Роберт Святополк-Мирский - Порубежная война

Вскоре Максимилиан представил Николаса своему отцу — императору Фридриху, и тот, в присутствии всего австрийского двора, полушутя-полусерьезно посвятил Николаса Поппеля в ранг Главного Странствующего Рыцаря Австрийской империи.

Николас путешествовал по всей Европе, был в Англии, Ирландии, Скандинавии, а потом император и его сын попросили его отправиться в Московию, о которой после Великого стояния на Угре и победы над ханом Ахматом, в Европе стали распространяться самые невероятные слухи, как об одной из таинственных и могущественных держав на Востоке, которая находится еще дальше, чем лежащее на окраине цивилизованной Европы и утопающее в дремучих лесах Великое Литовское княжество.

Так совпало, что путешествие в Московию уже давно было в тайных планах самого Николаса и вот — мечты сбываются! — и, наконец, подумать только! — странствующий рыцарь, объехавший полмира, въезжает в таинственную и далекую столицу — загадочный и бесконечно далекий город Москву!

Стоял солнечный теплый весенний день и потому Николас Поппель въезжал в московский посад верхом, продав свой возок на полозьях еще две недели назад.

В Москву приезжало довольно много иноземцев и, казалось, посадский люд должен был привыкнуть к их виду, однако то ли солнечный день, то ли весеннее настроение, то ли широкополая шляпа со страусовыми перьями и яркий бархатный камзол с пуфами желтого цвета и бордово-красный плащ так развесели мальчишек, что они с визгом, смехом и криками веселой птичьей стайкой сопровождали рыцаря, пока он пробирался по грязной дороге к мосту через Москву-реку, за которой виднелись кремлевские стены в стадии перестройки.

Как раз в это время приглашенные из Италии мастера-архитекторы начали широко развернувшееся работы, разрушая старые обветшалые кремлевские стены из белого камня и возводя на их месте новые из красного кирпича.

Царила весенняя распутица, повсюду горы строительного мусора, грязь непролазная на берегу по колено, и лишь покинув посад и выехав на мост через Москву-реку, Николас перевел дыхание и, выпрямившись в седле, во все глаза смотрел на открывшееся перед ним небывалое зрелище огромного количества золотых церковных маковок с православными крестами за строящимися стенами и возводимой тут же башней Кремлевской крепости.

Толпа мальчишек, сопровождающих рыцаря настолько выросла, когда он приблизился к въездным московским воротам, и поднимала такой шум, что стражник у ворот вынужден был звонко ударить алебардой по камню и громовым голосом рявкнуть:

— А ну тихо, сорванцы! Не видите что ль, — сама великая княгиня и княжна на вас смотрят!

Действительно, сверху с недостроенной кремлевской стены на яркий и шумный въезд в московские ворота странствующего рыцаря глядели сама Великая Московская княгиня Софья и ее десятилетняя дочь Великая княжна Олена.

Не только мальчишки, но и все прохожие на мосту, услышав возглас стражника, задрали головы и, увидев столь высоких особ, сорвали с голов шапки, бросились на колени и стали низко кланяться.

Рыцарь, усвоивший к этому времени русский язык настолько, чтобы понять что происходит, сразу сообразил, как ему повезло: не успел он въехать в столицу, а уже удостоился чести увидеть саму Великую московскую государыню и ее дочь!

Николас решил тут же проявить свое утонченное европейское воспитание, лихо спрыгнул с коня и, сорвав с головы шляпу и изящно отставив назад левую ногу, низко склонил голову перед стоящими высоко на стене первыми дамами княжества.

Однако, в порыве галантности, рыцарь слегка не рассчитал своего движения, да еще весенний московский ветерок помог, одним словом — снялся вместе со шляпой парик, и ярко сверкнула, отразив лучи весеннего солнца, словно золотая церковная маковка, совершенно лысая голова странствующего рыцаря.

Юная княжна Олена сначала прыснула в кулак, затем звонко. заливисто расхохоталась и, не удержав равновесия, сделала шаг назад…

… За полчаса до появления рыцаря у Московских ворот Великая княгиня Софья гуляла с дочерью в небольшой березовой роще, находившейся прямо за окнами деревянных великокняжеских палат на территории Кремля. Княжна Олена в тяжелом парчовом платье, перепрыгивая через лужи, собирала росшие там и тут подснежники.

Софья задумчиво глядела на дочь:

— А ты знаешь, Оленка, что подснежники, быть может, первый цветок на земле созданный Господом?

— Нет, матушка, а почему?

— Говорят, что когда Бог изгнал Адама и Еву из рая, где было тепло и солнечно, он поселил их на землю, а там в это время была зима, и шел снег. Ева замерзла и горько заплакала; она рыдала и, раскаиваясь в своем грехе, с печалью вспоминала, как хорошо и тепло жилось в райских садах. Видя ее раскаяние и искренние слезы, Господь сжалился над ней и превратил несколько снежинок в подснежники. Ева была так очарована красотой этих нежных цветков, что начала собирать их, — вот как ты сейчас, — и немного утешилась.

— А за какой грех, матушка? За то, что она разговаривала со змеем?

— За то, что она не поверила своему Создателю, а поверила клевете дьявольской и нарушила заповедь, которую дал первым людям Господь — не вкушать от древа познания добра и зла.

Олена, собрав букетик подснежников, прижала его к груди и задумчиво спросила:

— А почему познание добра и зла такой большой грех?

— Потому что в раю господствовало одно добро и Ева с Адамом были чисты и непорочны, ибо даже не ведали о существовании зла. А когда Ева нарушила заповедь Господа, зло открылось им, и тогда они больше не могли выносить Бога, так как Истина и Любовь испепеляли их познавшие тьму души.

Олена задумалась.

— Матушка, а вот я была на днях у тетушки Елены Волошанки и помогала ей вышивать большую пелену, над которой она как раз начала работать, а когда она и другие девушки и женщины вышивают, чтобы не скучно было, приглашают гостей и все ведут интересные беседы. В тот раз у нее были ее супруг братец Иван Иванович, дьяк Федор Курицын, Марья Любич и толмач Неждан Кураев. Так вот они все как раз спорили о пользе знаний и о том, должно ли человеку познавать мир и до какой степени…

Софья заинтересовалась:

— И часто они беседуют при тебе на такие темы?

Олена по-детски вздернула плечиками:

— Не знаю, я не часто бываю у нее.

— Знаешь, доченька, — ласково сказала Софья, — мне тоже очень интересно было бы послушать, о чем они говорят, но меня туда никогда не зовут. Если ты еще раз услышишь о чем-нибудь подобном, расскажи мне подробно, ладно?

Олена задумалась, вздохнула и сказала:

— Хорошо, матушка. Только мне придется сказать им, что ты об этом просила.

— Зачем?

— Чтобы быть честной и перед тобой и перед ними. Иначе получится, что я просто твоя наушница.