Юлия Голубева - Рим. Цена величия

– Ничего я не думала, – сердито ответила Юния. – Ты застал меня врасплох своим дурным известием и абсурдным планом. Я растерялась, не знаю, стоит ли лгать Калигуле?

– Пиши же. Время идет. Луп должен успеть попасть в Рим, прежде чем закроют ворота.

Уже не пытаясь возражать, Юния начертала несколько слов, оттиснула на податливом воске свое кольцо и передала таблички Юлию. Тот вскочил на коня и умчался в поглотившую его темноту.

Начал накрапывать мелкий дождик. Макрон заботливо укутал в свой теплый плащ сердитую возлюбленную и усадил перед собой на коня.

– Куда мы направимся? – спросила Юния.

– Неподалеку моя вилла. Я приобрел ее месяц назад, – ответил Макрон и тронул поводья.

– Надеюсь, ты знаешь, что творишь, Невий Серторий. Я волнуюсь, как бы ночной холод не повредил ребенку, – сказала Клавдилла, тесней прижимаясь к Макрону.

На вилле их ожидал обильный ужин и теплая купальня. Расторопные слуги позаботились о достойной встрече господ.

Юнию восхитила роскошь загородного дворца, стоящего посреди прекрасного парка. В восторге она осматривала великолепный атриум со строгими колоннами, изящными статуями и корзинами благоухающих цветов. В фонтане перистиля играли разноцветные рыбы, а фрески изображали грациозных муз, спутниц златокудрого Аполлона, окруженных маленькими гениями.

Юния уютно устроилась в маленьком триклинии перед столиком из марокканской туи, где стоял поднос с едой и вином, а Макрон расположился напротив на огромном хозяйском ложе, накрытым, как и место гостьи, золоченым покрывалом. Пока девушка ела, он не спускал с нее влюбленных глаз, жадно ловя каждое движение изящных пальцев. Ее не смущали его взгляды, она пыталась накормить и его, предлагая лакомые кусочки и подливая сладкого вина. Даже во время трапезы гостья не уставала расточать похвалы дивному дворцу. Разве мог дом Ливиллы на Аппиевой дороге сравниться с великолепием нового дворца Макрона?

– Я рад, что ты рядом, – сказал ей Макрон. – Твоя любовь – самое драгоценное, что есть в моей жизни. Знаешь, а ведь эта роскошная вилла твоя.

Юния изумленно взглянула на него, думая, что ослышалась.

– Я купил этот дворец на твое имя через подставное лицо. Теперь в любое время ты можешь наслаждаться его красотой и приглашать сюда гостей.

Не помня себя от радости, Клавдилла кинулась ему на шею и горячо расцеловала. Довольный Макрон, крепко прижимая ее к себе, не заметил, как вдруг грустью блеснули ее прекрасные глаза. Но непрошеное чувство сразу исчезло без следа. А позже, прильнув к Невию на широком ложе и слушая его сонное дыхание, Клавдилла молилась своей богине, просила помочь ей разобраться в своих чувствах.

Странный сон увидела она в эту ночь. Вняв мольбе, Геката послала ей видение.

…Раннее утро на Марсовом поле. Густая пелена туч. Тысячи людей толпятся вокруг дымящего погребального костра. На возвышении, затянутом черным, отчаянно рыдает Калигула, рядом, закрыв лицо руками, плачет она сама, закутанная в темную паллу. Сзади стоит отец, скупые слезы текут по его щекам, Клавдий трясет седой головой, Ливилла и Агриппинилла с большим животом. Виниций. Кассий Лонгин с искаженным мукой лицом. Они все тоже горько плачут. Кто-то умер. Но кто? Клавдилла не может понять.

Женщины в толпе громко стенают, мрачный рев жертвенных животных перекрывает их вопли. Коллегия понтификов, фламины. Весь Рим охвачен страшным горем.

Тянет гарью, сквозь сон Юния ощущает ужасный запах сгоревшего тела, сейчас жрецы соберут останки в урну для погребения в гробнице.

Вот уже движется их скорбная процессия к костру, но вдруг кто-то пронзительно кричит. Клавдилла смотрит на возвышение. Это Гай. Он упал, она сама пытается поднять его, Клавдий ей помогает. Но Калигула исступленно бьется головой о доски. Чья смерть так сильно огорчила его? Кажется, живы все, Клавдилла явно различает знакомые лица. И Макрон, и Энния – все друзья присутствуют. Префект претория смотрит на дымящиеся угли, глаза его безжизненны и пусты. А волосы совсем побелели. Кто умер? Кто?

Неожиданно взгляд его меняется, он что-то видит. Юния смотрит туда же и замечает, как золотые искры забегали по пепелищу. Страх охватывает присутствующих, даже плач стихает. А из пепла, подобно Фениксу, поднимается прозрачный хрупкий силуэт, вскидывает тонкие руки и резко взмывает ввысь к небесам. Крики со всех сторон. Фигурка уже парит в вышине, исчезает из глаз. И неожиданно яркая молния вспарывает черные тучи и врезается в пепелище…

Юния в страхе проснулась. Макрон безмятежно спит рядом, его близость успокоила. Тонкой рукой погладила она его темные волосы с проседью на висках. Надо же, в ее сне он был совсем седой.

Макрон не дал ей поразмыслить над видением. Почувствовав легкое прикосновение, он открыл глаза, радуясь ее пробуждению. Безграничным счастьем лучился его взгляд, а ей вспомнилась безжизненность и пустота его взора во сне.

Ее вопрос богиня оставила без ответа. Но чьи же похороны видела она?

Несомненно, что великое горе принесет эта смерть Риму.

После завтрака ей пришлось проститься с Макроном. Он спешил в Рим, а ей не захотелось уезжать из нового дворца. Едва он уехал, как неожиданно появилась Ливилла.

Радость Юнии от встречи с подругой резко поубавилась, когда Ливилла осыпала ее упреками. Чтобы избежать скандала при слугах, Клавдилла повела ее в парк.

Там Ливилла, очарованная красотой кипарисовой аллеи с мраморными статуями и скамьями, умерила свой пыл.

– Сестра, не осуждай меня! – просила Юния, обнимая ее и пряча лицо. – Я люблю Гая, как и прежде, но и Макрон не меньше дорог мне. Они такие разные, – оправдывалась она, – я одинаково люблю их. Невий подарил мне этот дворец. Представляешь? Здесь так красиво!

– Что мне сказать тебе, Юния? Если уж ты не можешь разобраться в своих чувствах, то где мне понять тебя. Я подозревала, что твоя связь с Макроном зашла слишком далеко. Помнишь, как рыдала в Капуе, когда отдалась ему впервые? Я смирилась тогда с твоей изменой моему брату, потому что это было необходимо для его же блага. Но сейчас… Сейчас ты полюбила. Я не могу простить тебя, подруга. И не вини меня.

Слезы покатились из прекрасных глаз Юнии, она жалобно посмотрела на Ливиллу:

– Ты же такая добрая, сестра. Почему ты так сурова со мной? Я всегда считала, что могу на тебя положиться и доверить свои сердечные тайны. А ты так строга…

Ливиллу тронули ее слова, но она решила не поддаваться:

– Ты более дружна с Агриппиниллой, которую раньше ненавидела, а обо мне вспоминаешь, когда она не может составить тебе компанию на скачках или в театре.

– Это не так, сестра. Я по-прежнему люблю тебя. К ней я тоже привязалась. Она пришла мне на помощь и предложила искреннюю дружбу, – робко возразила Клавдилла.