Андрей Посняков - Индейский трон, или Крест против идола

– А, вот ты о ком! Видишь длинный-длинный вал? Ну, там, где перья?

– Ну!

– Там и есть Шиутек.

– А он еще здесь? Никуда не отправился?

– С утра еще был здесь, а сейчас – не знаю.

Куатемок все же разыскал старого друга, тот тоже обрадовался, подмигнул, мол, сейчас выпьем. Да, контроль-то в последнее время ослаб, можно было и выпить, и принц с большим удовольствием опрокинул кружку холодной, щедро сдобренной перцем, бражки! Ах, хорошая штука… зря только они в нее перец кладут, ироды! Впрочем, здесь во все перец добавляют…

– Так ты что-то хотел спросить, дружище! Лодочник? Какой лодочник? Ну да, ну да, знаю.

Куда отправлялись? Так в Шалтокан. Больше в последнее время – никуда, а в Шалтокан – точно. Там довольно большой караван собрался, лодок двадцать, весело плыть!

Шалтокан… Вот, значит, куда… Если, конечно, верить собственным расчетам. Ну, а почему бы им не верить?

Немедленно посоветоваться с Шочипильцином!

А Шочипильцина и след простыл! Не появлялся и день, и второй, и третий. И куда, спрашивается, делся?

Бог надоумил принца обратиться к патеру Ольмедо, как раз заглянувшему в гости.

– Шочипильцин? – повторил святой отец. – Нет, не помню такого… Хотя! Не тот ли это паскудный слуга Сатаны, коего мне третьего дня притащили по показаниям служителя препоганейшего демона Тлалока? Да-да, кажется, именно так его богомерзкое имя – Шо-чи… дальше, прости Господи, и не выговоришь!

– Да где же он?

– Сидит у меня в яме, – довольно сообщил патер. – Арестованные говорят: этот самый упертый! Из самых гнусных – гнуснейший. Я пока с ним и не говорил – держу…

– Так позволь мне поговорить!

– Э, нет, сын мой! При всем к тебе уважении – сначала я! Таковы уж наши правила.

– Ну что ж, правила так правила, – пряча глаза, кивнул принц.

Ну, и как же будет разговаривать со жрецом сей достойный падре? Уж конечно, не через донью Марину. Через Сиуа, через кого же еще-то?

Однако после допроса первым явился патер, а вовсе не сын архитектора. Уселся, очумело вращая глазами, и только попросил:

– Воды… Уф… Этот ваш жрец!

– Что такое? Он что же, не отрекся от своих ложных богов?

– Отрекся, и сразу же! Даже больше того… Изъявил желание стать епископом!

Судов в озерном городе Шалтокане хватало. Разных: прогулочных ладей, украшенных изысканной резьбою, плоскодонных и широких грузовых барок, способных принять на себя немаленький груз, юрких каноэ из прочной, выделанной особым образом коры, долбленок с противовесами и без, плотов разного рода, некоторые даже с выстроенными на них хижинами. Чего только не было!

Когда лодки почтека медленно проплывали вдоль пристани – кормчий искал свободное место, – Куатемок с большим интересом осматривал покачивающиеся у причалов суда, прикидывая, а смогут ли мастера-лодочники построить килевое судно? И все больше сомневался: нет, без помощи испанцев вряд ли… Значит, нужно найти таких испанцев – сведущих в постройке судов людей… Или все-таки смогут? Вон та прогулочная ладейка – в общем-то, не самых простых форм. И шпангоуты, поди, имеются, и все прочее.

– Скоро причалим, – склонившись через борт рядом с принцем, произнес один из приказчиков – высокий, с вечно растрепанными волосами парень. – Наконец-то!

Куатемок усмехнулся:

– Что, надоело плыть?

– Так ведь если бы не дождь…

Да, под дождь попали, и весьма даже неплохой, настоящий ливень, едва не затопивший барки. Пришлось срочно приносить жертвы богу грозы и дождя Тлалоку, а заодно – и озерной богине Чальчиутиликуэ, хорошо, ушлые лодочники захватили с собой индюков – как раз для такого вот случая. Вообще-то, уже приближался пятый месяц года – сезон «засухи», но иногда еще дождило, если священный ветер Эатликуэ не успевал вовремя разогнать тучи.

Весна…

Вообще-то Куатемок отправился сюда вовсе не по своей воле, а по настоянию капитан-генерала Кортеса, по сути уже приватизировавшего всю власть. Тлатоани Моктекусома оказался полностью в его руках и был послушной куклой… такой, о которой мечтали жрецы. И которую – по всем сведениям – скрывали именно здесь, на одном из бесчисленных островов озера Шалтокан.

Размышляя во время всего пути, принц пришел к выводу, что в его опале виновата, скорее всего, донья Марина. Этой хитрой и умной женщине уже давно не нравилась слишком уж близкая дружба Куатемока и некоторых влиятельных испанцев, включая патера Ольмедо. Нужно было убрать неудобного принца, и желательно надолго, правда, сделать это так, чтобы не очень раздражать его друзей.

Вот тлатоани – под диктовку Кортеса, а точнее, доньи Марины – и отправил племянника путешествовать по всему озерному краю вместе с почтека, как бы выразились современники Перепелкина – инспектором по маломерным судам. По сути, с мало кому нужной ревизией: пересчитать, оценить состояние, записать – учесть.

Достаточно взяткоемкое поручение, Куатемок это чувствовал, а потому и предполагал, что за ним будет пристально следить не одна пара глаз. Ежели что, обвинят во взятках, устроят суд, бросят в узилище – сиди до скончания времен. Влиятельные друзья, конечно, попытаются его вызволить, но пока узнают, пока то да се… Донья Марина и Кортес таким образом выигрывали время, избавляясь от весьма подозрительного человека… обвинять которого в чем-то всерьез никаких оснований не было. Одни смутные подозрения доньи Марины. Да-да – именно ее!

Собственно, принц по поводу всего этого не особо печалился, собираясь обратить поручение на пользу себе и своему делу. Отстоять родину от захватчиков! Так вот оно красиво звучало… Дело, заранее обреченное на неудачу, – можно было бы рассуждать и так. А можно и по-другому: если хочешь что-то изменить – делай! Именно такого принципа и придерживался принц.

Выпущенный из узилища Шочипильцин, как и все остальные жрецы, находившийся под пристальной опекой испанцев, дал принцу адреса своих старых знакомых в Шалтокане, тоже, естественно, служителей культа из разных храмов. Вот через них-то и собирался действовать сейчас Куатемок – может, кто-нибудь слышал о лодочниках, не так давно прибывших из Теночтитлана? Не может такого быть, чтоб никто и ничего. Быть не может!

Однако вот – было.

Принц встретился и поговорил со всеми: и с благообразным жрецом храма Кецалькоатля, одного из самых почитаемых городских храмов, и с тощим, с устрашающими татуировками в виде мертвых голов, служителем Тлалока, и с веселым, больше похожим на ушлого купца, нежели на мудреца-тламатина, учителем из местной тельпочкалли.