Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

— Хильда! Эту ночь мне опять снилось…

Брови молодой женщины невольно нахмурились, но вымученная улыбка появилась у нес на губах.

— Милый мой! — лепетала она. — Опять тот же сон и меня не было около тебя?

— Да… Но скажи мне, дорогая, ты убеждена, что это сновидение?

— Ты шутишь, вероятно… я тебя не понимаю… — молодая женщина крепко поцеловала мужа.

При этом поцелуе сердце маркиза сжалось от невыразимой боли.

При прикосновении к нему Хильды его обдало странным душистым запахом, которого он прежде никогда не замечал.

Де Салье ничего не спросил об этом, но посмотрел на жену с недоверчивостью; его начинали мучить серьезные сомнения.

«Я буду следить за нею… — подумал он с горечью. — Я должен все узнать…»

В этот же вечер маркиз решил следить за женой всю ночь. Действительно, он проснулся, но ненадолго: точно свинец лежал на его висках, маркиз не мог открыть глаз и не мог ни о чем думать; впрочем, на этот раз он убедился, что на кровати он, действительно, лежал один: Хильды с ним не было.

Маркиз почти сходил с ума. Где могла быть его жена? Он хотел было встать, чтобы отыскать ее, но не мог: голова так и падала на подушку. Он снова заснул.

На следующий день маркиз ни слова не сказал жене. Чтобы разъяснить разрастающиеся сомнения, ему надо было притвориться.

Конечно, маркиз с трудом допускал мысль о неверности Хильды. Он так глубоко любил ее, что не хотел верить своим подозрениям.

Его удивлял этот непреодолимый сон, который он не в силах был побороть; прежде этого никогда с ним не бывало… Долго искал молодой человек объяснения этой загадки. Вдруг его осенила мысль. Маркиз испугался. Снотворное! Наркотический порошок, всыпанный в херес, который он пил каждый вечер, легко мог объяснить эту загадку… Но порошок мог быть подсыпан только одним лицом: только одна Хильда могла это сделать… Ей нужен был сон маркиза, потому что этот сон делал ее свободной…

Но зачем нужна ей эта свобода? Чтобы куда-то ночью уходить! Но куда? Зачем?

Был только один возможный ответ на этот вопрос: Хильде нужно было идти на свидание! Она каждую ночь виделась с любовником…

Так рассуждал маркиз.

«Горе же ей, если она меня обманывает! — подумал он. — В эту ночь я все узнаю».

И стал спокойно ждать вечера.

День длился для него бесконечно; и вот пришел этот столь ожидаемый час, который был еще так сладок накануне.

Маркиз и его жена провели вечер в театре.

Во время спектакля де Салье, казалось, был очень весел, даже веселее обыкновенного. Но смех его был нервен.

Ничего не подозревающая Хильда не заметила этого.

Супруги по обыкновению легли спать на великолепную кровать.

Едва маркиз положил голову на подушку, как им овладел ужас.

«Быть может, это наркотическое средство примешано не в вино, и я опять засну… опять ничего не узнаю, а эта пытка хуже смерти и продлится до завтра…» — думал маркиз.

Он решил не смыкать глаз до рассвета; маркиза спала, по-видимому, сном праведников и не шевелилась. В спальной была глубокая тишина. Сердце маркиза билось так сильно, словно хотело выскочить.

Пробило два часа, маркиз затаил дыхание. Хильда сделала легкое движение, медленно приподнялась на локте и оставалась несколько секунд недвижима, потом наклонилась к мужу, и он почувствовал на своей горячей щеке ее дыхание. Хильда присматривалась, спит ли он?

Убедившись в том, что маркиз спит непробудным сном, Хильда приподняла одеяло и тихонько скользнула с постели.

В комнате была такая темнота, что ничего нельзя было разглядеть. Мягкий ковер скрадывал шорох шагов маленьких босых ног маркизы.

Так прошло немного времени. Де Салье не знал — оставалась ли его жена в комнате или вышла.

«Что делать?» — думал маркиз. Наконец он услышал легкий скрип двери, которую заперли на ключ. Дверь эта выходила в уборную маркизы. В комнате была еще одна дверь, которая вела в обширный сад. Окна комнаты также выходили в сад. Маркиз быстро вскочил с постели, подбежал к двери и припал к ней; кругом было тихо. Тогда он посмотрел в замочную скважину: Хильда одевалась.

Минут через пять свет погас; маркиз явственно слышал, как отворилась и захлопнулась дверь, ведущая в сад.

Чтобы узнать, куда направилась Хильда, надо было cледовать за ней, но маркиз вспомнил, что теперь это было невозможно. Молодой человек попробовал было отворить дверь, но она была заперта на ключ.

Толкнув дверь плечом, маркиз мог бы легко ее сломать, но тогда Хильда узнала бы, что за нею следят, и ее загадочное исчезновение осталось бы неразъясненным.

Маркиз вошел в другую комнату, окна которой также выходили в сад. Он прислонился к окну, но небо закрывали тучи и в саду было так темно, что нельзя было ничего разглядеть. Маркиз мог только рассмотреть темную фигуру, направлявшуюся к калитке сада, которая вела в узкий переулок.

Отсутствие Хильды продолжалось три часа. За это время маркиз измучился. Нравственные терзания не давали ему ни минуты покоя. Он почти сошел с ума.

Наконец в соседней комнате раздался тихий шорох. Хильда возвратилась.

Маркиз постарался принять ту самую позу, в которой он лежал до ее ухода.

Хильда тихо вошла в спальню, осторожно скользнула под одеяло и легла около мужа. Скоро ее тихое, ровное дыхание показывало, что она, действительно, заснула; трудно передать, что перечувствовал маркиз за эту ночь. Он не сомкнул глаз.

Когда Хильда проснулась, был уже день. Маркиз лежал с закрытыми глазами и притворялся спящим. Хильда наклонилась к нему и крепко поцеловала в лоб. Маркиз снова почувствовал тот же странный запах, который в первый раз возбудил в нем подозрение.

«А! — подумал он, — иудины лобзания!… Что если бы я тот час же убил эту женщину?…»

Он уже был готов удушить ее, его руки обвились вокруг чудной шеи Хильды…

Она же, улыбающаяся, и не подозревала, что ей готовится смерть.

Но маркиз быстро раздумал и опустил руки.

— Как, уже день! — воскликнул он.

Хильда встретилась с его взглядом и вскрикнула.

— Что такое? — спросил маркиз.

— Ты меня пугаешь… Ты страшно бледен… у тебя даже губы совсем побелели… Не болен ли ты?

— Нет, здоров, мой друг…

— Откуда же эта бледность?

— Не знаю… так, должно быть…

— Быть может, ты снова видел этот скверный сон?…

— Напротив, я спал очень крепко…

— Да у тебя лихорадка, — сказала Хильда, прикладывая руку к его лбу. — Ты не бережешься, а я хочу, чтобы ты жил долго-долго, мой милый, я хочу вечно любить тебя…

Слова Хильды были пропитаны особой нежностью и любовью.

Маркиз слушал ее и не верил; он никак не мог согласовать ее слова с поступками; он не верил, чтобы притворство могло дойти до таких размеров.