Михаил Попов - Cлавенские древности, или приключения славенских князей.

Едва она окончила сии слова, как ужасный гром и молния, сорвали с покоя, в коем они находились, крышку: и в самое то время с превеликим вихрем слетел к ним Исполин, который обратясь к Вельдюзю, сказал ему страшным голосом : Дерзновенный! ты осмелился отнимать у меня мою невольницу, и напасть на меня по середине воздуха: но будучи мною свержен, убоялся умереть. Ты не стоишь по трусости твоей смерти; но за дерзость твою не стоишь и жизни; и за то и другое должен ты претерпеть такое состояние, которое заставить тебя ужасаться и живота и смерти. По окончании сих речей засвистал он преужасно: тогда предстало пред него шестеро премерзких карлов, которым приказал он ободрать с него вооружение; а перстень его взял к себе. После того прошептав нечто, взял Вельдюзя за ногу, и бросил в отвсрстие покоя.

Устрашенный Вельдюз, летя из покоя в рощу, коею окружен был волшебницын замок, почувствовал в себе легкость, и обратив на себя глаза увидел, что он более не человек, но обезьяна. Сие горестное превращение столь его опечалило, что он охотно соглашался тогда потерять и жизнь свою. Но животолюбие принудило его схватиться за ветви деревьев, между коих он упадал. По счастью его схватился он за них столь удачно, что падение его он остановили. Свойства нового его состояния способствовало ему безвредно слезши с дерева на землю, на которую сошед вдался он в превеликую печаль. Но страх воспрепятствовало ему быть долго в таком месте, подле коего находился ужасный его неприятель. Побежал он оттуда, проклиная Исполина, и тужа о бедной своей приятельнице, коей волшебник не преминет мстить за его избавление. Напоследок, бегая около двух меся цев по лесам, добежал он до моего замка, где напав на него мои собаки, принудили его взлезть на дерево, в дожидаться моей помощи. Вот все приключения твоего зятя, продолжал Видостан говоря Светлосану; а окончание их я уже тебе рассказал; теперь осталось мне досказать тебе мою Историю.

Несчастья Вельдюзевы тронули меня, и возбудили во мне к нему любовь и сожаление. Я вознамерился ему помочь чего ради прибегнул я к кольцу, которое ты видишь у меня на руке: я его сделал с помощью моей книги; оно заключает в себе, такого Духа, который уведомляет меня обо всем, о чем я ни спрошу. Сей Дух, будучи мною во прошен о неприятеле твоего зятя; ответствовал мне, что хотя об нем он и ведает, но не смеет мне объявить. Я хотел увидать о сем от книги моей, но и она мне тоже ответствовала; прибавляя к тому, что сделано на тайну сию такое заклятие, которому и сам Князь Духов противиться не в силах. Не мог я подумать на Карачуна; ибо привидение его, заколотое и сожженное мною, обнадеживало меня, что нет его более на свете; по чему я и заключил, что это был другой какой-нибудь волшебник.

Между тем, дня через три после сего приключения, некто из придворных моих объявил мне, что прохаживаясь в роще, вне моего дворца, сошелся он с молодым человеком, который, выспросив у него о господине замка, просил его уведомить меня о себе, и испросить дозволения перед меня предстать, объявляя притом, что впомощи моей имеет он превеликую нужду. Человеколюбиемое склонило меня тотчас согласиться на его просьбу, я приказал его привести к себе, что в тот же час и исполнено было. Как скоро он ко мне вошел, то повалясь мне в ноги, просил себе моего покровительства. Я его подняв, обнадеживал моею дружбою, и просил его сказать мне, в чем ему могу услужить. На что он мне ответствовал, что Историю свою желает мне рассказать наедине. Чего ради приведши его в сей кабинет, просил его вторично рассказать мне свою повесть, в чем он меня тотчас и удовольствовал.

Я называюсь, говорил он мне, Хитран, отечество мое Китай: а жизнью моей одолжен я Богдохану. Я был один сын у моего отца, и был завсегда благополучен, ежели б не имел у себя сестры, которая всему моему несчастно причина. Не удивляйся, Государь, примолвил он, моим словам: следование моей повести докажет тебе, что я имею причину так говорить.

Сестра моя продолжал он, име нем и свойствами Леста, имела у себя многих женихов, подданных и союзных нам Государей: но только не хотела ни с кем из них вступить в брак. Я вопрошал ее иногда о причине её отвращения к замужеству, на что она ответствовала мне одними только слезами. Но некогда вздыхая мне говорила, что она и сама любит, но не из тех, которые к ней сватаются, а такого, который о любви ее к себе ничего не знает, и может быть сам прельщен уже другою. Я не зная совсем, о ком она говорила, спрашивал ее, кто он таков, и дозволяет ли его состояние вступить ей с ним в супружество. Сие то и при чина моей горести, ответствовала она чт о не могу я ласкаться иметь его моим мужем; но что касается до его состояния, то он такой же знатной крови, как и я, и столь прекрасен, как ты. По сих словах она закраснелась, и потупила глаза свои в землю. Я старался дойти мысленно до того, предмета, которым сердце её воспламенилось; но не мог ни на кого помыслить потому описанию, какое она мне сделала.

Между тем приходил тот день в который мысли её к моему несчастью открылись. Я был влюблен в дочь первого Министра моего родителя: любовь моя была до тех пор тайна; но тогда открылась она к неблагополучно нашего дома. Некогда прохаживался я с моею любовницею в саду нашего дворца: наконец походя довольное время и устав, вошли мы в пещеру, которая разделялась на несколько жилищ. В одном из оных отдыхая, начал я любовнице моей изъяснять жар моей любви. Обыкновенные речи люб овников, ласкающихся к своим любезным. Долго бы я пробыл в сем упражнении, если б причинившийся шум, в другом покое пещеры, не пресек моих удовольствий, и не принудил туда пойти, дабы уведать оно го причину. Не мало я удивился увидев сестру мою лежащую там в обмороке. Не приписывая ничему кроме болезни сей её припадок, стал я помогать ей, и стараниями моими привел ее вскоре в прежнее чувство. Когда она опамятовалась, то пролив наперед несколько слез, начала мне выговаривать нежным образом за приключение ей сего припадка, приписывая оной любви моей к такой особе, которая недостойна моей горячности, имея ниже моего состояние. Слова её не инако я счел, как действием её честолюбия и гордости; но оные были действием наипозорнейшей страсти, гнуснейшей обеих сих пороков.

Сие приключение принудило нас оставить сад, и возвратиться в покой нашего дворца, куда должен был я проводить по благопристойности сестру мою. Во время нашей дороги старалась сестра моя отвратить меня от моей обладательницы всеми силами: то опорочивая любовь мою к ней, то осуждая качества её и поступки. Напоследок видя, что я не соглашаюсь с её желанием, сказала мне сер дитым голосом, что она не потерпит , чтоб я посрамил нашу породу столь низким сою зом и в т от же день откроет нашему родителю о любви моей. Сказав сие ушла от меня поспешно, и точно в самый тот день объявила Богдохану о моей страсти. Но родитель мой, призвав меня к себе, и услышав о сильной моей любви, смягчась притом моими слезами просьбами, соизволил на мое желание, чтоб я совокупился браком с моею любезною; хотя и намеревался было сперва женить меня на дочери некоторого союзного нам Государя.