Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

— Одни загадки, — ответил маркиз. — В ее жилах течет цыганская кровь… может быть, ей нравится эта таинственность, может быть, она увлеклась алхимией и стыдится мне признаться в этом…

— Так вы все еще сомневаетесь?

— Да, сомневаюсь… но люблю ее больше, чем когда-либо… Я ее обожаю…

— Мы опередили маркизу не более, как на четверть часа… пожалуй, нас еще застанут. Ступай на лестницу и спрячься там, а я постараюсь скрыться в этой комнате… — сказал маркиз де Салье своему верному Мало.

Мало вышел из комнаты.

Де Салье с фонарем в руках еще раз осмотрел помещение.

Дверь налево от алькова вела в большую комнату, из которой не было выхода.

«Нет, здесь не годится, — подумал маркиз. — За затворенной дверью я ничего не услышу и не увижу…»

Он поднял тяжелый занавес, закрывавший альков, и увидал, что около кровати места было достаточно, чтобы поместиться одному человеку стоя.

— Вот отлично! — прошептал он. — Комната как на ладони.

Неподалеку стояло зеркало; маркиз случайно посмотрел в него, и сам испугался своей мертвенной бледности.

Он горько улыбнулся.

«Если бы мне сказали неделю тому назад, — подумал он, — когда я был на вершине счастья, что мне скоро придется играть жалкую роль обманутого мужа… если бы кто мне осмелился сказать подобную вещь, тот бы дорого заплатил за это оскорбление!»

— А… Нет же, — воскликнул он вслух. — Я не хочу играть эту гнусную роль! Я не верю этой измене! Хильда меня обманывает… Это невозможно!… Тут кроется какая-нибудь особая тайна… а никак не измена…

Раздался шум поспешных шагов, и на пороге появился встревоженный Мало.

— Скорей… скорей, сударь, спрячьтесь… Я сейчас слышал, как отворилась дверь… кто-то идет сюда. Не забудьте закрыть фонарь…

Мало вышел, маркиз спрятался за занавес и закрыл фонарь. Комната освещалась только бледным светом луны, которая украдкой заглядывала в окно.

«Настает решительная минута, — думал маркиз, — страшно!… Я жажду мести, если только обманут!»

В это время до слуха маркиза дошел шум тяжелых шагов в библиотеке. Его сердце перестало биться. Он овладел собою и стал хладнокровен.

— Он идет… приближается… сейчас я увижу его… — прошептал он. — А! Вор моей чести, я узнаю, кто ты!

Дверь в комнату отворилась. Вошел мужчина. Он был высокого роста, весь в черном. На лице его была черная бархатная маска. Левой рукой незнакомец придерживал свой плащ, в правой держал лампу.

Он дошел до середины комнаты, поставил лампу на стол, сбросил с себя плащ и громко сказал:

— Уже время… но почему ее нет…

«Голос этот мне незнаком…» — подумал маркиз.

Незнакомец переставил лампу на окно:

— При виде этого света она узнает, что я здесь и жду ее.

Незнакомец сел на стул.

— Хильда… Хильда… — шептал он, чем чаще я с тобою вижусь, тем сильнее чувствую, что люблю тебя… я обожаю тебя…

Маркиз стиснул зубы и схватился за рукоять шпаги.

«Теперь все ясно! — подумал он в отчаянии. — Их соединяет любовь, а не наука!»

— О! Хильда! — продолжал незнакомец, — когда я знал тебя еще цыганкой и свободной, зачем не понял я тогда, что любовь — все, а богатство ничто!… Зачем уехал я из Парижа?… На что мне теперь мое богатство, когда я потерял тебя?… О, зачем ты не моя жена?

Быстрым движением руки незнакомец сорвал с себя маску, чтобы освежить свою горячую голову. То был Жерар де Нойаль.

Маркиз следил за всеми его движениями, и когда маска упала с его лица, оно было ему также незнакомо, как и голос.

Послышались три слабые удара в маленькую дверь, совершенно скрытую обоями. Де Нойаль вскочил.

— А! — воскликнул он. — Наконец-то!

«Это она!» — подумал маркиз.

Жерар открыл дверь. Укутанная с ног до головы в плащ женщина быстро вошла в комнату.

Де Нойаль принял ее в свои объятия и страстно прижал к груди.

— Хильда! Милая Хильда! — шептал он задыхающимся голосом.

— Хильда его милая! — глухо повторил маркиз.— О, я убью их обоих!

— Любишь ли ты меня по-прежнему? — спросил Жерар.

— Люблю и вечно буду любить… ты знаешь это… — ответила маркиза.

«Проклятие!» — думал де Салье.

Осторожно и нежно де Нойаль раскутал молодую женщину, снял вуаль, покрывавшую ее голову, и плащ, закрывавший ее с ног до головы.

Наряд молодой женщины был в самом обольстительном беспорядке; видно было, что она одевалась в спешке, чтобы поскорее явиться на любовное свидание.

Длинные волосы ее были распущены по плечам. Наполовину застегнутое платье обнажало ее круглые белые руки и чудную мраморную грудь.

Другую, менее красивую и молодую женщину этот беспорядок костюма портил бы, Хильда же походила на оживленную мраморную статую и казалась еще привлекательнее.

Де Нойаль нежно посадил ее на большой диван, стоявший против алькова.

— Друг мой! — сказал он. — Сядь здесь, поближе ко мне… еще ближе… вот так… Дай мне твои руки… Обе! Поверни же ко мне твое личико… Посмотри на меня твоим упоительным взглядом… дай мне полюбоваться на тебя… Хильда! Я твой… я весь твой… всецело!… Хильда — жизнь моя… счастье мое!… Боже, как я люблю тебя!… Ты мое существование…

Маркиза склонила свою обворожительную головку на плечо Нойаля, она ответила ему голосом, в котором звучали струны страстной любви.

— Говори… мы одни… каждое твое слово… каждый поцелуй твой… возрождают меня к новой… светлой жизни.

— Ты моя царица… Я тебя обожаю… ты царица моего сердца!

— Сожалею только, что я не вдвойне красива, чтобы ты мог и любить меня вдвойне…

— Так ты меня любишь? — спросил Жерар.

— Ты еще сомневаешься?… Разве ты не счастлив?

— Теперь, в настоящую минуту, я счастливее всех смертных, но бывают и у меня минуты в жизни, когда я очень несчастлив… да, Хильда, очень несчастлив…

— Я тебя не понимаю, объяснись!

— Словно привидение, меня преследует всюду тень одного человека, который помимо меня обладает тобою… Меня преследует тень твоего мужа. Когда же будет, для общего нашего спокойствия, разорвана эта цепь, которая связывает тебя? — со злобою воскликнул Жерар.

— Когда? Когда? — повторяла Хильда.

— О чем ты думаешь? — спросил Жерар.

— Об этом привидении, которое скользит между нами в часы нашего блаженства.

— Полное счастье, стало быть, никогда не настанет для нас?

— Никогда? — повторила молодая женщина и прибавила странным голосом: — почем знать?

Между влюбленными последовало продолжительное молчание. Хильда начала первая.

— Жерар! — сказала она, взявши обе руки своего любовника. — Посмотри мне прямо в глаза и отвечай откровенно, так как бы ты ответил на твою собственную мысль!