Джордж Фрейзер - Флэш по-королевски

— Он… он…, — забормотал он, тыча пальцем.

— Да, Остред, — кивает Детчард. — Это не принц.

— Но… — маленький доктор хватал ртом воздух, не в силах выдавить ни слова, и я не смог удержаться от смеха. — Но он же копия! Боже правый! Не могу поверить! Когда я увидел его, то решил, что дело не выгорело, что это все еще принц. Бог мой!

— Что же его выдало? — спрашивает Детчард.

— Шрамы. Они свежие, розовые.

Детчард обеспокоенно стиснул зубы.

— Шрамы, ну, конечно. Совсем забыл. Это может дорого нам обойтись. Впрочем, у нас есть средство.

Он вытащил фляжку, которую, как я подозревал, дал ему Руди, и наносил средство на шрамы до тех пор, пока они с доктором не сочли вид удовлетворительным.

— Так, — говорит Детчард. — Когда вы в последний раз брили голову?

— Вчера вечером.

— Пока сойдет. Остред займется ей завтра, — он посмотрел на часы. — А теперь, доктор, нам с вами лучше вернуться к нашим хозяевам. — Ради надежности Детчард сообщил мне еще ряд подробностей про Тарленхайма и завтрашние приготовления. — Скоро придет ваш слуга и проводит вас в кровать, — заключил он. — Можете спать совершенно спокойно, уверяю. Когда я вас увидел, все мои опасения рассеялись. Сомневаюсь, что ваш собственный отец сумел бы распознать подмену. Ха, смотрите-ка, я сказал «ваш» отец, — он мрачно усмехнулся. — Я сам наполовину поверил в вас. Итак, ваше высочество, позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Они с поклоном удалились, оставив меня в тревоге — но теперь уже не в такой безысходной. Я выиграл — я сумел одурачить Остреда. Бог мой, это должно сработать! Я прошелся по комнате, смеясь про себя, выпил еще бокал бренди, потом еще и остановился у зеркала. Отлично, принц Гарри, — думал я, — вот бы Элспет видела тебя сейчас. И старый скряга Моррисон. И лорд Кардиган Всемогущий. Вот бы рад он был заполучить особу королевской крови в свой занюханный Одиннадцатый гусарский. Ибо я в тот миг был особой королевской крови — настоящим принцем, не меньше, хотя бы на время — да, до тех пор, пока Бисмарк не разыграет свою маленькую партию. А потом… ах, да гори оно все! Я выпил еще бокал и занялся ревизией своей королевской обстановки.

Назвать ее роскошной, было не сказать ничего: шелковые простыни, кружевные подушки, серебряный кубок и тарелка у постели — с куриной грудкой под салфеткой — ну и ну! — на случай, если мне вздумается заморить червячка. Мне с трудом удалось подавить соблазн сунуть тарелку в карман — у меня будет достаточно времени, чтобы заняться сбором трофеев позже. И это только остановка на ночлег — какая же тогда добыча ждет меня во дворце в Штракенце! Но даже эта ночь обещала пройти недурно: превосходный коньяк, жаркий очаг, сигары в футляре тисненой кожи, даже горшок под кроватью из лучшего фарфора с маленькими толстозадыми херувимчиками вокруг. Я плюхнулся на постель — она была пышной, как облако. Ладно, думаю, предоставим им ломать себе голову о государственных делах и прочей чепухе, а эта вот жизнь — самое то для старины Флэши. В следующий раз, как услышите о тяготах жизни монархов, вспоминайте мои слова: быть королевской особой чертовски приятно. Я сам был, я знаю.

