Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

— Это пустяк, пустяк.

Ядра были пущены с «Грозного».

В правилах того времени, как мы уже отмечали, была стрельба по мачтам и снастям корабля; но Люка не придерживался этих правил.

— Друзья, — обратился он к своим артиллеристам, прежде чем те должны были открыть огонь, — стреляйте ниже. Англичанам не нравится, когда их убивают.

И они стреляли ниже.

«Виктория» тем временем еще не вела огонь.

— Перед нами три корабля, — обратился к Нельсону Харди, — на какой из этих трех следует напасть?

— На тот, что ближе к нам, — ответил Нельсон, — впрочем, выбирайте сами.

До сих пор тем кораблем, которому удалось нанести наибольший урон «Виктории», был «Грозный». Харди приказал своим рулевым направить «Викторию» в сторону этого корабля и сблизиться с ним бортами со стороны портиков.

— Думаю, настал тот час, — обратился Рене к капитану Люка, — когда я должен занять свою вахту на марсе.

И он устремился к бизань-вантам.

В то время как Рене поднимался, двое кораблей извергали друг на друга металл и огонь с бортов, пока не столкнулись друг с другом с таким грохотом, что можно было подумать, что один проломил другому борт, и теперь вопрос состоял в том, хватит ли ветра, чтобы дуть в эти смешавшиеся паруса и придать ходу «Грозному», который мог увлечь засобой и «Викторию».

Английские корабли, следовавшие за Нельсоном, устремились в брешь, зиявшую в линии кораблей объединенной эскадры, и, разделившись по сторонам, вправо и влево, отрезали часть кораблей.

Был полдень; морское сражение началось. У англичан взвился флаг святого Георга; испанцы, развернув кастильский флаг, одновременно установили прямо под ним большой деревянный крест, а затем под семикратное «Да здравствует Император!» над французскими кораблями зареяли трехцветные флаги.

В тот же момент шесть или семь кораблей, окружавших Вильнева, открыли одновременный огонь по «Виктории»; на «Грозном» раздавался непрекращавшийся грохот из двухсот пушечных жерл вдоль всего корпуса корабля.

Он появился сразу за «Бюсантором» на расстоянии пистолетного выстрела. Каждая из шестидесяти восьми каронад [83] Короткоствольные пушки. «У каронады есть свои преимущества: она требует всего трех человек прислуги; но у нее есть и недостатки — стреляет она на меньшее расстояние и поражает цель не так метко, как обычная пушка. Следовательно, по необходимости приходилось подпустить вражескую эскадру на расстояние выстрела из каронады» (Виктор Гюго, 93 год, ч. 1, кн. 2, гл. VIII). — Прим. ред. изрыгала через окно в корме француза одно круглое ядро и пятьсот ружейных пуль; пятьдесят орудий, заряженных двойными и тройными снарядами, грохотали в задней части «Бицентавра», они разбили двадцать семь пушек и наполнили телами убитых и раненых батареи.

«Виктория» медленно отклонялась от курса, пытаясь вырваться из чудовищных объятий «Грозного»; сойдясь борт К борту, оба корабля продолжали отклоняться от своих маршрутов; марсы и батареи «Грозного» отвечали на огонь «Виктории», и в этом сражении, скорее ружейном, нежели артиллерийском, наши моряки обрели преимущество. За несколько минут палубы и мостики на «Виктории» усеяли трупы: из ста десяти человек, находившихся на этом корабле до начала сражения, сейчас его могли продолжать не более двадцати; нижняя палуба была до отказа забита ранеными и умирающими, число которых все росло.

При виде груд раненых с перебитыми ногами, оторванными конечностями хирурги терялись; корабельный священник, полуобезумевший от ужаса, хотел спастись бегством из этой мясной лавки, как он назвал ее через десять лет; он выбрался на палубу и сквозь занесу дыма разглядел Нельсона и капитана Харди, которые прохаживались по задней части палубы. Внезапно Нельсон, к которому он помчался, вытянув руки, рухнул на палубу, словно пораженный ударом молнии.

Был ровно один час и пятнадцать минут. Одна из пуль, пущенных с марса «Грозного», поразила его и, пройдя через левое плечо, миновав спасительный эполет, разбила позвоночник, застряв в спине. Он находился на том же месте, на котором накануне был сражен его секретарь, и упал лицом в лужу его крови. Нельсон попытался встать на одно колено, помогая сёбе единственной рукой. Харди, находившийся от него в двух шагах, обернулся на шум его падения, бросился к нему и с помощью двух матросов и сержанта Сексра поставил Нельсона на ноги.

— Надеюсь, милорд, вы не слишком серьезно ранены.

Но Нельсон ответил:

— На этот раз, Харди, Нельсону конец.

— О, нет! Надеюсь, это не так! — закричал капитан.

— Так! — ответил Нельсон. — Я чувствую по колебаниям тела, что разбит мой позвоночник.

Харди распорядился немедленно доставить адмирала на пункт, где собирали раненых; пока Нельсона переносили туда, тот заметил, что канаты, посредством которых можно было управлять рулем корабля, перебиты. Он указал на них капитану Харди и приказал корабельному гардемарину заменить поврежденные канаты.

Затем он вытащил из кармана свой платок и накрыл им свое лицо и ордена, чтобы матросы не узнали его и не догадывались о том, что он ранен.

Когда его принесли на нижнюю палубу, Битти, корабельный хирург, подбежал к нему, чтобы оказать помошь.

— О, мой дорогой Битти, — сказал Нельсон, — какими бы ни были ваши познания, вы не сможете мне помочь — у меня разбит позвоночник.

— Надеюсь, ранение не столь тяжелое, как думает ваша милость, — ответил хирург.

В этот момент преподобный Скотт, корабельный священник, также подошел к Нельсону, и тот, узнав его, воскликнул голосом, полным горечи и в то же время силы:

— Ваше преподобие, замолвите слово обо мне перед леди Гамильтон, перед Горацией, перед всеми моими друзьями; скажите им, что я составил завещание и завещал моей стране леди Гамильтон и мою дочь Горацию… Запомните хорошенько то, что я вам сейчас говорю, и никогда не забывайте!

Нельсона перенесли на кровать, с великим трудом стащили с него одежду и накрыли его сукном. Пока с ним это все проделывали, он приговаривал:

— Доктор, мне конец! Доктор, я умираю!

Доктор Битти, заверив Нельсона, что не причинит ему боли, обследовал ранение и предположил, что пуля прошла через грудь и остановилась перед позвоночным столбом.

— Я уверен, — настаивал Нельсон, пока врач занимался его раной, — что мое тело продырявлено из конца в конец.

Доктор осмотрел спину — она была невредима.

— Вы ошибаетесь, милорд, — ответил доктор, — но попробуйте объяснить мне, что вы испытываете.

— Я чувствую, — ответил раненый, — как при каждом моем вздохе в груди поднимается волна крови… Нижняя часть моего тела словно уже мертва… Я дышу с трудом, и, хотя вы утверждаете обратное, я настаиваю, что у меня разбит позвоночник.