Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

— В самом деле, окно заперто.

— Я сейчас отворю его.

— Не беспокойтесь. Я сам это сделаю.

Жерар отворил окно и увидал в двух шагах от него Виолу, пристально наблюдавшую за всем, что происходило в комнате. Он сделал ей знак, что все идет хорошо, а сам вернулся к Мало.

— Как теперь хорошо… — едва промолвил последний.

— Не правда ли? Ничто так не помогает, как воздух. Но отчего же вы так бледны? Разве головная боль все продолжается?

— Все кружится, точно я пьян.

— Не может быть! Вы выпили только два стаканчика, выпейте-ка еще третий, вам будет лучше.

— Вы думаете?

Мало последовал этому совету, потом сказал с глупым смехом:

— Скажите, почтеннейший, зачем это вы пляшете на вашем стуле? У меня просто голова кружится при виде вашего прыганья! Сидите же смирно! Что это так тускло горит фонарь…

Он произнес последние слова едва слышным голосом, затем прислонился к спинке стула и, казалось, боролся с одолевающим его сном.

— Усни же! Усни же поскорее! — шептал Жерар.

— Пора! — сказала Виола Жаку Обри. — Ступайте и сделайте, что я вам приказала.

Рысь с помощью Купидона и Стальной Проволоки опять вскарабкался на балкон, с ловкостью опытного вора он начал вырезать стекло из окна.

Мало сделал движение, приподнял голову и проговорил:

— Что это! Я ничего не вижу! Как ни стараюсь, а меня так и клонит ко сну, точно свинец так и давит меня.

— Это от грозы, — повторил Жерар, а потом сказал про себя: «Что за сила у этого человека? Он уж давно должен был бы лежать, как мертвый!»

Голова Мало снова упала, глаза закрылись. Громкое храпение послышалось из его груди.

«А! Наконец-то!» — подумал Жерар.

Жак Обри кончал вырезать стекло, как вдруг оно выпало из его рук и, разбившись вдребезги, наделало много шума.

Мало сделал усиленное движение, приподнялся со своего стула и спросил:

— Что это?… Вы ничего не слыхали?

— Нет, ничего! — ответил Жерар.

— Ищите хорошенько везде письмо, оно мне необходимо! — крикнула Виола Рыси.

— Уж я достану его! — промолвил Рысь.

Он вошел в комнату, где без чувств на ковре лежала Диана, и принялся отворять все шкафы и комоды.

— Я слышу… Я слышу… Там чьи-то голоса… — с трудом пробормотал Мало и встал со своего места.

— О, нет, — возразил Жерар, — должно быть, ветер шелестит листьями.

Бретонец внимательно прислушивался.

— А теперь, — прибавил он, — теперь ходят там, наверху…

— Нет…

— Я вам говорю, что ходят…

— Тогда это, вероятно, ваша госпожа.

— Нет… нет… это чьи-то тяжелые шаги… точно мужчины…

— Вы бредите!

— Нет, вот опять, опять! Но кто же это? — промолвил Мало. — А! Я узнаю кто…

Качаясь из стороны в сторону, он направился к двери.

— Куда вы? — спросил де Нойаль.

— Туда, наверх…

— Не стоит. Остановитесь здесь! — сказал Жерар повелительным тоном, загораживая ему дорогу.

Торопясь в тщетных поисках, Жак Обри опрокидывал мебель, но без успеха.

— Здесь что-то происходит! — крикнул Мало, совершенно оправившись. — Пустите меня…

— Нет, не пущу!

— Тогда я пройду силой!

И Мало бросился с поднятыми кулаками на крестьянина. Виола, бледная, со сверкающими глазами глядела в окно.

— Убей его! — крикнула она. — Убей же его!

— Ты сам желал этого, Мало! — воскликнул Жерар. — Я приказывал тебе заснуть…

Выхватив из-под одежды нож, он воткнул его по рукоять в грудь Мало.

Несчастный слуга испустил громкий крик и свалился замертво. Жерар взглянул на свои руки и вздрогнул: они были все в крови. Крик Мало испугал Жака Обри, и он бросился на балкон. Этот душераздирающий крик дошел также до слуха бесчувственной Дианы. Она тихо приподнялась и приложила обе руки к голове.

В то же время прибежал и Купидон, стоявший настороже у изгороди.

— Стойте! — проговорил он задыхающимся голосом. — Спасайтесь!

— Что случилось? — с испугом и гневом спросила Виола.

— Идут! Идут! Приближаются! — ответил Купидон.

— Про кого ты говоришь, негодяй?

— Их несколько… Мужчин… Я не знаю сколько… Я слышал голоса и бряцание шпор… Они отворили калитку… А я прибежал к вам… Спасайтесь!…

Жак Обри спрыгнул с балкона и хотел бежать.

— По крайней мере, нашел ли ты? — остановила его Виола.

— Ничего!

— А! Сам черт против нас! Влезайте опять туда поскорее, взвалите маркизу на плечо и унесите ее!

— Невозможно! Послушайте! Послушайте!

Вблизи, действительно, послышались тяжелые шаги.

Все три разбойника скрылись в темноте и исчезли за деревьями.

— О! — прошептала Виола. — Я хочу узнать, кто приходит сюда в такую пору и зачем?! Я останусь.

Она спряталсь за куст, Жерар последовал за ней.

Вскоре после убийства де Салье на противоположном берегу Сены, неподалеку от хижины перевозчика, вновь послышался конский топот. Бойкая лошадь на скаку наткнулась на труп лошади, брошенной маркизом.

Всадник упал в грязь, но скоро встал, вспрыгнул снова на коня и помчался дальше.

— Несчастное животное только что околело! — воскликнул он. — Маркиз, должно быть, недалеко.

Всадником этим был виконт де Фан-Авен. Выехав из Парижа четверть часа спустя после маркиза, он, несмотря на скорую езду, все-таки никак не мог догнать его. Геркулес, подъехав к хижине перевозчика, вошел в нее. При свете догорающей свечи он увидал, что комната пуста. Виконт побежал к берегу. Плота там не было. Тогда он принялся кричать изо всей силы:

— Маркиз! Маркиз! Если вы в опасности, отвечайте мне. Я сейчас приду к вам на помощь.

Сперва этот призыв казался бесполезным, потом виконту послышался как бы слабый стон со стороны реки.

Он пошел вдоль берега по направлению к Марли. Стоны стали явственнее. Наконец виконт увидал человека, державшегося обеими руками за длинную ветку наклонившейся над водой ветлы. Силы этого человека, кажется, истощались; голова его время от времени исчезала под водой.

— Вы ли это, маркиз? — живо спросил Геркулес.

— Да, — ответил де Салье (это был, действительно, он). — Спасите меня… Я должен спасти ее…

— Мы спасем ее вместе! Погодите, маркиз… Держитесь крепче! Я вас сейчас вытащу.

Виконт отрубил шпагой толстую ветку, которую намеревался потом протянуть маркизу; приближаясь к воде, он все глубже и глубже увязал в мягкую почву и с трудом вытаскивал из нее ноги; наконец виконт ощутил под ногой бревно и был уж близок к цели, как вдруг послышался треск, потом глухой крик, и затем все смолкло. Ветка, за которую держался маркиз, сломалась под его ногами, и течение унесло тело де Салье. Все, казалось, было потеряно.

Геркулес проклинал себя. Не колеблясь ни минуты, он бросился в воду и поплыл к утопающему. Было так темно, что он плыл почти наугад и едва мог разглядеть тело де Салье; одежда стесняла движения Геркулеса.