Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

Двое солдат внесли стол, который был уже накрыт: четыре отбивные, два цыпленка, один из тех сыров, которые свисали с потолков у лавочников и которые в Калабрии зовутся cacciocavallo [146] Cacio cavallo или caciocavallo («лошадиный сыр») — сыр, изготовлявшийся на юге Италии, особенно в Базиликате, головки имели форму тыквы. , и бутылка калабрийского вина.

— Ночью я писал всем своим офицерам, чтобы они собирали все наши силы у Катанзаро, — начал генерал. — Когда слух о нашей вчерашней осечке распространится, восстанет вся Калабрия. Когда я вчера сюда вернулся, какие-то активные люди успели заменить национальный флаг на белый, а трехцветные кокарды — красными. Вечером я распорядился об аресте мэра и его помощника, они должны быть допрошены и, если имели какое-то отношение к этим заменам, сегодня утром будут расстреляны. Днем я хочу написать королю Жозефу. Если вы заметили, что я упускаю что-то, что может быть полезным нам, говорите смелее, я сейчас же залатаю эту дыру в нашей броне.

— Мой генерал, — ответил Рене, — слишком много чести для меня. Я ни стратег, ни инженер, и потом, потеряться в гуще английской армии, как я, только и делая, что обороняясь, — означает видеть мало или видеть плохо.

— Да, я знаю, что вы отлично сражались против троих английских офицеров, убив двоих, а третьего взяв в плен, и что сэр Джеймс Стюарт, восхищенный вашей отвагой, запретил стрелять в вас и приказал провести вас даже не под Кавдинским ярмом [147] В Кавдинском ущелье римляне потерпели сокрушительное поражение от самнитов и вынуждены были пройти в знак унижения под аркой, образованной из трех копий: два вертикально воткнутых в землю, одно — поперечное. — Прим. ред. , а скорее под аркой почета. Ешьте же, молодой человек, — все эти темы возбуждают аппетит.

Рене не надо было дважды повторять; он принялся за еду с аппетитом человека, который весь прошедший день провел на поле сражения и ничего не ел.

— Мой долг, — продолжал между тем Ренье застольную беседу с его молодым гостем, общество которого он успел оценить, — спросить у вас со всею серьезностью: после того, что я вчера увидел и что мне докладывали о вас, как вы представляете свою службу у меня?

— Если вы хотите знать мое мнение, генерал, — то это может быть командование чем-то вроде сводной роты, но только так, чтобы я был ее полным господином, то есть сам бы выбирал путь и цели для нее. Мне бы хотелось набрать стрелков, лучших из лучших, с которыми я мог бы, полагаю, немало сделать. Вы все время говорите о разбойниках, которые вот-вот воспрянут: так не пора ли наши летучие отряды противопоставить их комитивам, которые дерзко нападают и тут же исчезают? Двух или трех этих разбойников Саличети мне назвал, и покончить с одним из них я даже дал слово!

— С завтрашнего дня вы начнете его выполнять. Сколько вам нужно людей?

— Не много и не мало, — ответил Рене, — сорока-сорока пяти человек мне хватило бы.

— Вы наберете их из лучших стрелков сами завтра; было бы неплохо, если бы, сверх грохота выстрелов, этот выбор наделал много другого шума. Вы вчера уже нагнали страху, и он лишь будет возрастать от ваших действий. Вы вольны выбрать любую шайку, на какую обрушиться и преследовать до полного уничтожения ее. Для такого человека, как вы, во главе сорока пяти человек, не должно быть непреодолимых препятствий. Вы будете моим адъютантом, и, когда мне понадобится что-нибудь особенное, я буду звать вас.

— Итак, мне разрешено выбрать себе людей?

— Кого вы хотите?

— Лучших стрелков. Я также хотел бы, — продолжил Рене, — так как они будут больше уставать и чаще других подставлять лоб под пули, чтобы мне было позволено платить им высокое жалованье.

— Не вижу препятствий, с завистью к ним ничего не поделаешь, и не придется же мне платить столько же всей армии, если вы не настолько богаты, конечно, чтобы платить за меня. Сейчас самое время устроить охоту на разбойников — после нашей вчерашней неудачи; они ее вмиг почуят, эти вороны и шакалы.

— Распорядитесь, генерал, чтобы все донесения, которые будут поступать об известных разбойниках, попадали затем ко мне.

— Не сомневайтесь! Выберите себе людей, упражняйтесь с ними в стрельбе, и да пребудет с вами Бог! Что до меня, то недели две, при всем моем желании, я не смогу помочь вам; а с пятью или шестью тысячами человек, которых я соберу, выступлю хоть против всей Калабрии. А англичане никогда не посмеют напасть на меня на большом расстоянии от побережья.

— Раз все решено, генерал, объявите на завтра стрельбы; и пусть каждый полк пришлет вам пятьдесят своих лучших стрелков с тремя патронами у каждого: самый меткий получит золотые часы; второй — серебряные, а третий — серебряную цепь с золотым значком. Я выберу сорок пять человек из самых метких. К своему обычному жалованью они будут получать еще по франку в день.

— И вы в состоянии долго выдерживать такие расходы?

— Все то время, пока я буду служить у вас, генерал, а я бы хотел, чтобы оно продолжалось как можно дольше.

Генерал приказал бить в барабаны в каждом полку и объявить, чтобы каждый полк на следующий день прислал на стрельбы по пятьдесят человек. Три награды, которые купил в Катанзаро граф Лев, — а под таким именем его знали солдаты и офицеры, — оказались лучшими, что можно было найти в этом городе, и, во всяком случае, выглядели вполне достойными в предстоявшем состязании.

Состязание должно было состояться на следующий день.

Около сотни человек, рассеявшихся после недавнего сражения, целый день тянулись к полю у Катанзаро.

Граф Лев, дабы доказать, что достоин командовать самыми меткими, первый взял ружье и три раз подряд попал в яблочко.

И состязание началось.

Из четырехсот стрелков лишь пятьдесят три с расстояния в сто пятьдесят шагов попали в красный круг; при этом трое из них попали слишком близко к границе круга. Пятьдесят отобранных стрелков тотчас же были называны егерями графа Льва, или Егерями Льва.

Три награды достались троим победителям; сорок семь остальных стрелков, пули которых также пришлись в красный круг, получили по пять франков на брата, и, наконец, каждый из участников состязания был награжден монетой в один франк.

По возвращении в Катанзаро граф Лев представил генералу Ренье сначала троих победителей, один из которых был произведен в сержанты, а двое других — в капралы, затем остальных сорок семь человек, которые сразу отбыли в свои роты, чтобы попрощаться с друзьями, наконец, всех остальных участников.

Чтобы превратить для них этот день в праздник, генерал предоставил их самим себе и предложил отдохнуть и поразвлечься, при условии, что они не будут нарушать воинскую дисциплину. Затем знаком он дал Рене понять, что хотел бы переговорить с ним.