Хэммонд Иннес - Проклятая шахта.Разгневанная гора

На его губах мелькнула улыбка.

– Будем надеяться.

Он открыл дверь и сказал своему помощнику, чтобы тот проводил меня к машине.

С чувством облегчения я выехал через заводские ворота на улицы Пльзеня.

С запада надвигались черные тучи, и, когда я добрался до отеля, на сухой асфальт упали первые капли дождя.

Я позвонил в аэропорт и заказал билет в Милан через Мюнхен. Потом надел плащ и поспешил в книжный магазин на углу. Пяти еще не было.

Перебирая книжки в бумажных обложках, я не сводил глаз с двери Наконец часы на соседней церкви пробили пять. Мака все не было. Я ждал его до самого закрытия магазина в 5.30. Но он так и не появился. Я купил несколько книг и вернулся в отель. Никаких сообщений для меня там не было. Я заказал в номер чай и принялся за свой отчет с намерением наконец добить его. Но не мог сосредоточиться. Думал только об аресте Яна Тучека. Теперь я беспокоился еще и за Максвелла.

В конце концов я отправился в бар. Я говорил себе, что Тучек и Максвелл не имеют ко мне никакого отношения. Но тщетно. Все происходящее убеждало меня в полной моей беспомощности. Я решил, что надо еще выпить, и пошел ужинать. А после ужина отправился в кино, где демонстрировали старый английский фильм.

Вернулся я в отель около одиннадцати. И опять для меня не поступило никаких сообщений, и никто ко мне нс приходил. Я взял в баре бутылку и пошел в номер.

Я не ложился спать в надежде, что Максвелл все-таки придет, но, когда церковные часы пробили полночь, лег. Однако уснуть долго не мог, думая о Тучеке, находящемся под арестом, и недоумевая, почему Мак нс пришел.

Проснулся я в половине девятого. Брызги дождя залетали в открытое окно, по небу быстро неслись низкие серые тучи. Это затрудняло полет над Альпами, который мне предстоял. Но меня это не беспокоило. Я буду счастлив покинуть Чехословакию. Я оказался совсем рядом с неким политическим водоворотом и был рад убраться подальше от него, прежде чем он засосет меня.

Я позавтракал, оплатил счета и вызвал такси. Самолет вылетал в 11.30, По пути в аэропорт я успел нанести еще один деловой визит и прибыл туда около одиннадцати. Я сдал багаж и направился к паспортному контролю. Взглянув на мой паспорт, клерк подозвал человека, стоявшего рядом, и тот обратился ко мне:

– Пан Фаррел?

Я кивнул, сразу догадавшись, откуда он.

– Прошу вас, пройдите со мной, – сказал он по-чешски. – Мы должны задать вам несколько вопросов.

– Не понимаю. – ответил я. – Кто вы?

– Я из СНБ. – Он крепко ухватил меня за руку чуть выше локтя. – Пожалуйста, сюда. Машина ждет.

Я быстро огляделся по сторонам. У меня возникло жгучее желание ударить его. Через все это я уже прошел однажды. Я знаю, что за этим следует. Я лишился ноги и был на грани сумасшествия. Но моя рука была стиснута железной хваткой. К тому же по другую сторону от себя я увидел еще одного мускулистого типа. И вдруг меня охватила злость. У них не было причины арестовывать меня. Я стряхнул державшую меня руку и смело взглянул им в лицо.

– Вы меня арестовываете? – спросил я.

– Мы хотим задать вам несколько вопросов, пан Фаррел, – ответил один из них, тот, первый, широкоплечий, заморгав белесыми ресницами, из-за которых блеснули маленькие глазки.

– Тогда, пожалуйста, задавайте ваши вопросы здесь. Мой самолет улетает в одиннадцать тридцать.

– Боюсь, вам не удастся улететь этим рейсом, – сухо сообщил он. – Мне приказано доставить вас в управление СНБ.

– Значит, это арест. В чем меня обвиняют?

– Мы только хотим допросить вас. – Он покрепче сжал мою руку. Лицо его было совершенно бесстрастным.

Я понимал, что препираться с ним бесполезно. Он выполняет приказ. Но я считал необходимым что-нибудь предпринять, чтобы о моем аресте стало известно английским властям.

– Ладно, но сначала я должен позвонить в свое посольство в Праге.

– Вы сможете сделать это позже.

– Я сделаю это сейчас, – огрызнулся. – Вы арестовываете меня без предъявления какого-либо обвинения и хотите помешать мне сообщить об этом в мое посольство. – Я рванулся к телефону и схватил телефонную трубку.

Он попытался помешать мне, но я сказал:

– Или я звоню в посольство, или устраиваю скандал. В аэропорту наверняка находятся американцы или англичане. Если они сообщат о том, что здесь произошло, то у вас возникнут значительно более серьезные неприятности.

Казалось, мои доводы на него подействовали. К счастью, я быстро дозвонился, и меня соединили с третьим секретарем посольства по фамилии Эллиот, с которым я познакомился на приеме в Праге несколько дней назад. Я объяснил ему, что происходит, и он обещал немедленно принять необходимые меры.

Я положил трубку.

– Теперь, если вы востребуете мой багаж, я пойду с вами. Но поймите, у меня назначена деловая встреча в Милане, и вашему начальству придется обеспечить мне место на следующий рейс.

Я взял паспорт у клерка, на глазах которого разыгрывалась вся эта сцена; агенты службы безопасности забрали два моих чемодана и пошли к ожидавшей нас полицейской машине. Неподдельная ярость, владевшая мною до звонка в посольство, иссякла, но все время, пока мы ехали в Пльзень, меня не покидал страх. Я действительно ни в чем не виновен. Но если они следили за мной… Предположим, они арестовали Максвелла и узнали, что он приходил ко мне в номер по пожарной лестнице? Умолчал ли ночной портье о визите Тучека? И что именно искали те двое в его кабинете? Если они следили за мной, то им известно, что я совершенно непричастен к этому делу. А что же это за дело? Почему им понадобилось арестовывать меня? Меня прошиб холодный пот. Предположим, они взяли Максвелла. Предположим, они устроят нам очную ставку. Он подумает, что я его выдал. Решит, что я испугался и заговорил. Сама мысль об этом была невыносима для меня, и страх перед подобным развитием событий перекрыл все прочие страхи…

В управлении меня отвели в комнату ожидания, маленькую и грязную, с окном, выходящим на какое-то разрушенное бомбой здание.

Полицейский в форме стоял у двери, ковыряя в зубах, поглядывая на меня без всякого интереса. Часы на стене медленно и неумолимо отсчитывали минуты. Я попытался расслабиться, не обращать внимания на медленное течение времени, но вскоре почувствовал, что тишина начинает действовать мне на нервы. Я попытался вступить в беседу с моим стражем, но он строго следовал инструкции: молча покачивал головой, и только.

Минут через сорок пришел офицер и велел мне следовать за ним. Мы прошли по каменному коридору и поднялись по лестнице. Мой конвоир следовал за мной. В кабинете на первом этаже, куда он меня привел, окна были закрыты ставнями, и поэтому в нем горел яркий электрический свет. Маленький бородатый человек в штатском, сидевший за столом, заговорил, обращаясь ко мне: