Юлия Голубева - Рим. Цена величия

– А ты уже позабыла, что, если б не я и не Виниций, Калигула мог бы застать тебя с Макроном на своем ложе? – язвительно спросила Ливилла. – А меня бросили, как ненужную вещь, одну в темном коридоре. Спасибо Кассию Херее, что проводил меня домой, когда ты нежилась с мужем.

– Но я и не подозревала, что вы приехали вместе, – возмутилась Юния. – Калигула потерял голову, наверное, в том же коридоре, где бросил тебя. Кажется, я уже достойно отблагодарила тебя за твою помощь. Мои жемчуга всегда тебе нравились, и ты носишь их теперь, не снимая.

Ливилла покраснела. Совесть уколола ее довольно болезненно. Не она ли сама оставила Клавдиллу в Риме, беспокоясь о здоровье Друзиллы, когда та серьезно заболела из-за злобных сплетен, и уехала к ней в Капую? Ведь именно Юния позвала ее вернуться в Вечный город, когда Калигула стал императором, и настояла, чтобы сестра мужа поселилась во дворце рядом с ней. Даже Друзиллу она простила, и Лонгин получил выгодную должность.

Юния заметила, что настроение подруги переменилась, и сама протянула ей руки. Они обнялись и поклялись отныне никогда не таить зла друг на друга.

– Честно говоря, письмо Макрона повергло меня в недоумение, – сказала Ливилла. – Он пригласил меня сюда, попросив сообщить всем, что я еду к себе в загородный дом.

– Он сказал мне, что догадался, что я проговорилась тебе. Он тонко чувствует мое настроение и понял, что мне необходимо будет поговорить с близкой подругой. И он выбрал тебя, а не Агриппиниллу.

– Да, – задумчиво произнесла Ливилла. – Наверное, я одна способна была понять твою любовь. Агриппинилла тщеславна. Она не осудила бы вашу связь лишь в том случае, если бы она носила тот же характер, что и раньше.

– Она так и считала. Ты не ошиблась. Она одобрила, что я окрутила префекта претория, обеспечив ее брату поддержку после смерти Тиберия. Она думает, что мы больше не видимся.

Ливилла неожиданно задала вопрос, пристально глядя Юнии в глаза:

– Это ведь ребенка Калигулы ты носишь? Не Макрона?

– Да. Это ребенок Гая, – уверенно ответила Юния.

Кипарисовая аллея вывела их маленькому пруду с кувшинками. Они присели на скамью у воды, и Юния честно рассказала Ливилле о своих волнениях последних месяцев. О расспросах Агриппы, о том, что кто-то подсматривал за ней с Макроном в лупанаре Варус, о тревожных известиях от Клавдия. Ливилла задумчиво кивала и молчала, пока Клавдилла говорила.

– Я доверяю Клавдию, он умен, хотя и скрывает это. И если он дал мне совет избавиться от Макрона, то к нему бы следовало прислушаться, – печально закончила Юния свой рассказ. – Но я уже решила, что никогда не сделаю этого.

Ливилла молчала еще какое-то время, а затем сказала:

– Многого не знаешь ты, подруга. Чувствую, вокруг тебя затеяна нехорошая интрига. Ты слишком мало знакома с Иродом, чтобы понять, что это за человек. Ради денег он пойдет на все – предательство, убийство, подлог, ложное свидетельство. Кто-то, проговорившись, подтолкнул его начать действовать против тебя. И надо выяснить, кто дал ему ниточку, за которую теперь он тянет, распутывая клубок твоих интриг.

Юния вздохнула:

– Подозреваю, что этим человеком был Макрон. Ревность изводила его, ведь я, желая порвать наши отношения, не отвечала на его письма и не виделась с ним. Кто знает, может, ему тоже, как и мне, нужно было кому-то выплеснуть свою печаль? Но он неверно выбрал друга. После твоих слов я обязательно расспрошу его. Думаю, он не скроет от меня, имела ли место доверительная беседа меж ними.

– Даже если так и было, то вред, который Макрон нанес вам обоим, непоправим, – печально сказала Ливилла. – Сам того не осознавая, он сунул палку в осиное гнездо. Никто не знает, кроме меня, что Друзилла была любовницей Ирода Агриппы еще до замужества.

Клавдилла с изумлением посмотрела на подругу. Нехорошее предчувствие сжало сердце.

– А недавно Лонгин жаловался, а он всегда и всем подряд делает это, моему Виницию, что Друзилла, как он выследил, ездит в дом гетеры Пираллиды, – продолжила Ливилла. – Подобная дружба – позор для знатной матроны, но Друзилла вряд ли задумывается над этим. Кассий – дурак, что до сих пор не развелся с ней, она бесчестит его имя, а он делает вид, что ни о чем не знает.

Юния задумалась. Кое-что в этой темной истории начало проясняться. По крайней мере, теперь она уже знала, что совершила ошибку, позволив Друзилле вернуться. Надо было держать эту злобную фурию подальше от Рима. И напрасно она затеяла ссору с Пираллидой, не стоило лезть не в свои дела. Пусть бы Агенобарб жил с ней, нет же, пожалела подругу, а навредила себе. Пираллиде известна ее страшная тайна, да и она сама преступила грань, зайдя далеко в своих угрозах и проговорившись, что убрала с дороги мешавшего ей человека. А умному нетрудно догадаться, что этим человеком была ее мачеха. И Ливилла вдруг, будто угадав ход ее мыслей, произнесла:

– Забыла упомянуть. Киприда, жена Ирода, еще давно мне жаловалась, что Агриппа – любовник Пираллиды.

У Юнии потемнело в глазах. Дыхание перехватило от ужаса. Сколько непоправимых ошибок она уже совершила в слепой самонадеянности, даже не потрудившись разузнать о личности Ирода Агриппы. Ведь предупреждал ее Клавдий! Что же делать теперь? Проклятый иудей наверняка уже знает правду о пожаре Авентина. «О, Геката, почему ты не охранила меня?!»

Ливилла испуганно дернула ее за рукав:

– Ты так побледнела. Что с тобой, Юния?

Клавдилла усилием воли овладела собой и попыталась улыбнуться.

– Переживаю, не будет ли Гай разыскивать меня. Юлий Луп должен был доставить от меня письмо, – сказала она, пытаясь прекратить опасный разговор. В голове ее зрела мысль о немедленном возвращении. Нужен был совет Клавдия.

– Сегодня скачки, – ответила Ливилла. – Он ни за что не пропустит. Евтих вчера победил в десяти из двенадцати заездов. А сегодня Калигула увеличил их число до двадцати. Каждая победа «зеленых» приносит ему много денег. Инцитату была пожалована золотая сбруя, и дождь сестерциев обильно пролился на Евтиха.

Клавдилла безразлично пожала плечами. Она не так увлекалась скачками, как ее супруг. Гораздо больше ее привлекал театр. Она с удовольствием одаривала Мнестера и Аппелеса, восторгаясь их несравненным талантом.

Юния настояла на немедленном отъезде в Рим, несмотря на слабые протесты Ливиллы, желавшей остаться в дивном дворце.

Итак, Ироду известно многое. Так уж получилось, что ее враги – его давние друзья. Друзилла, обезумевшая от ревности, и гетера – жрица темной богини. Этот триумвират опасен. Разделяй и властвуй – кажется, так учил Сулла?

Должно быть средство, чтобы рассорить их и расправиться с каждым поодиночке. Клавдий должен помочь.