Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1

Рауль сразу направился к де Лавальер и почтительно поклонился ей. Увидев Рауля, Луиза покраснела и что-то пролепетала. Ора поспешила к ней на помощь.

— Ну, вот и мы, виконт, — сказала Монтале.

— Я вижу, — с улыбкой ответил Рауль. — Об этом-то я и хотел поговорить с вами.

Тут к ним с любезной улыбкой подошел Маликорн.

— Удалитесь, господин Маликорн, — приказала Монтале. — Вы, право, очень нескромны.

Маликорн прикусил губу и, ни слова не говоря, отступил на два шага назад. Изменилась только его улыбка: из добродушной она стала насмешливой.

— Вы хотите получить объяснения, господин Рауль? — заговорила Монтале.

— Мое желание вполне понятно. Луиза де Лавальер — фрейлина принцессы?

— А почему бы ей не быть фрейлиной, как и мне? — спросила Монтале.

— Примите мои поздравления, — поклонился Рауль, чувствуя, что ему не хотят дать прямого ответа.

— Вы это говорите не слишком любезно, виконт.

— Да?

— Гм! Пусть судит Луиза.

— Может быть, господин де Бражелон считает, что это место слишком почетно для меня? — смущенно произнесла Луиза.

— О нет, дело совсем не в этом, — горячо возразил Рауль. — Вы отлично знаете, что я этого не думаю. Меня не удивило бы, если бы вы заняли трон королевы, не говоря уже о месте фрейлины. Меня удивляет только, что я узнал об этом лишь сегодня, случайно.

— Ах, правда! — со свойственным ей легкомыслием ответила Монтале. — Ты ничего не понимаешь, да и не можешь понять. Виконт написал тебе четыре письма, но в это время в Блуа была только твоя мать. Я не хотела, чтобы эти письма попали в ее руки, и потому перехватила их и отослала виконту. Таким образом, он думал, что ты в Блуа, между тем как ты была в Париже, и не знал, что твое положение изменилось.

— Как! Ты не послала известия об этом господину Раулю, как я тебя просила? — воскликнула Луиза.

— Вот еще! Чтобы он напустил на себя суровость, начал проповедовать непререкаемые истины и испортил все, чего нам удалось добиться с таким трудом? Конечно, нет.

— Так я очень суров? — спросил Рауль.

— К тому же, — продолжала Монтале, — мне так хотелось, чтобы Луиза стала фрейлиной. Я уезжала в Париж. Вас не было. Луиза заливалась горючими слезами. Понимайте как хотите. Я попросила своего покровителя, того, кто достал мне патент, достать такой же для Луизы. Бумагу прислали. Луиза уехала, чтобы заказать себе платья. Я осталась, потому что мои были уже готовы. Я получила все ваши письма и переслала их вам, написав несколько слов, пообещав вам сюрприз. Вот вам и сюрприз, дорогой виконт. Мне он кажется неплохим; большего не требуйте. Ну, господин Маликорн, пора оставить эту пару вдвоем: им нужно о многом поговорить. Дайте мне руку. Видите, какую я вам оказываю честь?

— Простите, мадемуазель де Монтале, — сказал Рауль, останавливая шаловливую девушку и говоря с серьезностью, которая совершенно не гармонировала с тоном Монтале. — Простите, но не могу ли я узнать имя вашего покровителя? Потому что, если вам оказывают покровительство по каким-нибудь основаниям… — Рауль поклонился, — то я не вижу причины, по которой такое покровительство оказывается и мадемуазель де Лавальер.

— Боже мой! — перебила его Луиза. — Дело очень просто, и я не знаю, почему я не могу вам сказать этого сама… Мой покровитель — господин Маликорн.

На мгновение Рауль остолбенел, спрашивая себя, не смеются ли над ним. Потом обернулся, чтобы обратиться к Маликорну, но молодой человек был далеко: его уже увлекла Монтале.

Лавальер сделала шаг вслед за подругой, но Рауль с мягкой настойчивостью удержал ее.

— Умоляю вас, Луиза, — попросил он, — еще одно слово…

— Но, Рауль, — ответила она краснея, — все ушли… Начнут волноваться, нас будут искать.

— Не бойтесь, — улыбнулся молодой человек. — Мы с вами не такие важные лица, чтобы наше отсутствие было замечено.

— Но моя служба, Рауль?

— Успокойтесь, я знаю придворные обычаи: ваши дежурства начнутся с завтрашнего дня; значит, у вас есть несколько минут, и вы можете объяснить мне кое-что, о чем я хочу вас спросить.

— Как вы серьезны, Рауль! — с беспокойством сказала Луиза.

— Видите ли, обстоятельства тоже очень серьезны. Вы меня слушаете?

— Да, конечно. Только, сударь, повторяю, мы совсем одни.

— Вы правы, — согласился Рауль.

И, подав ей руку, он провел молодую девушку в галерею, помещавшуюся рядом с приемной залой и выходившую окнами на площадь. Все столпились у среднего окна с наружным балконом, откуда можно было видеть во всех подробностях приготовления к отъезду.

Рауль открыл одно из боковых окон и остановился подле него с Лавальер.

— Луиза, — сказал он, — вы знаете, что я с детства любил вас как сестру и поверял вам все мои огорчения, все мои надежды…

— Да, — ответила она тихо. — Я знаю, Рауль.

— Со своей стороны вы тоже относились ко мне дружески и доверяли мне. Почему же при этой встрече вы не смотрите на меня как на друга? Почему вы мне больше не доверяете?

Лавальер ничего не ответила.

— Я думал, что вы меня любите, — продолжил Рауль, и голос его задрожал. — Я думал, что вы разделяете со мной мечты о счастье, которым мы предавались, гуляя вместе по аллеям Кур-Шеверни и под тополями дороги в Блуа. Вы не отвечаете, Луиза?

Он на мгновение замолк.

— Может быть, — спросил Рауль с дрожью в голосе, — вы меня больше не любите?

— Я этого не говорю, — тихо сказала Луиза.

— О, ответьте мне, прошу вас. Вы моя единственная надежда. Я полюбил вас, такую тихую и скромную. Не позволяйте ослепить себя, Луиза. Теперь вы будете жить при дворе, где все чистое портится, все молодое старится… Луиза, будьте глухи, чтобы не слышать того, что говорится вокруг; закройте глаза, чтобы не видеть дурных примеров. Сомкните уста, чтобы не вдыхать растлевающего воздуха. Луиза, скажите мне без отговорок, могу ли я верить тому, что говорила Монтале? Луиза, скажите, правда ли, — вы приехали в Париж потому, что меня не было в Блуа?

Лавальер покраснела и закрыла лицо руками.

— Да? Это правда? — вскричал взволнованный Рауль. — Вы приехали из-за этого? О, я вас люблю так, как еще никого не любил. Благодарю вас, Луиза, за преданность; но мне необходимо принять меры, чтобы защитить вас от возможных оскорблений, предохранить от малейшего пятна. Луиза, фрейлина при дворе молодой герцогини, при теперешних легкомысленных нравах и непостоянных увлечениях, подвергается унизительным ухаживаниям и ни у кого не находит защиты. Эта обстановка не для вас. Чтобы внушить к себе уважение, вам надо выйти замуж.

— Замуж?

— Да. Вот моя рука, Луиза, вложите в нее вашу.

— Боже мой! Но что скажет ваш отец?

— Мой отец предоставил мне свободу.

— Но все-таки…

— Я понимаю ваши сомнения, Луиза. Я посоветуюсь с отцом.