Джин Ауэл - Охотники на мамонтов

— Да, Пещерный Лев действительно твой тотем, Джондалар, — сказала Эйла.

— Ты уже говорила об этом раньше. Но почему ты так уверена в этом?

— Помнишь, я сказала тебе, что с таким могущественным тотемом трудно жить? Его испытания очень тяжелые, однако его дары, то есть то, что выносишь из этих испытаний, оказываются также очень ценными. Тебе удалось выдержать тяжелые испытания, но разве ты сожалеешь об этом? Этот год был очень трудным для нас обоих. Я тоже узнала много нового о себе и о Других. Теперь я больше не боюсь их. А ты узнал много о себе и о людях Клана. По-моему, ты тоже боялся их, хотя я не понимаю причин твоего страха. Теперь ты преодолел его. Пещерный Лев — это тотем Клана, и я надеюсь, что ты больше не испытываешь ненависти к его людям.

— Наверное, ты права. Если то, что я был избран таким тотемом Клана, как Пещерный Лев, делает меня в твоих глазах более достойным, то я очень рад этому. Мне нечего предложить тебе, Эйла, кроме самого себя. Я не могу обещать, что мы будем жить среди моих родственников. Не могу дать такого обещания потому, что не знаю, примут ли тебя Зеландонии. Если нет, то нам придется снова отправиться в странствия. Если захочешь, я стану Мамутои, но все-таки я предпочел бы познакомить тебя с моим племенем и предоставить Зеландонии возможность выяснить, почему Дони свела нас с тобой.

— Это похоже на предложение, — сказала Эйла. — До сих пор ты ни разу не предлагал мне совершить Брачный ритуал. Ты просил меня уйти с тобой, но никогда не просил стать хранительницей нашего очага.

— О, Эйла, Эйла, по-моему, я совсем потерял голову! Сам не знаю, почему я считал само собой разумеющимся, что ты уже и так все поняла? Возможно, потому, что ты понимаешь все гораздо лучше меня, ты так многому научилась и так быстро, что я забыл о том, что все это для тебя в новинку. По-моему, мне тоже надо использовать твою молчаливую позу и попытаться высказать то, на что мне не хватает слов.

С довольной и счастливой улыбкой он опустился перед ней на одно колено. Его поза, конечно, не совсем повторяла клановую, он не стал скрещивать ноги и склонять голову, а весело взглянул на Эйлу. Она была явно смущена и испытывала неловкость, что порадовало его, поскольку он сам всегда испытывал те же чувства, когда она обращалась к нему подобным образом.

— Что ты делаешь, Джондалар? Мужчинам не положено так делать. Им не нужно спрашивать разрешения, когда они хотят что-то сказать.

— Но я хочу спросить тебя, Эйла. Согласна ли ты пойти со мной, чтобы Зеландони решила нашу судьбу? Согласна ли ты стать хранительницей нашего очага и нарожать мне много детей?

Эйла опять начала плакать, хотя понимала, что глупо постоянно лить слезы от счастья.

— Джондалар, я никогда не мечтала ни о чем другом. И я отвечаю «да» на все твои предложения. А теперь, пожалуйста, встань.

Поднявшись с земли, он обнял ее, чувствуя себя счастливее всех на свете. Он поцеловал ее и крепко прижал к себе, словно боялся, что она вдруг может исчезнуть, боялся, что может потерять ее, ведь совсем недавно он был почти уверен в этом. Он вновь поцеловал ее, и чем глубже осознавал ее присутствие, тем более пылкими становились его объятия. Она почувствовала это, и ее тело с готовностью откликнулось на его призыв. Но сегодня ему не хотелось спешить. Он хотел, чтобы они оба испытали полное и совершенное наслаждение. Отступив в сторону, он скинул заплечный мешок, все еще давивший на его спину, достал из него кожаную подстилку и расстелил ее на траве. Волчонок тут же запрыгнул на нее, видимо, решив, что сейчас наконец с ним поиграют.

