Джеймс Клавелл - Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4

– Вы летали на таком, ваше превосходительство Паш? – спросил Кешеми.

– На 206-м? Да, ваше превосходительство сержант, – ответил Али Паш, улыбаясь своей самой приятной улыбкой. – Капитан иногда берет с собой меня или другого радиста, когда мы не на дежурстве. – Он очень сожалел, что ноги принесли сюда этого дьявола именно сегодня, больше чем сожалел, ибо теперь он неизбежно становился частью предательства – предательства, потому что нарушил правила, предательства, потому что лгал полиции, предательства, потому что не доложил о странных вещах, которые тут происходили. – Капитан и вас прокатит, стоит вам только пожелать, – сказал он приятным голосом; все его существо сейчас было сосредоточено на том, чтобы выбраться из той трясины, в которую его затолкали дьявол и капитан.

– Сегодня был бы подходящий день?

Али Паш едва не сломался под его испытующим взглядом.

– Разумеется, если вы попросите капитана, ага. Вы хотите, чтобы я его попросил?

Кешеми ничего не сказал, просто вышел из ангара, не обращая внимания на «зеленых повязок» – их сегодня на базе было с полдюжины, – которые с любопытством поглядывали на него. Он обратился к Скраггеру напрямую на фарси:

– Где сегодня все люди, ага?

Али Паш поработал переводчиком для Скраггера, хотя и изменял его слова, чтобы они звучали лучше и более приемлемо; он объяснил полицейскому, что, поскольку сегодня был священный день и коммерческие полеты не планировались, все иранские сотрудники, как и надлежит, получили выходной, что капитан приказал 212-м вылететь для проведения испытаний на отведенный для этого участок и отпустил остальных механиков на пикник и что сам он собирался идти в мечеть сразу же, как только его превосходительство сержант закончит то, что он хотел закончить.

Скраггер был в полном отчаянии от того, что не говорил на фарси, ему было мучительно сознавать, что он совершенно не контролирует ситуацию. Его жизнь и жизни его людей были сейчас в руках Али Паша.

– Его превосходительство спрашивает, что вы планируете на остаток дня.

– Чертовски хороший вопрос, – пробормотал Скраггер. Потом ему вспомнился их семейный девиз: «Тебя повесят за ягненка, тебя повесят за овцу, так что можно с тем же успехом забрать все чертово стадо». Этот девиз передавался в их семье из поколения в поколение от его предка, которого выслали в Австралию в начале XIX века. – Пожалуйста, скажите ему, что, как только он закончит, я собираюсь отправиться на «капустную грядку», поскольку Эд Восси нуждается в экзаменовке. Ему предстоит продлять свою летную лицензию.

Он стоял, смотрел и ждал, Кешеми задал вопрос, на который Али Паш ответил сам, и все это время Скраггер спрашивал себя, что ему делать, если Кешеми скажет: «Отлично, я полечу с вами».

– Его превосходительство спрашивает, не будете ли вы так любезны, чтобы одолжить полиции немного бензина?

– Чего?

– Ему нужен бензин, капитан. Он хочет занять у вас немного бензина.

– О! Разумеется, разумеется, ага. – На мгновение сердце Скраггера наполнилось надеждой. Стоп, сынок, не возбуждайся раньше времени, подумал он. «Капустная грядка» не так далеко отсюда, и Кешеми, возможно, нужен бензин, чтобы отправить туда машину, а он тем временем полетит туда со мной. – Пойдем, Али Паш, поможешь мне, – сказал он, не желая оставлять его наедине с Кешеми, и направился к насосу, махнув полицейской машине рукой. «Колдун» танцевал на своем шесте. Скраггер увидел, что высоко в небе собираются облака, среди которых были и дождевые, они двигались быстро, подгоняемые противным ветром. Здесь внизу ветер по-прежнему был юго-восточным, хотя и сместился еще больше к югу. Для нас хорошо, но для других означает более сильный встречный ветер, мрачно подумал он.

Вертолеты, приближающиеся к острову Киш. 09.07.Четыре вертолета Руди шли в пределах видимости друг друга, собравшись в более плотную группу, чем раньше, спокойно скользя над самыми волнами. Видимость варьировалась от двухсот до четырехсот пятидесяти метров. Все пилоты экономили топливо, стараясь выжать максимум расстояния, и Руди снова подался вперед, чтобы пощелкать ногтем по стеклу своего датчика топлива. Стрелка слегка шевельнулась, по-прежнему показывая чуть меньше половины бака.

– Нет проблем, Руди, датчик работает нормально, – сказал Фэгануитч в интерком. – У нас еще полно времени, чтобы дозаправиться, так? Идем по графику, как планировали, так?

– Так. – Руди все равно перепроверил расчеты; результат получался всегда один и тот же: топлива хватит до Бахрейна, но не хватит, чтобы иметь в баках положенный по правилам запас.

– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – снова прозвучал в наушниках голос Джахана, раздражая его своей настойчивостью. Мгновение Руди боролся с искушением отключить связь, но отказался от этой мысли, как от слишком рискованной…

– Бендер-Делам, говорит Тегеран, слышу вас четыре на пять, продолжайте!

Теперь ему в уши хлынул поток фарси. Руди разобрал «Сиамаки» несколько раз, но мало что еще, пока радисты обменивались репликами, потом он узнал голос Сиамаки, по обыкновению раздраженный, высокомерный и теперь еще очень сердитый. «Режим ожидания один, Бендер-Делам! Эль-Шаргаз, говорит Тегеран, как слышите меня? – Еще раз, теперь уже злее. – Эль-Шаргаз, говорит директор Сиамаки, как слышите меня?» – Молчание. Вызов повторился снова, тон стал еще более злым, потом прогремела тирада на фарси, и тут Фэгануитч вскрикнул:

– ПРЯМО ПО КУРСУ! Берегись!

Супертанкер длиной почти четверть мили надвигался на них из тумана всем бортом, громоздясь над ними, как великан перед мухой, неторопливо продвигаясь вверх по заливу к своему иракскому заправочному терминалу, гудя противотуманной сиреной. Руди понял, что попался в ловушку: он не успеет набрать высоту, у него нет пространства ни справа, ни слева и он не может уйти вбок, не столкнувшись с соседним вертолетом, поэтому он начал процедуру экстренного торможения. Келли слева, заложив предельной крутизны вираж, сумел проскочить вплотную к корме, Шандор, крайний справа, без проблем проходил мимо танкера спереди, Дюбуа не проходил, но мгновенно дал полный газ, рванул ручку управления вправо и на себя, входя на крутом подъеме в сумасшедший вираж, круче, круче, круче: 50–60–70–80 градусов, борт стремительно надвигается на них, он не успевает, «Espèce de con…», ручка на себя до отказа, перегрузка вдавливает его и Фаулера в сиденья, планшир танкера летит навстречу, и в следующий миг вертолет с ревом проносится над передней палубой, проскочив на сантиметр выше планшира, а палубная команда в ужасе бросается врассыпную. Очутившись в безопасности, Дюбуа тут же развернул вертолет на 18 градусов, чтобы вернуться за Руди, в призрачной надежде, что Руди каким-то образом удалось смягчить удар и выпрыгнуть в море.