Оливер Боуден - Assassin’s Creed: Brotherhood

— Эй, мессер, — сказал Эцио, более грубо толкая носком сапога мужчину.

На этот раз мужик открыл один глаз и повернулся посмотреть на Эцио.

— Чо надо, дружище?

— Ты нужен, чтобы починить пушки на стене.

— Не сегодня, дружбан. Завтра с утра.

— Ты слишком пьян, чтобы работать? Думаю, капитану Марио не понравится услышать это.

— Сегодня я больше работать не собираюсь.

— Еще не слишком поздно. Ты хоть знаешь, который час?

— Нет. И не знал. Я делаю пушки, а не часы.

Эцио присел на корточки, чтобы было удобнее с ним говорить. Мужчина в свою очередь сел и смачно рыгнул в лицо Эцио. Изо рта у него отвратительно несло чесноком и дешевым монтальчино. Эцио поднялся.

— Мы хотим, чтобы пушки стреляли. И хотим, чтобы они были готовы немедленно, — процедил он. — Или мне найти кого-то поспособнее тебя?

Мужик встал.

— Не спеши, дружище. Я никому не позволю притронуться к моим пушкам.

Он оперся на Эцио, и тот снова ощутил его дыхание.

— Ты не представляешь, с кем мне приходиться иметь дело. У этих солдат нет никакого уважения к артиллерии. Для многих из солдат пушки — всего лишь новомодный хлам. Им кажется, что пушка будут стрелять просто так, по волшебству! А ведь орудие нужно чувствовать!

— Может, продолжим разговор по пути? — спросил Эцио. — Время не ждет.

— Имей в виду, — продолжал мастер-оружейник, — что эту пушки, что стоят здесь, довольно неплохи для своего класса, и лучшие для Марио, но они очень примитивны. Я сумел раздобыть у французов чертежи одного изобретения. Они называют его «железный убийца». Очень умно. Только представь, пушка, которую можно держать в руках! Оружие будущего, дружище!

С этими словами они подошли к группе солдат, стоявших вокруг пушки.

— Можете отзывать «охотников», — весело заметил Эцио. — Вот он.

Мастер-сержант прищурил глаза.

— А он справится с работой?

— Может, я немного и перебрал, — отозвался оружейник, — но в душе я трезв, как стекло. В наше время потакать спящему в кишках воину — единственный способ выжить. Так что я просто обязан пить, — он отпихнул сержанта в сторону. — Ну-ка, посмотрим что у нас здесь…

Он несколько минут осматривал пушки, потом повернулся к солдатам.

— Что вы наделали? Вы их испортили! Слава богу, вы не додумались стрелять из них, иначе поубивали бы всех нас. Они же еще не готовы! Сперва ствол надо хорошо почистить.

— А может с вами нам вовсе не понадобится пушка, — огрызнулся в ответ сержант — Вы прикончите врага своим дыханием!

Но ружейник занимался пушкой, в одной руке у него был шомпол, во второй отрез грубого хлопка, измазанного чем-то жирным. Когда он закончил, он встал и заметно расслабился.

— Ну, все, — проговорил он и повернулся к Эцио. — Пусть эти парни зарядят пушку. Это единственное, на что они способны — и видит Бог, им пришлось долго учиться даже этому — тогда вы сможете пострелять. Смотрите на холмы. Мы установили там мишени на уровне этой пушки. Попробуйте начать с цели, которая находится прямо перед пушкой. Если пушка взорвется, по крайней мере, взрыв не оторвет вам голову.

— Звучит обнадеживающе, — хмыкнул Эцио.

— Попытайтесь, мессер. Здесь стоит предохранитель.

Эцио вставил фитиль в дыру для запала. Долгое время никого не происходило, а потом Эцио отскочил, потому что пушка взревела. Посмотрев на мишени, Эцио увидел, что ядро поразило одну из них.

— Хорошо! — обрадовался оружейник. — Великолепно! Слава Богу, нашелся хоть кто-то, кто умеет стрелять так же, как я.

Эцио приказал зарядить орудие и выстрелил вновь. На этот раз он промахнулся.

— Нельзя поразить все мишени, — посочувствовал оружейник. — Возвращайтесь утром. Мы снова будем тренироваться, и вы наловчитесь стрелять.

