Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

— На край света с тобой! — воскликнула Диана, бросаясь ему на шею. — Какое счастье! Одни, вдвоем навечно! Я с ума сойду от радости!

Супруги подошли к берегу Сены. Молнии так и сверкали. Вдали слышались глухие раскаты грома.

— Гроза приближается, — сказал маркиз. — Ступай скорее домой, милая Диана.

— Погоди еще, не так скоро. Я хочу видеть, как ты поедешь.

Де Салье кликнул перевозчика. Старик ожидал его. Он тотчас же взял веревку, и старый плот поплыл по реке, вода которой казалась свинцовой.

— Теперь, — сказал маркиз, — прошу тебя, иди поскорей. Ты едва успеешь дойти до дома, сейчас польет дождь.

— Поцелуй же меня еще раз.

Де Салье прижал Диану к груди, и вот молодая женщина скрылась между деревьями. Маркиз прыгнул на плот, в несколько минут переправился через Сену, сел на свою лошадь и помчался во весь дух по дороге в Париж.

Едва миновал он Буживиль, как гроза разразилась с полной силой, но, несмотря ни на ветер, ни на молнию, маркиз мчался, как вихрь. В девять часов, переодевшись, он был уже на дежурстве в Пале-Рояле.

Некий лакей, который, казалось, уже ждал его, подошел к нему:

— Вот письмо к вам, господин маркиз, — сказал он, отдавая запечатанный конверт. — Вас еще ожидает один господин, который желает поговорить с вами.

Де Салье бросил беглый взгляд на письмо. Рука, писавшая адрес, была ему незнакома, и потому письмо казалось ему неинтересным. Он не спешил открыть его и спросил:

— Сказал ли свое имя тот господин, который желает говорить со мною?

— Виконт де Фан-Авен! — ответил лакей.

— Ах! Милый мой маркиз! — воскликнул, входя, молодой бретонец.

Де Салье пожал Геркулесу руку.

— Быть может, вы удивлены, что я здесь в такой поздний час, — сказал последний. — Но, уверяю вас, тут нет ничего удивительного. Я был у вас сегодня три раза на улице Сен-Людовика и все не заставал вас дома. Туда я не смею к вам явиться, боюсь попасть не вовремя, а так как я хотел узнать о здоровье маркизы, то и пришел к вам сюда.

— Очень вам благодарен, мой милый Геркулес, жена моя совершенно здорова.

— Очень рад. Я к ней также привязан, как и к вам. Можете ли вы побеседовать со мною? Я никого не знаю в Париже и, признаться, скучаю. Бывают минуты, когда я сожалею о Конкорно, тем более, что я не знаю — определят ли меня еще на службу, как обещали.

— Позвольте мне сперва прочесть это письмо. Я только что получил его, а потом я к вашим услугам хоть на всю ночь; будем болтать, сколько вам угодно.

Де Салье сломал печать и развернул письмо: оно заключало в себе только несколько строк. Маркиз быстро пробежал их и бросил письмо на пол. Лицо его побледнело, глаза помутились, он дико вскрикнул и, не говоря ни слова, бросился вон из комнаты.

— С ума, что ли, он сошел? — спросил себя пораженный виконт. — Быть может, письмо откроет мне глаза? Хотя это и нескромно, но тем хуже.

Геркулес поднял лист бумаги, выпавший из рук маркиза, и прочел следующее:

« Секрет, который, вы думаете, так хорошо скрыт, то есть дом на острове против хижины перевозчика, открыт вашими врагами. В то время, когда вы читаете эти строки, в десять часов вечера, похищают маркизу де Салье.

Тайный друг ».

— А! — С сердцем вскричал виконт. — Вот подлость-то! Несчастной, может быть, угрожает смерть! Но я буду там! — Поспешно надев шляпу, он стремглав выбежал на улицу.

Пробило половина десятого. Гроза прошла. Сырая земля испускала теплые испарения. На горизонте время от времени блистали молнии. Причудливые облака бежали по небу и заслоняли собой полную луну.

Два человека, приехавшие из Парижа в наемной карете, оставили ее в Буживиле и теперь безмолвно направлялись пешком к хижине перевозчика.

Это были Стальная Проволока и Иволга, совершенно оправившиеся от ран, нанесенных им виконтом Геркулесом и де Салье на улице Сен-Оноре.

Не доходя до плота, они остановились; Иволга поднес ладони ко рту и крикнул, подражая сове.

Тотчас к ним подошли Рысь и Купидон, прятавшиеся под кустом!

— Вы пришли вовремя! — сказал Рысь. — Это хорошо! Мы только вас и ожидали.

Все четверо направились к хижине, и Жак Обри продолжал:

— Вот платок и веревка… Я позову старика; и как только он выйдет, один из вас пускай схватит его, другой свяжет ему руки, не причиняя боли, если это возможно. Третий завяжет ему рот, но не слишком крепко, чтоб не задушить.

Распределив таким образом роли, Рысь постучался в дверь хижины и закричал:

— Эй! Перевозчик!

Перевозчик тотчас же вышел и, увидав при лунном свете лицо Жака Обри, сказал:

— Как, опять вы! Что же это значит? Нынешний вечер вы только и делаете, что переезжаете взад и вперед.

И тут в мгновение ока его схватили, связали и отнесли в хижину. Там было темно. Жак Обри зажег спичку, отыскал свечку, вставленную в разбитую бутылку, и зажег ее. В одном углу хижины находилась дверь в подвал, где хранилась скромная провизия старика.

— Спусти-ка молодца туда! — скомандовал Рысь, приподнимая дверь подвала. — Ему там будет прохладно и приятно в такую жару.

Иволга и Стальная Проволока повиновались, но вместо того, чтобы опустить дядю Ребара, они его бросили в подвал и затворили дверь.

— Теперь, — сказал им Рысь, — нам никто не помешает разгуливать по берегу, пока не приедет наша хозяйка.

Пробило десять часов.

— Что это она медлит, — промолвил Жак Обри. — Виола сказала, что будет у плота в половине десятого, а теперь уж десять. Здесь не очень-то весело дожидаться! Если бы можно было хоть выпить. Да, кроме воды из Сены, ничего нет, а она не очень-то вкусна.

— Какой вы получили приказ? — спросил Иволга.

— Пока еще ничего не знаю, — ответил Рысь.

— Вероятно, не очень-то благочестивое дело, — сказал Стальная Проволока.

— Так что ж? Нам, кажется, не привыкать к таким делам!

— Постойте-ка! — насторожился Купидон. — Никак кто-то едет.

Действительно, послышался конский топот. Разбойники спрятались за хижину.

— Посмотри, Купидон, — сказал Рысь, — не графиня ли это Рени едет?

— Двое мужчин: один высокий, другой маленький.

— Ну, эти, стало быть, нас не касаются. Они проедут мимо.

Рысь ошибался. Новоприезжие остановились, и мошенники услыхали знакомый им голос Жерара.

— Кажется, здесь. Но никого не видать, везде пусто.

— Не может быть! — возразил другой. — Они осторожны, вероятно, спрятались. Услыхав нас, они явятся.

— Вы угадали, графиня, — сказал Жак Обри, выходя из засады. — Мы здесь. — Он узнал Виолу, одетую в мужской костюм, который рельефно обозначал ее красивые формы; за поясом у графини были два пистолета.

— Все в сборе? — спросила она.

— Да, графиня, все четверо.

— А перевозчик?

— В подвале.