Взгляд мой упал на украшение на каминной полке: Рельефная резная фигура. Я слегка вздрогнул, когда сообразил, что это тот самый купидон, о котором толковал Бисмарк — ей-богу, этот парень знал свое дело. До мельчайших деталей. Я перекатился по кровати, поближе, и испытал некоторое облегчение, убедившись, что это вовсе не купидон, а нимфа. Великий Отто дал-таки маху! Это явно была нимфа; размышляя об этом, я понял, чего не хватает моему королевскому раю: нимфа из бронзы вовсе не одно и то же, что из плоти и крови. У меня не было женщины с тех пор, как жирную баронессу Пехман так жестоко вырвали из моих объятий — да я даже и не успел обнять ее по-настоящему, как вломился Руди. Хоть она и была толстой, мысль о ней разгорячила меня, и тут вдруг в дверь тихо постучали, и вошел худощавый, смышленого вида паренек. Это явно был Йозеф, мой лакей.

Я сразу снова насторожился.

— Не желает ли чего ваше высочество?

— Не думаю, Йозеф, — говорю я, сладко зевнув. — Я собираюсь спать. — И тут мне в голову пришла блестящая идея. — Можешь прислать ко мне горничную, чтобы разобрала постель?

Он удивился.

— Я сам могу это сделать.

В этот момент Флэши прорычал бы: «Черт побери, делай что тебе сказано». Но принц Карл-Густав ограничился следующим:

— Нет, пришли горничную.

Секунду он колебался, храня невозмутимое выражение. Потом говорит:

— Хорошо, ваше высочество, — Йозеф поклонился и направился к двери. — Спокойной ночи, ваше высочество.

Конечно, с моей стороны это был совершенно идиотский поступок, но будучи пьян и возбужден, я не отдавал себе в этом отчета. И к тому же, разве я не принц? Да и настоящий Карл-Густав, надо полагать, монахом тоже не был — да вдобавок оказался чертовски неосторожен. Так что я ждал в радостном предвкушении; снова раздался стук, и когда я разрешил, вошла девушка.

Это была симпатичная пухляшка с кудрявыми локонами: в толщину почти столько же, сколько в высоту. Но самое то для меня, учитывая мои мысли о баронессе Пехман. Взгляд у нее был озорной, и мне пришло в голову, что Йозеф, возможно, вовсе не дурак. Девушка сделала книксен и склонилась над кроватью. Когда я обогнул постель и подошел к ней — заперев по пути дверь на задвижку — она хихикнула и сделала вид, что старательно взбивает мои подушки.

— Как нехорошо для молодой девушки много работать и совсем не отдыхать, — говорю я и, сев на кровать, тяну ее к себе на колени.

Она почти не сопротивлялась — только покраснела и выглядела смущенной. А когда я спустил с нее лиф и припал к ее грудям, она заворковала и прижалась ко мне всем телом. Не теряя времени, мы устроили первоклассные скачки, и я с лихвой отыгрался за недели вынужденного воздержания. Девчонка оказалась сущей чертовкой, ей-ей, и к тому моменту, когда она упорхнула, оставив меня мечтать о заслуженном отдыхе, я чувствовал себя наигравшимся всласть.

Иногда я размышляю, каков мог быть итог той проделки, и не удивлюсь, если где-нибудь в Гольштейне живет себе крестьянский парень по имени Карл, который бахвалится перед всеми, что является отпрыском королевского рода. Если так, то те, кто обзывают его лживым Ублюдком, имеют на то полное основание.

Существуют средства захмелеть помимо алкоголя. Все следующие несколько дней — за исключением коротких моментов отрезвляющей паники — я провел в совершенном опьянении. Быть королем — хорошо, принцем — великолепно; перед тобой заискивают, пресмыкаются, тебе льстят и возносят хвалы; любое твое желание исполняется — нет, даже не исполняется — предугадывается людьми, которые будто и ждут, как бы его исполнить; ты в центре внимания, все гнут перед тобой спины, клонят головы и обожают тебя до безумия — штука преприятнейшая, должен сказать. Возможно, по жизни мне меньше прочих досталось всего этого, особенно в юном возрасте, тем слаще было теперь. Так или иначе, всю свою бытность принцем я просто купался в низкопоклонстве.