— Я знаю о вас из сообщений губернатора острова Франции генерала Декана.

— Я имел честь быть представленным ему.

— Он мне рассказывал об одном путешествии, которое вы предприняли в глубь Индии.

— Я путешествовал по индийской земле на расстоянии пятидесяти лье от побережья.

— И англичане вас оставили в покое?

— Это была та часть территории Индии, которую они не занимают.

— Где же это? Мне казалось, они заняли всю Индию?

— В королевстве Пегу, Ваше Величество, между реками Ситаун и Ирравадди.

— Губернатор уверял меня, что в этой части Индии вы участвовали в весьма опасных охотничьих делах.

— Я встретил нескольких тигров, мне удалось их подстрелить.

— Испытывали ли вы сильные ощущения, когда вам довелось стрелять в этих животных в первый раз?

— В первый раз — да, впоследствии — уже нет.

— Почему так?

— Потому что мне удавалось заставить его опускать взгляд, и с этого момента я понял, что тигр — это животное, над которым человек должен быть властен.

— А перед Нельсоном?

— Перед Нельсоном, Ваше Величество, я на мгновение испытал замешательство.

— Почему?

— Потому что Нельсон был великим военачальником, Ваше Величество, и на какое-то мгновение я подумал о том, что он необходим в качестве противовеса Вашему Величеству.

— Aral Вы не хотели стрелять в человека, которого послало Провидение?

— Нет. Потому что я себе сказал, что если он действительно избранный, Провидение должно беречь его от пуль; впрочем, — продолжал Рене, — я никогда не хвастался тем, что убил Нельсона.

— А если все же…

— Подобными делами не пристало бравировать, — перебил его Рене, — разве что в них можно признаваться; если бы я убил Густава Адольфа или Фридриха Великого, это произошло бы только потому, что их смерть моей стране во благо, но я при этом был бы безутешен.

— А если бы вы оказались в рядах моих врагов, стреляли бы вы в меня?

— Никогда, Ваше Величество!

— Хорошо.

Он знаком показал, что аудиенция закончена, затем опять подозвал Люка:

— Господин капитан, сегодня же я объявляю войну Англии и Пруссии. В войне против Пруссии, у которой лишь один морской порт, вам делать нечего; но в войне против Англии вы будете мне нужны. Вы, в отличие от Вильнева, один из тех людей, которые умеют умирать, и даже, порой, желают умереть.

— Ваше Величество, у Трафальгара я не терял Вильнева из поля своего зрения ни на минуту: ни один из нас не осмелится обвинить его в том, что он недостаточно строго и недостаточно свято исполнял свой долг.

— Да, коль скоро оказался у Трафальгара. Я это знаю, но до сих пор он причинял мне только страдания. Из-за него я сейчас остановился в Вене, вместо того, чтобы быть в Лондоне.

— Не стоит жалеть об этом, Ваше Величество, вы ничего не потеряли от такой смены маршрута.

— Это, безусловно, успех, но вы видите, что, несмотря на то, что я оказался в Вене, все следует начать сначала, раз уж я объявил войну Англии и Пруссии. Но на этот раз, поскольку я не вижу иных способов, я буду бороться с Англией на континенте, побеждая королей, которых она поддерживает. Я еще увижу вас перед тем, как эта война начнется, капитан Люка; вот вам офицерский крест Почетного Легиона, который я попросил бы вас носить и не забывать о том, что он получен из моих рук.

А затем обернулся к Рене:

— Что до вас, господин Рене, оставьте свое имя и фамилию моему адъютанту Дюроку, и, поскольку капитан Люка, кажется, ваш друг, мы постараемся не слишком вас разлучать.

— Ваше Величество, — ответил Рене, приблизившись и поклонившись, — тогда, когда Ваше Величество еще не знало меня, я хотел сохранить себе то имя, которым меня все называют и под которым я был вам представлен, но это значило бы обмануть императора. Лучше навлечь на себя гнев Наполеона, чем обмануть его. Ваше Величество, для всех я Рене, но для Вас меня зовут граф де Сент-Эрмин.

И, не отступив ни на шаг, он склонился перед императором и ждал.

Император мгновение был неподвижен, и брови его нахмурились; его лицо выражало изумление. Затем удивление сменилось суровостью.

— То, что вы признались, — хорошо, но совершенно недостаточно для того, чтобы я вас простил. Возвращайтесь к себе, оставьте свой адрес Дюроку и ждите моих распоряжений, которые будет доводить до вас господин Фуше. Ведь если я не ошибаюсь, именно он один из ваших покровителей.