Джордж Фрейзер - Флэш без козырей

Как вы еще увидите, в конце концов все оказалось не так уж скверно. Вы замечали, что все вещи никогда не бывают настолько плохими или хорошими, как нам это представляется, или по крайней мере все происходит совсем не таким образом, как мы предполагаем. Так случилось и на этот раз, когда мой огузок, наконец, зажил настолько, что я был готов к путешествию, а судья Пэйн привел маршала и при щедрых рукоплесканиях, поцелуях в щечку, криках «Да здравствует» и «Ура!», я снова двинулся в путь, чтобы продолжить свои труды во славу Божию, как назвал это Пэйн.

Я не буду надоедать вам описанием путешествия, которое происходило в карете и по железной дороге через Колумбус, Питтсбург и Балтимор, а оттуда уже на пакетботе к югу, в Новый Орлеан. Достаточно будет отметить, что маршал, весьма достойный малый по имени Котрелл, трясся надо мной, как наседка над цыпленком, и относился ко мне весьма дружелюбно и очень заботливо, причем ни одного официального извещения о нашем путешествии так и не было опубликовано до самого прибытия в Новый Орлеан.

Здесь я был отдан на попечение капитана первого ранга флота Соединенных Штатов Бэйли, весьма громогласного джентльмена, который сердечно пожал мне руку и сказал, что все очень рады меня видеть — эгей! — и что за суматоха поднялась, когда капитан Фэйрбразер потерял меня, клянусь громом! Да, но вот я, наконец, снова здесь, живой и здоровый, так что все хорошо, что хорошо кончается.

— Имейте в виду, Комбер, я пока не буду задавать вам слишком много вопросов, — торжественно сказал он. — Я — моряк, как и вы, и исполняю свой долг. События последних месяцев для меня тайна за семью печатями, сэр. Поговаривают даже о каких-то невероятных штуках, вроде какой-то «Подземки», но все это к делу не относится. Все, что я знаю, передо мной собрат-офицер на службе дружественного правительства, который готов выступить свидетелем обвинения от лица Соединенных Штатов против работорговцев. Отличная работа! — Он даже хлопнул в ладоши. — Все остальное — не мое дело, сэр. Абсолютно не мое дело. Если кто-то и сотрудничает с «Подземкой», которая является нелегальной организацией, это не наше дело, не так ли? Это должно беспокоить Вашингтон и губернаторов штатов. — Бэйли снова перешел на официальный тон. — Видите ли, мистер Комбер, наша страна самым причудливым образом разделена: одни за рабство, другие — против. Пока, как вам известно, правительство официально признает его, но множество очень важных людей, причем некоторые из них входят в состав правительства, против этого. Мы попадаем в странную ситуацию, когда правительственные чиновники, которые сами ненавидят рабство, вынуждены, поддерживая закон, бороться против всяких «подземок». Таким образом, частенько многим из них приходится следовать примеру вашего замечательного лорда Нельсона и смотреть на многие вещи слепым глазом. [82] Во время битвы при Копенгагене в 1800 году Горацио Нельсон, командуя авангардом британской эскадры, демонстративно приложив подзорную трубу к слепому глазу, «не заметил» сигнала об отступлении, переданного ему командующим английской эскадрой адмиралом Паркером, и продолжил атаку. Датчане были вынуждены капитулировать. Например, на такие, которые имели место между вашим… э-э… расставанием с капитаном Фэйрбразером и до сего момента, сэр. — Он нахмурился, пристально глядя на меня. — Я достаточно ясно выражаюсь, сэр?

— Думаю, что да, сэр, — сказал я.

— Д-да, — протянул он, а затем вдруг сказал: — Послушайте, Комбер, только между нами. В определенных кругах Вашингтона я слыхал, что вы занимались похищением рабов. Очень хорошо, просто отлично, я и сам одобряю это; полагаю, что добрая половина нашего правительства будет того же мнения. Но это не может быть одобрено официально — Боже мой, нет! Официально это будет означать для вас арест, и одному только Небу известно, что будет дальше. Но мы не в состоянии так поступить с вами, даже если бы и захотели. Нам нужны ваши показания по этому процессу. По мнению Вашингтона вы — чертовски важный агент, и мы не можем, даже из уважения к закону, позволить себе пойти на международный конфликт с британцами, — он покачал головой. — Я хотел бы, чтоб у вас было все хорошо, молодой человек — клянусь Богом! — тем более что, как рассказал мне один конгрессмен с Севера, вы проделали огромную работу, сэр! — Он, моргая, расплылся в улыбке. — Вот так обстоят дела. Вашингтон любой ценой хочет сохранить ваше имя и… э-э… некоторые ваши прошлые свершения в тайне. Вы только сделаете заявление в суде, наденете шляпу и уедете из здешнего порта первым же пакетботом. Понимаете меня?

Если бы это могло быть так просто, подумал я, но все же сделал последнюю попытку улизнуть.

— Но настолько ли необходимы мои показания, сэр? — спросил я. — Эти люди с «Бэллиол Колледжа» наверняка и так будут осуждены…

— Осуждены? — удивленно переспросил Бэйли. — Ну, пока до этого еще далеко. Вы же знаете процедуру, сэр. Когда захватывают судно работорговцев, прежде всего необходимо доказать, что оно занималось работорговлей. Вам известно, как это делается — по работе ваших же смешанных комиссий в Суринаме, Гаване и в прочих местах, — они заслушивают свидетелей, внимательно взвешивают все обстоятельства и, наконец, провозглашают, что судно действительно перевозило рабов. Вы наверняка и сами видели это множество раз. А затем — после того, как судно конфискуют по приговору суда, — его капитану и команде может быть предъявлено обвинение в работорговле и, в случае если это удастся доказать, их могут повесить, хотя подобное случается крайне редко. Обычно их присуждают к разным срокам тюремного заключения, штрафам и так далее. Но в нашем случае, как вы увидите, все не совсем так.

Я жадно ловил каждое его слово, надеясь и моля Бога, чтобы для меня нашлась хоть какая-то лазейка.

— Здесь, в Новом Орлеане, может быть вынесено судебное решение по судьбе «Бэллиол Колледжа» и в соответствии с ним его капитана и команду могут обвинить в торговле рабами, а также, поскольку Спринг вступил в бой с кораблями флота Соединенных Штатов, еще и за пиратство. Но ни одно из этих обвинений не будет выдвинуто, сэр, до тех самых пор, пока суд не установит, что «Бэллиол Колледж» — действительно рабовладельческое судно. Таким образом, мы следуем примеру смешанных судов в Гаване и других местах. Но здесь в дело вовлечены гораздо более влиятельные люди и интересы, не забудьте, что Новый Орлеан далеко от Вашингтона, и местные воротилы не имеют особых причин быть недовольными работорговцами вроде Спринга. Для того чтобы обеспечить осуждение и конфискацию «Бэллиол Колледжа» как судна работорговцев, все должно быть доказано до последней точки. Теперь вы понимаете, насколько важны ваши показания? — Он хлопнул рукой по столу. — Это не просто уголовное судебное дело, мистер Комбер. Это, сэр, дело политическое!