— Я приду, — кивнул Эцио, еще не осознавая, что когда ему придется стрелять из этой пушки в следующий раз, это будет не тренировка, а смертельная необходимость.

Эцио вошел в главный зал цитадели Марио. Сгущались вечерние тени, и слуги начали зажигать факелы и свечи, они немного рассеяли мрак. Этот мрак гармонировал с мрачным настроением Эцио, которое ухудшалось по мере приближения часа встречи.

Погруженный в свои мысли, он не заметил человека, застывшего у огромного камина. Ее небольшая, но крепкая фигура казалась совсем маленькой по сравнению с гигантскими кариатидами, располагавшимися по обеим сторонам от камина. Эцио вздрогнул, когда она подошла к нему и взяла за руку. Он тут же узнал ее, черты его лица смягчились, в них светилась неприкрытая радость.

— Доброго тебе вечера, Эцио, — произнесла она, как показалось Эцио, немного застенчиво.

— Доброго вечера, Катерина, — ответил он, кланяясь графине Форли.

Близость, связывавшая их, осталась в прошлом, хотя ни кто из них не забыл о ней. И все же, когда Катерина коснулась его руки, Эцио на мгновение ощутил непреодолимое влечение.

— Клаудиа сказала, что ты здесь, и я с нетерпением ждал этой встречи. Но… — он запнулся. — Монтериджони так далеко от Форли, и…

— Не льсти себе, полагая, что я проделала этот путь лишь для того, чтобы увидеть тебя, — отозвалась она с оттенком резкости в голосе.

Но Эцио видел, что Катерина улыбается, и что говорит это не вполне серьезно. И в глубине души он прекрасно знал, что его по-прежнему привлекает эта независимая и опасная женщина.

— Я всегда к вашим услугам, Мадонна, во всяком случае, я постараюсь помочь.

— Некоторые случаи тяжелее других, — возразила она, и в голосе появились жесткие нотки.

— О чем ты?

— Это не просто, — вздохнула Катерина. — Я приехала сюда, чтобы заключить союз.

— Расскажи поподробнее.

— Боюсь, твоя работа еще не закончена, Эцио. Папские армии идут на Форли. Мои владения невелики, но к счастью, или, к сожалению, для меня, они имеют огромное стратегическое значение для любого, кто контролирует их.

— И ты просишь меня о помощи?

— Мои войска сами по себе слабы. А твои наемники мне бы очень пригодились.

— Мне надо будет обсудить это с Марио.

— Он не откажет мне.

— И я тоже.

— Помогая мне, вы не просто сделаете доброе дело. Вы восстанете против тех сил зла, против которых мы всегда сражались все вместе.

Появился Марио.

— Эцио, Графиня, мы собрались и ждем только вас, — сказал он, лицо его было необычайно серьезным.

— Мы еще поговорим об этом, — кивнул Катерине Эцио. — Мне нужно идти на встречу, организованную дядей. Думаю, у меня получится все объяснить. Но после… давай потом встретимся.

— Я тоже приглашена на собрание, — ответила Катерина. — Пойдем?

Комната была очень знакома Эцио. На открытой стене висели страницы Кодекса, расположенные по порядку. Стол, обычно заваленный картами, был чист и вокруг него на тяжелых стульях с прямой спинкой из темного дерева сидели собравшиеся в Монтериджони члены Братства Ассасинов и члены семьи Аудиторе, посвященные в дела Ордена. Марио сидел за своим столом, а на другом конце сидел серьезный мужчина в темном костюме. Он все еще выглядел молодым, но на лбу его залегли глубокие морщины. Это был один из ближайших товарищей Эцио, и самый неустанный его критик — Никколо Макиавелли. Двое мужчин сдержанно кивнули друг другу, и Эцио подошел поздороваться с Клаудией и матерью, Марией Аудиторе, ставшей главой семьи после смерти мужа. Мария обняла единственного оставшегося в живых сына так крепко, словно от этого зависела ее жизнь, посмотрела на него блестящими глазами… Эцио вырвался и сел рядом с Катериной, напротив Макиавелли, который встал и вопросительно посмотрел на друга. Стало ясно, что это вовсе невежливое вступление к разговору.