Александр Лермин - Сын графа Монте-Кристо

— Да вы не шутите? Вот так аппетит!

— Бартон, капитан «Крокодила»…

— Позвольте, да разве на крокодилах ездят?

— Не перебивайте меня, иначе я замолчу.

— Продолжайте, пожалуйста, я нем как рыба. Итак, этот Бартон был капитаном «Крокодила»?

— Да. Чего только он не наобещал нам. По его словам, «Крокодил» как стрела полетит по Средиземному морю и сразу обгонит яхту «Зимородок».

— И что же вышло?

— Вышло как раз наоборот: «Крокодил» едва двигался. Когда мы прибыли в Бон, оказалось, что «Зимородка» и след простыл, а граф уже двинулся в пустыню.

— Совершенно верно, мы собрались живо.

— Я предложила Клари вернуться домой, да разве ее уговоришь! Миледи предложила капитану, его жене и матросам отправиться вместе с нами в пустыню, и вот началась закупка и наем лошадей, верблюдов и арабов — одним словом, всяких скотов…

Зуав громко расхохотался.

— Закупив все необходимое,— продолжала гувернантка,— мы отправились в дорогу: Бартон, его жена и матросы, более походившие на каторжников, уверяли, что знают Африку как свои пять пальцев. Сначала мы ехали благополучно, но на четвертый день г-жа Бартон начала придираться к своему супругу… Эта дура его приревновала!

— К кому?

— Ко мне и Клари. Совсем глупо!

— Может быть, еще раньше капитан давал повод ревновать,— тихо заметил Кукушка.

— Совсем не то! Они были заодно. Итак, г-жа Бартон кричит, как будто ее режут, а затем хватает ружье…

— Ружье?

— И прикладом бьет мужа по голове!

— Это не женщина, а какой-то дьявол!

— Совершенно верно. Бартон хватает железную палку и обороняется…

— Это в порядке вещей,— сказал зуав.

— Так как железо тверже дерева, то г-жа Бартон сдалась. Она завыла как собака и, вскочив на лошадь, ускакала.

— Капитан остался не в убытке, не всякому удается так быстро избавиться от жены.

— Как вы любезны!

— Позвольте, я не говорю вообще… Итак, г-жа Бартон ускакала?

— Да. Лишь только она исчезла из виду, как капитан опомнился. Он тоже вскочил на лошадь и поскакал за ней, за ним последовали все матросы, а затем уехали и арабы с верблюдами, провизией и багажом. Мы поняли тогда, что вся эта комедия была разыграна по заранее обдуманному плану.

— Гнусный народ! — пробормотал Кукушка.

— И вот,— продолжала гувернантка,— мы остались одни в пустыне, на этот раз даже Клари упала духом. Мне было ее жаль, и я молчала. К счастью, при нас остались наши слуги — англичане, и мы смело отправились в дорогу. У нас еще была провизия, но этого запаса хватило ненадолго… Нам пришлось испытать голод и жажду. На второй день мы наткнулись на оазис, где встретили, к счастью, двух охотников. Один из них был Фанфаро, которого вы уже видели. Спутником его был длинный, худощавый и странный на вид человек. Клари заговорила с ними: они оказались французскими колонистами, и их мыза находилась вблизи оазиса Метлили.

— Какое счастье!

— Большое счастье! Фанфаро привел нас на мызу, где нас встретила его жена, премилая особа. Между нами будет сказано, я не верю, что Фанфаро был прежде акробатом — по всем манерам и приемам он выглядит настоящим аристократом… Это второй граф Монте-Кристо.

— Вы заходите слишком далеко.

— Нисколько. Я физиономистка и уверена, что в прошлом этого человека скрывается целый роман. Итак, на мызе мы отдохнули, и когда Клари сообщила колонистам о цели нашего прибытия и упомянула о графе Монте-Кристо, Фанфаро очень разволновался. Он знал, что в подземельях Уарглы томятся французы, и, недолго думая, предложил мобилизовать своих людей для их освобождения. Клари последовала за ним, а я — за ней. Слава Богу, что все обошлось благополучно и без вреда для моей милой шалуньи…

Сперо открыл глаза, но сознание не возвращалось к нему, и он не узнавал отца. Тревожно глядел на него граф: неужели его сын умрет?

Фанфаро, насколько это было возможно, утешал и развлекал графа, Гувернантка была права: он действительно выглядел аристократом, несмотря на свой более чем скромный костюм, состоящий из белой блузы, панталон в обтяжку и кожаных штиблет.

Монте-Кристо внимательно приглядывался к колонисту. Он был уверен, что Фанфаро скрывает какую-то тайну и загнан в пустыню судьбой-мачехой.

Альбер и Клари оживленно беседовали, капитан узнал, что молодая девушка дружна с его матерью и сразу почувствовал к ней симпатию.

Наконец, показались пальмы оазиса, граф вздохнул свободней: теперь Сперо отдохнет и скоро поправится. Навстречу путникам вышла молодая женщина с ребенком и какая-то странная фигура, скакавшая, прыгавшая, очень похожая ужимками на лягушку.

— Кто это такой? — спросил удивленный граф.

— Это Бобишель.

— Бобишель?

— Да, он прежде был клоуном, как и я был акробатом. У него точно совсем нет в теле костей, и роль лягушки он исполняет превосходно.

В эту минуту Бобишель заметил подходивший караван, вскрикнул от радости и колесом покатился навстречу.

— Наконец-то вы вернулись, хозяин! — весело заговорил он. — Слава Богу! Эй, Перепелочка! Медное жерло! Идите сюда! Он вернулся!

Из дома вышли женщина и великан-мужчина. Фанфаро соскочил с лошади и обнял жену и ребенка.

— Церемония взаимного представления последует потом,— сказал он,— сейчас нужно позаботиться о мальчике. Ирена, скорее уложи ребенка в постель. Это сокровище, и я вверяю его тебе.

С помощью зуава гувернантка сошла с верблюда и внесла мальчика в дом. За ней последовали все остальные. Монте-Кристо осмотрел больного и вздохнул свободнее.

— Ему нужен только отдых,— сказал он, обращаясь к Фанфаро,— и если вы позволите нам погостить у вас несколько дней…

— Мой дом и все, что я имею, к вашим услугам, граф! — перебил его Фанфаро.— А теперь позвольте представить вам наших колонистов. Ирена, подойди сюда, милая!

В комнату вошла прехорошенькая брюнетка лет тридцати, казавшаяся лет на десять моложе.

— Госпожа Фанфаро — моя жена,— сказал с улыбкой колонист. — Последовала за мной в пустыню, так как здесь живут относительно честные люди.

— Вы — мизантроп? — спросил граф.

— Нет, я только философ. Я много испытал и много пережил, и хочу теперь со своей семьей пожить в мире и покое. Однако к делу. Медное Жерло, поди сюда!

Вошел великан. Ему было лет под шестьдесят, и фигурой своей он напоминал старый дуб.

— Король силачей, прозванный Медным Жерлом,— сказал Фанфаро,— он еще и теперь на вытянутой руке поднимает триста фунтов и держит в зубах тяжелые железные брусья.

— Что это значит в сравнении с моими прежними упражнениями? — скромно возразил великан.

— Молчи, голубчик, я знаю тебя. А сейчас черед Бобишеля, счастливого мужа нашей Перепелочки.

Бобишель выпрямился во весь рост, затем колесом выкатился за дверь и втолкнул в комнату свою жену.