— Может быть, ты пока сбегаешь поохотиться? — сказал Джондалар Волку и улыбнулся Эйле.

Она приказала Волку уйти и тоже улыбнулась Джондалару. Он опустился на подстилку и протянул к ней руки. Истосковавшаяся по его ласкам, она присоединилась к нему, уже охваченная горячим и трепетным желанием.

Покрывая легкими поцелуями ее лицо, он нежно сжимал ее груди, ощущая их знакомую и сладостную полноту даже через тонкий материал туники и пробуждая в Эйле еще более сладостные воспоминания. Она быстро сняла свою тунику. Он обнял ее за плечи, и через мгновение она уже лежала на кожаной подстилке, и их губы слились в жарком поцелуе. Он ласкал рукой ее грудь, поигрывая соском, а его влажный и теплый рот накрыл другой сосок. Застонав от этого тянущего ощущения, она почувствовала, как горячие волны желания докатились до сокровенных глубин ее женского естества, истосковавшегося по его любви. Она сжала его плечи, пробежала ладонями по рукам и широкой спине и, обнимая его за шею, погрузила пальцы в волнистые волосы, на мгновение удивившись отсутствию туго закрученных спиралей. Однако эта мысль исчезла так же быстро, как появилась.

Он вновь поцеловал Эйлу, мягко раздвигая языком ее губы. Она ответила ему тем же, вспомнив, что его прикосновения никогда не были чрезмерно грубыми или страстными, но всегда — чувственными и возбуждающими. Она наслаждалась как этими воспоминаниями, так и их реальным воплощением. Все было почти как в первый раз, она вновь открывала его для себя и вспоминала, как хорошо он знал ее тело. Сколько бессонных ночей провела она, тоскуя по Джондалару!

Вкусив всю сладость этого глубокого и нежного поцелуя, он пощекотал языком ее щеку, пробежал по шее. Целуя и слегка покусывая ее плечи, он продолжал эту любовную игру, касаясь самых чувствительных мест ее тела. Неожиданно он вновь припал губами к ее соску. Она тихо ахнула, потрясенная силой вдруг вспыхнувшего желания. Он поочередно посасывал ее соски, и Эйла, задыхаясь, постанывала от удовольствия.

Приподнявшись, Джондалар окинул ее долгим взглядом и закрыл глаза, словно хотел запечатлеть в памяти ее образ. Вновь открыв их, он увидел, что она, улыбаясь, смотрит на него.

— Я люблю тебя, Джондалар, и мне так не хватало твоей близости.

— О, Эйла, я весь истомился, тоскуя по тебе, и тем не менее едва не отказался от тебя. Это просто какое-то безумие, ведь я так сильно люблю тебя.

Он вновь начал целовать Эйлу, так крепко прижимая к себе, словно все еще боялся потерять ее. Она прижалась к нему с той же пылкостью. И они оба почувствовали, что больше не в силах сдерживать свои желания. Продолжая ласкать ее груди, он развязал ее пояс. Приподняв бедра, она сняла свои летние короткие штаны, а Джондалар спешно разоблачался, срывая с себя одежду.

Обняв Эйлу за талию, он прижался лицом к ее животу и спустился ниже, целуя мягкий покров ее лобка. Оторвавшись на мгновение, он раздвинул ее ноги и, удерживая их обеими руками, восхищенно взглянул на уходящие в глубину розовые складочки, напоминавшие влажные цветочные лепестки. И, подобно пчеле, его губы припали к их сладостному нектару. Она вскрикнула и прогнулась ему навстречу, а он исследовал языком каждый лепесток, покусывая, щекоча и посасывая все складочки и бугорки и упиваясь тем, что может наконец доставить ей наслаждение, разделить с ней Дары Радости, о которых он мечтал в бесконечном одиночестве ночей.