Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

— Думаю, с ними всегда было непросто, — чуть улыбнулся Горнт. — Мой отец вечно ворчал, что со мной трудно. — Он снова посмотрел на Данросса.

— Да. А как ваш отец?

— Рад сообщить, что он здоров и бодр. Говорит, английский климат как раз для него. Собирается приехать на Рождество. — Горнт взял предложенный бокал шампанского. Не выдержав его взгляда, официант тут же исчез. Он поднял бокал: — Счастливой жизни и множество поздравлений.

Ещё не придя в себя от появления Горнта, Данросс произнес ответный тост. Горнту и другим врагам официальные приглашения были посланы только из вежливости. Ничего и не ожидалось, кроме вежливого отказа, — и Горнт уже отказался.

«Зачем он здесь?

Приехал поглумиться. Как и его чертов отец. Вот в чем, должно быть, причина. Но что за этим стоит? Что за гадость он нам сотворил? Бартлетт? Через Бартлетта?»

— Прекрасный зал, красивые пропорции, — говорил Горнт. — Очаровательный дом. Я всегда завидовал вам.

«Да, ублюдок, знаю», — бушевал в душе Данросс, вспомнив последнее появление Горнтов в Большом Доме.

Это случилось десять лет назад, в пятьдесят третьем, когда тайбанем ещё был отец Иэна, Колин Данросс. Квиллан Горнт нагрянул так же неожиданно вместе с отцом, Уильямом, тогдашним тайбанем «Ротвелл-Горнт», во время рождественского приема «Струанз», традиционно самого грандиозного. После ужина в бильярдной, где собралось около дюжины мужчин, между двумя тайбанями произошла ожесточенная публичная стычка. Как раз в то время Горнт со своими шанхайскими приятелями заблокировал попытку «Струанз» овладеть компанией «Саут ориент эруэйз», приобретение которой стало возможным после того, как коммунисты заняли весь материковый Китай. Этой вспомогательной авиалинии принадлежала монополия на все полеты из Шанхая и в Шанхай из Гонконга, Сингапура, Тайбэя, Токио и Бангкока. Слияние её с «Эйр Струан», их ещё не оперившейся авиалинией, обещало «Струанз» фактическую монополию на внутренние авиаперевозки на Дальнем Востоке с базой в Гонконге. Оба тайбаня обвиняли друг друга в закулисных ходах, и эти обвинения с обеих сторон имели под собой основание.

«Да, — говорил про себя Данросс, — в тот раз тайбани подошли к последней черте». Уильям Горнт пытался всеми способами утвердиться в Гонконге после того, как компания «Ротвелл-Горнт» потерпела огромные убытки в Шанхае. И когда Колин Данросс понял, что в одиночку у «Струанз» ничего не получится, он вырвал «Саут ориент» из рук Уильяма Горнта, заручившись поддержкой одной надежной кантонской группы.

— Так ты и сделал, Колин Данросс, так ты и сделал. И попался в ловушку, и теперь тебе нас уже не остановить, — злорадствовал Уильям Горнт. — Мы остаемся здесь. Мы выживем тебя из Азии, тебя и твой проклятый Богом Благородный Дом. «Саут ориент» — это только начало. Выиграли мы!

— Черта с два вы выиграли! Мы договорились с группой «Янь-Вонг-Сунь». У нас контракт.

— Настоящим он аннулируется. — Уильям Горнт подал знак Квиллану, своему старшему сыну и наследнику, и тот вынул копию договора. — Вот это — контракт между группой «Янь-Вонг-Сунь», номинальным юридическим лицом, учрежденным группой «Цо-Ва-Фэн», — с сияющей физиономией продолжал он, — которая, в свою очередь, — номинальное лицо, принадлежащее группе «Да-Вэн-Сап», а та продает контрольный пакет «Саут ориент» компании «Ротвелл-Горнт» по цене на один доллар больше изначальной стоимости! — Квиллан Горнт эффектным жестом положил документ на бильярдный стол. — «Саут ориент» — наш!

— Не верю!

— Поверишь. Счастливого Рождества! — Уильям Горнт презрительно расхохотался и вышел. Квиллан поставил на место бильярдный кий. Он тоже смеялся. Иэн Данросс стоял у двери.

— В один прекрасный день этот дом будет моим, — прошипел в его сторону Квиллан Горнт. Потом обернулся и крикнул, обращаясь к остальным: — Если кому-то нужна работа, приходите к нам. Скоро вы все будете безработными. Вашему Благородному Дому недолго оставаться благородным.

Там были Эндрю Гэваллан, Жак де Вилль, Аластэр Струан, Лечи и Дэвид Мак-Струаны, Филлип Чэнь и даже Джон Чэнь.

Данросс помнил, как бушевал в тот вечер отец, кляня предателей, и подставные фирмы, и плохой джосс. Не забыл он, что и сам неоднократно предупреждал отца, но от его предупреждений отмахивались.

«Господи, как мы тогда осрамились! Весь Гонконг смеялся над нами: Горнты и их шанхайские чужаки помочились на Благородный Дом с большой высоты.

Да. Но тот вечер предрешил падение Колина Данросса. Именно в тот вечер я понял, что он должен уйти, иначе мы потеряем Благородный Дом. Я использовал Аластэра Струана. Я помог ему оттеснить отца. Тайбанем пришлось стать Аластэру. Пока я не набрался ума и сил, чтобы оттеснить его.

Достанет ли мне ума сейчас?

Не знаю. — Теперь Данросс сосредоточился на Квиллане Горнте, слушая его любезности и расточая ответные, в то время как внутренний голос говорил: — Я не забыл „Саут ориент" и то, что нам пришлось пойти на слияние нашей авиалинии с вашей по цене дешевой распродажи и потерять контроль над новой линией, получившей название „Ол Эйша эруэйз". Не забыто ничего. Тогда мы проиграли, но на этот раз выиграем. Мы выиграем все, ей-богу».

Кейси наблюдала за двумя тайбанями как зачарованная. Она с первой минуты заметила Квиллана Горнта, узнав его по фотографиям в досье. Даже с другого конца зала она почувствовала его силу и мужское начало, и это вызвало тревожное возбуждение. Она смотрела на двух мужчин, изготовившихся к бою, и напряжение между ними — напряжение двух быков перед схваткой — ощущала почти физически.

Эндрю Гэваллан тут же рассказал ей, кто такой Горнт. Она не стала вдаваться в расспросы, а лишь поинтересовалась у Гэваллана и Линбара Струана, почему они так шокированы его приходом. И тогда, поскольку оставались только свои — Гэваллан, де Вилль и Линбар Струан, — они рассказали Кейси о тех словах, что прозвучали когда-то: «Счастливого Рождества!» и «В один прекрасный день этот дом будет моим».

— И что сделал тайбань... что сделал Иэн? — спросила она.

— Он просто смотрел на Горнта, — сказал Гэваллан. — Было понятно, что, окажись у него под рукой пистолет, нож или дубинка, он пустил бы их в ход. Это было ясно как день. Однако оружия под рукой не случилось, и возникло ощущение, что в любой момент он может пустить в ход руки или зубы... И всё-таки он не двинулся с места — просто стоял и смотрел на Горнта. И Горнт отступил, на шаг буквально, чтобы оказаться вне досягаемости. Но этот тип не робкого десятка. Он вроде бы собрался с духом и какой-то миг тоже смотрел на Иэна. Потом, не говоря ни слова, медленно и очень осторожно, не сводя с него глаз, обошел Иэна кругом и вышел.