Джин Ауэл - Охотники на мамонтов

— Привет, Джондалар, — улыбнувшись, сказала она.

— Привет, Лэти. Ты прекрасно выглядишь. — Глядя на ее улыбающееся лицо, он подумал, что она стала очаровательной молодой женщиной.

Подавив вздох и блеснув глазами, она невольно откликнулась на его неосознанное поощрение:

— Спасибо. Знаешь, как скучно было торчать все время на Девичьей стоянке. У меня впервые появилась возможность выйти без сопровождающих… или прогуляться с тем, кого я сама выберу. — Подняв на него глаза, она чуть подалась ему навстречу. — А куда ты направляешься?

— Я разыскиваю Эйлу. Ты не видела ее?

Лэти вздохнула и по-дружески улыбнулась ему:

— Видела недавно, она играла с малышом Треси. Мамут тоже разыскивал ее.

— Не надо обвинять всех, Эйла, — сказал Мамут. Стоял теплый солнечный день, и они сидели в тени возле густого ольхового кустарника. — Несколько человек были не согласны. Мне не удалось убедить их.

— Я не обвиняю тебя, Мамут. Я вообще не уверена, стоит ли в данном случае обвинять кого-то. Но неужели они настолько слепы? Мне непонятно, что заставляет людей так сильно ненавидеть Клан?

— Может быть, причина в том, что они слишком хорошо видят сходство между ними и нами и поэтому неосознанно стремятся подчеркнуть различия. — Он помолчал немного и продолжил: — Ты не забыла, Эйла, что тебе сегодня надо обязательно зайти в мамонтовый очаг? Иначе ты не сможешь принять участие в Брачном ритуале. Только ты еще не сообщила о своем решении.

— Да, наверное, мне следует зайти к ним, — сказала Эйла.

— Своей нерешительностью ты подаешь надежду Винкавеку. Сегодня он снова спрашивал меня, не думаю ли я, что ты примешь его предложение. Он сказал, что если дело только в том, что ты не хочешь нарушать Обещание, то он готов переговорить с Ранеком и предложить ему устроить тройной союз. Его предложение может значительно повысить твой Брачный Выкуп, и в итоге все вы приобретете очень высокий статус. Что ты думаешь по этому поводу, Эйла? Если ты согласишься, то сможешь основать общий очаг с Винкавеком и Ранеком.

— Винкавек что-то говорил об этом, когда мы были на охоте. Но для начала мне надо поговорить с Ранеком и выяснить, как он относится к такой идее, — сказала Эйла.

Мамут понимал, что ее совсем не вдохновляет ни один из этих вариантов. Конечно, сейчас она еще слишком переживает из-за Ридага, и ей трудно думать о веселых свадебных торжествах, однако, учитывая все завидные предложения, вряд ли стоит советовать ей отложить выбор до будущего года. Он заметил, что Эйла вдруг совершенно потеряла интерес к их разговору, и оглянулся посмотреть, что отвлекло ее внимание. К ним подходил Джондалар. Она явно забеспокоилась, намереваясь сбежать, но ей было неловко так резко обрывать разговор с Мамутом.

— Вот вы где спрятались. Я искал тебя, Эйла. Мне бы хотелось поговорить с тобой.

— Сейчас я занята, у нас с Мамутом серьезный разговор, — сказала она.

— Полагаю, мы уже закончили, так что, если хочешь, можешь поговорить с Джондаларом, — предложил Мамут.

Эйла опустила голову, потом посмотрела на самого шамана, избегая встревоженного взгляда Джондалара, и тихо сказала:

— Мамут, мне кажется, нам нечего сказать друг другу.

Лицо Джондалара сначала побледнело, а затем вспыхнуло, словно его ударили. Значит, она действительно избегает его! Она даже не захотела поговорить с ним.

— Ну что ж… ну… Я… Извините, что побеспокоил вас, — сказал он, отступив в сторону. Затем он развернулся и стремительно пошел прочь, желая провалиться сквозь землю.

Мамут, прищурившись, наблюдал за Эйлой. Она смотрела вслед Джондалару, и взгляд ее был полон не меньшего смятения, чем у него. Старик покачал головой, но не стал обсуждать ее поведение, и они молча направились к Рогожной стоянке.

Когда они ступили на свою территорию, Эйла заметила, что им навстречу идут Неззи и Тули. Неззи тяжело переживала смерть Ридага. Только вчера она принесла Эйле пакет с его целебными травами, и они вместе поплакали, вспоминая мальчика. Неззи не хотелось хранить этот пакет, вызывающий печальные воспоминания, но и выбросить его казалось неразумным. Это заставило Эйлу осознать, что теперь, когда Ридаг умер, ей уже не надо помогать Неззи ухаживать за ним.

— Мы ждали тебя, Эйла, — сказала Тули.

Она явно пребывала в приподнятом и даже восторженном состоянии — так обычно выглядит человек, задумавший потрясти чье-то воображение, — совсем необычном для этой властной и сдержанной женщины. Неззи помогла ей развернуть какую-то аккуратно сложенную вещь. Эйла изумленно распахнула глаза, а стоявшие перед ней женщины усмехнулись, обменявшись удовлетворенными взглядами.

— У каждой невесты должно быть свадебное платье. Обычно его шьет мать жениха, но мне захотелось помочь Неззи.

Это был великолепный наряд из золотисто-желтой кожи, затейливо и богато украшенный; плотные узоры вышивки местами практически скрывали исходный материал, и эта отделка была выполнена из мелких бусин, выточенных из бивня мамонта и отполированного янтаря.

— Какая красота! Чтобы сшить такой наряд, нужно затратить уйму времени. Над одной только вышивкой можно просидеть всю зиму. Как же вы успели справиться с такой работой? — спросила Эйла.

— Мы начали этот наряд сразу после того, как вы объявили о помолвке, а закончили уже здесь, пару дней назад, — сказала Неззи. — Пойдем в палатку, ты должна примерить его.

Эйла взглянула на Мамута. Он улыбнулся и кивнул. Его давно посвятили в этот план, и он даже помогал сохранить все в тайне. Три женщины вошли в палатку и направились в спальный отсек Тули. Эйла разделась, но стояла в нерешительности, не зная, как следует носить это платье. Женщины помогли ей одеться. Особенностью этого наряда было то, что он имел откидной лиф, прикрепленный к талии с помощью узкого кушака, сплетенного из рыжеватой мамонтовой шерсти.

— Пока ты можешь носить его так, как обычное платье, если захочешь показаться в нем на людях, — объяснила Неззи, — но во время церемонии тебе надо убрать эту деталь. — Развязав кушак, она откинула переднюю часть лифа. — Груди — это гордость женщины, и она должна показать их во время Брачного ритуала, принимая на себя обязанности хранительницы домашнего очага.

Обе женщины отступили назад, чтобы полюбоваться на будущую новобрачную. «Ей есть чем гордиться, — подумала Неззи, — настоящие материнские груди. Она сможет выкормить много детей. Как жаль, что ее родная мать не видит этого. Любая женщина могла бы гордиться такой дочерью».

— Ну что, теперь нам можно войти? — спросила Диги, заглядывая в палатку. Все женщины Львиной стоянки пришли полюбоваться на Эйлу в ее новом наряде. Похоже, они все были в курсе тайного плана Неззи и Тули.