Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий

— Да, — отозвался Джек, — так и есть. А вот это — сад Софи. Он будет полон роз к следующему июню. Только… какие-то они тонковатые, а, Стивен? Как ты думаешь, мне опять подрезать их посильнее этой зимой?

— Ничего, ну совсем ничего я не знаю о садоводстве. Но, возможно, Джек, они, и правда, смотрятся слегка… рахитичными.

— Вот и я не знаю. Мне кажется, мне как-то не очень везет с декоративными растениями. Вот смотри, здесь предполагалась лаванда, видишь? Корни привезли из Мэйпс-корт. Зато глянь на мою капусту! Я ей просто горжусь!

Они прошли в калитку и вышли на участок за домом. Здесь раскинулось просто море зелени с внушающей уважение парящей горой навоза на заднем плане.

— Вот! — воскликнул Джек, — видел ли ты когда-нибудь нечто подобное?

— Нет, — честно ответил Стивен.

— Ты, конечно, можешь сказать, что они посажены чересчур близко друг к другу, но я рассуждал следующим образом: если в кубрике мы считаем достаточным 14 дюймов на человека, а человек ест капусту — то часть не может занимать места больше чем целое, не так ли? Я посадил ее, рассуждая подобным образом, и результат не заставил себя ждать! — Джек засмеялся, довольный, — ты помнишь кого-то из старых римлян, который не выносил зрелища, когда капусту срезали?

— Диоклетиан, полагаю.

— Точно! Как я его понимаю! А еще, знаешь, когда я собрал рядок, никому особо не понравилось. Только дурацкие вопли о гусеницах. Господи, если б они съели десятую часть червяков и долгоносиков, что мы жрали день за днем, месяц за месяцем, болтаясь в блокирующих эскадрах, да они бы благодарили Бога за каждую честную зеленую гусеницу!

Они постояли немного, созерцая капустное царство, и в тишине Стивен уловил шорох бесчисленного количества маленьких челюстей за работой. Его глаза скользнули от зеленой массы к навозному холму. Вершина его была увенчана лисичками, иудиными ушами, и прочими знакомыми ему дарами леса.

Треск захлопнувшейся двери прервал их медитацию. Затем последовал звук тяжелых шагов, задняя дверь отворилась, явив квадратную краснолицую женщину, с плевком миссис Вильямс на левом глазу и с визгливым валлийским выговором. Свой сундучок она тащила на плече.

— О, Бесси! — воскликнул Джек, — куда ты собралась? Что случилось?

Негодование душило женщину так, что в первый момент губы ее двигались без звука, затем слова вылетели из нее, сопровождаемые столь свирепым взглядом, что Стивен смешался.

— Характер, просто характер — вот все, что мне нужно! Достала меня с этим чаем и сахаром! Характер — это все!

С этими словами она исчезла за углом коттеджа.

Джек посмотрел ей вслед и тихо резюмировал:

— За этот год уже четвертая. Что за дьявольщина, Стивен? Управляться с командой из трехсот чудил мне всегда было раз плюнуть, но я не в состоянии вбить ни малейшего понятия о дисциплине в здешнюю компанию.

Он помолчал задумчиво и добавил:

— Ты же знаешь, никогда я не был сторонником «кошек» на корабле, но, черт побери, здесь бы они пришлись весьма кстати.

Новая задумчивая пауза, во время которой лицо Джека приобрело неумолимое, суровое выражение, какое бывает у командира, приговаривающего виновного к дюжине плетей, но затем взгляд его вернулся к реальности.

— О, Стивен, что я за бестолковый хозяин! Ты же голодный! Заходи, заходи. Стаканчик грога? Сюда, сюда. Ты же не против пройти через мойку — какие церемонии, а? Софи должна быть где-то там.

Пока он говорил, небольшое окно над ними растворилось, и в нем возникла голова Софи. Рстерянность в ее взгляде немедленно сменилась радостным возбуждением, и она обворожительно улыбнулась.

— О, Стивен! Как я рада видеть Вас! Зайдите же, я сейчас спущусь.

Стивен снял шляпу, поклонился и послал воздушный поцелуй, хотя вполне мог бы дотянуться до нее, не сходя с места.

— Ну заходи же, — позвал Джек. — И береги голову — притолока.

Мойка, кроме большого медного котла, источающего запах кипящих детских пеленок, содержала молодую женщину на стуле, с передником, накинутым на голову, раскачивающуюся молчаливо туда-сюда. В три шага пройдя мойку, они очутились в узком коридоре, который привел их в гостиную, небольшую, уютную, со сводчатыми окнами, делающими ее более просторной на вид. В комнате находилось много морских предметов обихода — сундуки под окнами, окованная медью корабельная мебель. Кроме того, помещение загромождали предметы, явно не подходящие маленькому коттеджу, как, например, огромный тростниковый диван с высокой спинкой на 5 или 6 персон и гигантские напольные часы в углу, которые пришлось оставить со снятой верхней крышкой — мешал потолок.

Джек не успел спросить Стивена: не напоминают ли ему арки окон кормовые окна брига, на котором они впервые ходили вместе — раздался звук торопливых шагов на лестнице, и в комнату вбежала Софи. Расцеловав Стивена, она схватила его за руки и засыпала вопросами — как его здоровье, как служба, как дела? — с нежностью, которая сильно тронула доктора. Софи говорила с поразительной быстротой: она так рада, она в восторге, где он был? У него все в порядке? Он и представить себе не может, как ей приятно его видеть! Он надолго к ним? Почему Джек сразу не позвал ее? Она потеряла целых четверть часа, не видя его! Она уверена, что близнецы его запомнили, они будут так рады! И маленькая Сесилия тоже, конечно. Он же голоден, не так ли? Как насчет кусочка кекса?

— Я в порядке, спасибо! И Вы тоже, моя дорогая, Вы просто цветете!

Софии, и правда, выглядела прекрасно. Она успела подобрать в прическу свои волосы, которые просто висели, когда она выглядывала из окна, но одна прядь выбилась, создавая очаровательный легкий беспорядок. С удовлетворением разглядывая ее, доктор заметил, что склонность к полноте, о которой он предупреждал ее раньше, сейчас ей не грозит. Однако он отметил, что радостное ее лицо выглядит осунувшимся, а руки ее, раньше тонкие и нежные, огрубели и покраснели.

В комнату вошла миссис Вильямс. Стивен вскочил и поклонился. Задав приличествующие вопросы о здоровье, о других ее дочерях, выслушав довольно детальное описание ее последнего счастливого выздоровления и ответив на ее расспросы, он собрался снова сесть, однако его остановил крик миссис Вильямс:

— Не на диван, доктор, прошу Вас! Это вредит тростнику. Вам будет гораздо удобнее на стуле капитана Обри!

Удар и зловещий вопль наверху погнали Софи из комнаты, Джек вышел за ней. Миссис Вильямс, чувствуя некоторую неловкость за свое последнее замечание, немедленно посвятила Стивена в историю злополучного дивана, с момента его изготовления во времена короля Вильгельма. Она привезла его из его дорогого Мэйпс-корта, несомненно, доктор помнит его, он стоял в летней гостиной. Ей приятно сделать коттедж капитана О. хоть чуточку похожим на дом джентльмена и, в любом случае, она не могла себе позволить оставить такую ценную вещь, просто реликвию, своим арендаторам, весьма достойным людям, конечно, но все-таки торгашам, которые рассядутся на исторической ценности без всяких колебаний. Часы, кстати, тоже из Мэйпс.