Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

Суслев вздохнул, очень довольный: миссия почти выполнена.

— Ещё пива? Нет, позвольте, я сам достану. Для меня это честь, мистер Грей. Вы случайно не знаете одного писателя, который сейчас здесь, в Гонконге? Американского гражданина Питера Марлоу?

— Марлоу? — вскинул голову Грей. — Я знаю его очень хорошо, хотя понятия не имел, что он — американский гражданин. А что?

Суслев не стал раскрывать свой интерес и лишь пожал плечами.

— Меня просили справиться о нем у вас, так как вы соотечественники.

— Педик паршивый из аристократов с моралью уличного торговца. Я не встречал его уже много лет, с сорок пятого года, пока не оказался здесь. Он тоже был в Чанги. Я только вчера узнал, что он писатель или кто-то из этой киношной братии. А почему ему придается такое значение?

— Он — писатель, — тут же ответил Суслев. — Он делает фильмы. С помощью телевидения писатель может донести свое слово до миллионов людей. Центр интересуется умонастроениями западных мастеров слова. О да, мы в России приглядываемся и к отечественным литераторам, зная, насколько они важны. Писатели всегда указывали нам путь, мистер Грей, формировали наши мысли и чувства. Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин... — И с гордостью добавил: — Писатели для нас — первооткрыватели. Вот почему сегодня мы должны направлять их мысль, следить за их творчеством или предавать его забвению. — Он посмотрел на Грея. — Вам следует делать то же самое.

— Мы поддерживаем «своих» писателей, капитан, и хулим остальную мразь, открыто либо исподволь. По возвращении я занесу Марлоу в официальный «черный» список Британской компартии для средств массовой информации. Досадить ему будет несложно — у нас много друзей в масс-медиа.

Суслев закурил.

— Вы читали его книгу?

— Ту, что про Чанги? Нет. Я о ней и не слышал, пока не попал сюда. Она, видимо, издана не в Англии. К тому же на художественную литературу у меня остается не так много времени, а его писанина, должно быть, какая-нибудь аристократическая туфта и дешевка, и... Ну, что сказать: Чанги — это Чанги, и лучше всего о нем забыть. — Он содрогнулся, сам того не заметив. — Да, лучше всего забыть.

«Но я не могу! — рвался из него крик. — Мне не забыть этого, и лагерные будни по-прежнему приходят снова и снова, как кошмар, от которого не избавиться. Год за годом, десятки тысяч умирающих, попытки соблюсти законность, защитить слабых от грязи „черного рынка", который кормился за их счет. Все страдали от голода, и не было никакой надежды когда-либо оттуда выбраться, тело начинало гнить, а мне шёл двадцать первый год, ни женщин, ни смеха, ни еды, ни питья. Всего двадцать один, когда меня схватили в Сингапуре в сорок втором, и двадцать четыре, почти двадцать пять, когда случилось чудо и я выжил и вернулся в Англию. Дома нет, родителей нет, всего моего мира нет. Единственная сестра продалась врагам и теперь говорит как враги, ест как они, живет как они, вышла замуж за одного из них и стыдится нашего прошлого, хочет, чтобы прошлого не было, чтобы меня не было. Всем было наплевать на меня, и, о боже, эта перемена. Возвращение к жизни после небытия в Чанги, всех этих кошмаров и невозможности заснуть по ночам, в страхе перед новой реальностью, когда я не мог о ней говорить, плакал без причины, пытаясь приспособиться к тому, что глупцы называют нормальным. И приспособился наконец. Но какой ценой, о Господи милосердный, какой ценой...

Прекрати!»

Грей с усилием вырвался из этой затягивающей вниз спирали Чанги. «Хватит про Чанги! Чанги умер. И пусть остается мертвым. Он умер — Чанги должен оставаться мертвым. Но Ча...»

— Что? — встрепенулся он, рывком вернувшись в настоящее.

— Я сказал, что ваше теперешнее правительство сейчас уязвимо.

— Вот как? Почему?

— Вы помните скандал с Профьюмо? С вашим военным министром?

— Ну да. А что?

— Несколько месяцев назад Эм-ай-5 начала очень тайное, очень тщательное расследование предполагаемой связи между ставшей знаменитой «девушкой по вызову» Кристиной Килер и капитаном первого ранга Евгением Ивановым, нашим военно-морским атташе, и другими представителями лондонского общества.

— Оно закончено? — Грей вдруг весь обратился во внимание.

— Да. Документально зафиксированы разговоры этой женщины с Ивановым. Иванов просил её выяснить у Профьюмо, когда в Германию будет доставлено ядерное оружие. Эм-ай-5 утверждает, — уже намеренно лгал Суслев, чтобы подзадорить Грея, — что предупреждала Профьюмо насчет Иванова ещё за несколько месяцев до того, как разразился скандал. Министру будто бы сообщили, что капитан первого ранга Иванов из КГБ и что он пользуется особым расположением мисс Килер.

— О господи! А Иванов может привести что-то в доказательство?

— О нет. Абсолютно ничего. Это было бы некорректно — и в этом нет необходимости. Но в докладе Эм-ай-5 факты изложены очень аккуратно, — врал напропалую Суслев. — Там всё правда!

Грей разразился взрывом хохота.

— О господи, если это обнародовать, правительство как ветром сдует с передних скамей парламента, и тогда всеобщих выборов не миновать!

— И к власти придут лейбористы!

— Да! На пять чудесных лет! О да, и как только мы придем к власти... о мой бог! — Грей снова громко расхохотался. — Сначала Профьюмо лгал о Килер! А теперь вы говорите, что он с самого начала знал про Иванова! О, кровь Христова, да после такого правительство точно уйдет в отставку! Ради этого стоило выносить столько лет гадости от болванов из среднего класса. Вы уверены? — вдруг забеспокоился он. — Это действительно так?

— Неужели я стану вам врать? — И Суслев засмеялся про себя.

— Я этим воспользуюсь. О боже, как я этим воспользуюсь. — Грей был вне себя от радости. — Вы абсолютно уверены? А Иванов? Что стало с ним?

— Получил повышение, конечно, за блестяще выполненную акцию по дискредитации правительства противника. Если его работа приведет к отставке правительства, будет награжден. Он сейчас в Москве, ждет нового назначения. Кстати, вы не планируете на завтрашней пресс-конференции упомянуть про своего шурина?

— Откуда вы знаете про него? — вдруг насторожился Грей. Суслев спокойно встретил его взгляд.

— Мое начальство знает все. Было бы неплохо, если бы вы на пресс-конференции упомянули о своем родстве, мистер Грей.

— Зачем?

— Чтобы упрочить ваше положение, мистер Грей. Близкое родство с тайбанем Благородного Дома придаст вашим словам гораздо больший вес. Как вы считаете?

— Но если вы знаете про него, — в голосе Грея послышались жесткие нотки, — вы знаете также и то, что мы с сестрой договорились не упоминать об этом. Это вопрос внутрисемейный.

— Вопросам государственным отдается преимущество перед семейными, мистер Грей.