Ольга Крючкова - Ковчег Могущества

Камос, изрядно утомленный затянувшейся прогулкой по бесчисленным дворцовым залам, переходам и коридорам, не удержался от соблазна и прямо в хитоне, с выражением неописуемого наслаждения на лице, спустился в прохладную воду бассейна. Сепати, звонко рассмеявшись, последовала его примеру.

Корабль[60] Тутмоса, украшенный, подобно барке священного Ра, золотыми пластинами, покинул Инебу-Хедж в середине месяца пахона[61], выбрав для момента отплытия раннее утро – самое благоприятное время для путешествий, поскольку дневная жара ещё не вступила в свои права.

Эрпатор с супругой расположились под белоснежным балдахином прямо на палубе и теперь, блаженно раскинувшись на цветных подушках, предавались сладкому безделью.

Правда, сколь ни старался Тутмос казаться беззаботным, как бы ему ни хотелось подольше побыть рядом с женой, забыв на время о повседневных заботах, а теперь ещё и о делах государственной важности, невольно он возвращался в мыслях к предстоящему восстановлению дворца в Аварисе…

Через два дня корабль наследника фараона достиг, наконец, Ону. На пристани, расположенной напротив храма Ра и – по столь знаменательному случаю – щедро украшенной цветами и гирляндами, собралась вся знать города. Во главе многолюдной и пёстро одетой толпы, жаждущей воочию лицезреть наследника трона и его прекрасную супругу, стояли, естественно, номарх Анеджети и Камос; за их спинами маячили слуги с опахалами. Сепати наблюдала за происходившим чуть издали: она решила не покидать паланкина, хотя и с большим нетерпением поджидала приезда Нитоприс. За годы, прожитые в Инебу-Хедже, Сепати успела подружиться с Нитоприс и искренне привязаться к ней.

Когда сходни, ведущие с корабля на берег, были установлены и закреплены, первым по ним сошел придворный глашатай. Трижды ударив о землю своим жезлом, он громогласно объявил о прибытии эрпатора.

И вот, наконец, взорам собравшихся предстала сиятельная супружеская чета: на берег ступили Тутмос и Нитоприс, облаченные в белоснежные хитоны, расшитые золотой нитью. Едва солнечные лучи коснулись высокого атефа[62], венчавшего голову эрпатора, как украшавшие его драгоценные камни засверкали в переливчатом отраженном свете всеми цветами радуги.

Поражённые величием наследника трона и божественной красотой его супруги, местные сегеры дружно пали ниц в знак безграничного уважения и преданности членам семьи Солнечного Гора.

После двухдневного путешествия по волнам Тутмос и Нитоприс ступали по суше медленно и даже отчасти осторожно, держа друг друга за руки. Жена эрпатора шла с гордо поднятой головой, волосы её были перехвачены золотым обручем в виде извивающейся золотой уреи. Густо подведенные глаза она чуть прикрыла длинными ресницами, позволяя желающим вдоволь налюбоваться искусно подкрашенными косметической голубой краской веками. Пожалуй, впервые в жизни Нитоприс почувствовала себя настоящей царицей Та-Кемета.

Когда эрпатор с супругой поравнялись с первыми рядами встречающих, Анеджети и Камос поприветствовали их низким поклоном.

– О, око солнца! – высокопарно произнес номарх. – Рад видеть тебя и твою блистательную супругу на земле Ону!

– Приветствую тебя, о, номарх Анеджети, – несколько устало ответствовал ему Тутмос.

Камос, стоявший рядом с тестем, взглянул на своего господина и наперсника с непередаваемой радостью.

– О, эрпатор! – воскликнул он с оттенком шутливости. – Надеюсь, вашему путешествию по речным волнам сопутствовал исключительно попутный ветер и Себек ни разу не появился из вод Нила?!

Тутмос улыбнулся: он тоже безмерно рад был встретиться с другом после сравнительно долгой разлуки. Подавив желание прилюдно заключить Камоса в крепкие объятия, вместо этого с нарочитой величавостью ответил:

– О, да, благородный сегер! Богиня Нут ниспослала нам и попутный ветер, и спокойные воды.

После обмена надлежащими случаю приветствиями и по окончании подношения дорогим гостям щедрых даров номарх повторил эрпатору и его супруге предложение воспользоваться для проживания его «скромным» дворцом. Благо при его непосредственном и деятельном участии Камосу удалось-таки успеть подготовить апартаменты к приёму столь высоких гостей.

Тутмос и Нитоприс по достоинству оценили красоту и размах резиденции номарха. Нитоприс первым делом выбрала комнату, коей предстояло на длительный срок стать её покоями, и тотчас приказала своим служанкам произвести в ней надлежащие приготовления.

Тутмос не отставал от супруги: он тоже достаточно быстро определился и с личными покоями, и с будущим кабинетом. В качестве последнего эрпатор решил использовать один из самых просторных залов, ибо подозревал, что от посетителей и просителей отбоя не будет. И он не ошибся.

Первыми на следующий день к наследнику фараона были допущены верховные жрецы храмов, в том числе Хафра – верховный жрец храма Ра, а также зажиточные греческие, ассирийские и финикийские купцы, которые буквально завалили его «кабинет» золотом, янтарем, изысканными тканями и экзотическими фруктами. Поскольку номарха Анеджети Тутмос удостоил чести стоять подле его кресла, тот почувствовал себя на вершине счастья: доверие наследника трона и причастность к обустройству новой столицы вселяли в него уверенность в завтрашнем дне и дарили надежду на ещё большее упрочение положения в обществе.

После купцов на приём к эрпатору вереницей потянулись правители соседних городов и номов. Цель практически у всех была одна – засвидетельствовать наследнику Солнечного Гора личное почтение, но кто-то передал через главного писаря нацарапанную на папирусе жалобу. Эрпатор дал обещание разобраться.

Поскольку приём посетителей начался с самого раннего утра, к полудню от нескончаемого потока просителей, сановников, купцов и служителей культа у Тутмоса даже в глазах зарябило. Он почувствовал необыкновенную усталость, и главный писарь по его приказу объявил, что приём продолжится позже – после того как эрпатор хоть немного отдохнет.

Ближе к вечеру процедура повторилась. На сей раз первыми к столу Тутмоса потянулись – с планами дворцов, храмов и жилых домов для знати, с эскизами статуй и барельефов, с чертежами и образцами своих работ – зодчие, скульпторы, ювелиры, художники и ремесленники всех мастей. Каждый жаждал оказать при строительстве новой столицы любую посильную помощь.

К концу дня настала очередь просительниц: местные женщины одна за другой бесстыдно и навязчиво начали демонстрировать эрпатору красоту своих дочерей и воспитанниц в надежде пристроить их как можно выгоднее. Тутмос невольно смутился: ему вдруг вспомнилось давнее своё посещение увеселительного заведения в Инебу-Хедже, во время которого он стал мужчиной… Однако и испытание бесконечной вереницей юных прелестниц эрпатор выдержал с честью. Благо в большинстве своём девушки и впрямь были красивы и соблазнительны, а две-три из них и вовсе ему приглянулись – по окончании приема он даже приказал писарю выяснить, кто они такие и где живут.