Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1

Андрюша Акинфиев в момент взрыва был в башне, которая тотчас же наполнилась тяжелым черным дымом и острым запахом. Из патронного элеватора тоже выбросило, огонь и дым. Лейтенант потерял сознание. Увидя падающего офицера, матросы бросились было к нему на помощь, но броненосец продолжал угрожающе крениться на левый борт, и они поспешно выскочили из башни.

В это время на палубе под командой Эссена энергично развертывались работы по спасению корабля. Повреждения оказались незначительными. Спустив на воду гребные суда, матросы быстро подвели пластырь, и «Севастополь» полным ходом двинулся к берегу в бухту Белого Волна на мелководье.

Старший офицер доложил, что пробоина ниже броневого пояса, между двадцать третьим и тридцатым шпангоутами, и что, «роме того, пришлось затопить вследствие Начавшегося от взрыва пожара патронный погреб и первую угольную яму, а заодно и прилегающие коридоры.

– Водонепроницаемые переборки выдерживают напор воды? – справился Эссен.

– Их сильно выпучило, но пока что они держат.

– Все же немедленно пошлите их укрепить.

– Лейтенант Акинфиев при взрыве отравлен газами, – доложил подошедший матрос, – их унесли в каюту.

– А – Сейчас же послать туда врача, – забеспокоился Эссен. – Как это его угораздило? Никто, кроме него, кажется, не пострадал?

– Еще два матроса блюют за борт, тоже газу наглотались, но те, должно, скоро очухаются, – добавил матрос. – Лейтенант Акинфиев еще слабый после ранения на» Страшном «, они поэтому и сомлели.

Затем Эссен приказал затопить для выравнивания крена три коридора с правого борта и наблюдать за состоянием переборки у порохового погреба.

Через минуту загрохотала цепь отданного якоря, и броненосец, слегка вздрогнув, остановился.

Пока» Севастополь» справлялся с починкой своей пробоины, остальная эскадра была занята отбитием минных атак японцев.

Когда в четвертом часу утра на востоке начало светать, японцы поспешили уйти в море. Лучи прожекторов постепенно поблекли и растаяли в наступающей заре. На всех кораблях усиленно засемафорили, донося флагману о своих потерях и повреждениях. Вскоре к подорванному «Севастополю» подошло несколько портовых пароходов с мощными спасательными средствами. Прибыл и главный инженер порта Кутейников с бригадой рабочих. Водолазы немедленно осмотрели пробоину, которая оказалась площадью около четырех квадратных саженей.

– Счастливо вы отделались, Николай Оттович, – обратился Кутейников к Эссену. – Во тьме кромешной подвести пластырь под такую пробоину дело далеко не легкое. Кроме того, вы приняли на левый борт около тысячи тонн воды и легко бы могли совершить сальто-мортале килем вверх.

– Мы его избежали, затопив отсеки противоположного борта. Когда можно рассчитывать на окончательный ремонт корабля? – спросил Эссен у инженера.

– Минимум месяц, если не больше, так как вы в док не влезете, работы придется вести при помощи кессона, что требует больше времени.

– Для Витгефта и его компании это будет подходящим предлогом, чтобы еще месяц сидеть сложа руки в Артуре, – мрачно проговорил Эссен.

Около семи часов утра «Севастополь» на буксире был введен в гавань, где и ошвартовался у набережной.

Акинфиев едва добрался до квартиры Ривы и сразу слег. Врачи определили у него воспаление легких и признали положение тяжелым.

Утром десятого июня Звонарев с удивлением увидел, что эскадра почти вся вышла на внешний рейд, в гавани осталось всего два-три корабля, и те подтягивались к проходу. Сев на лошадь, он широкой рысью направился к укреплению, носившему название Большого Орлиного Гнезда. Расположено было оно на второй линии сухопутной обороны, между вторым и третьим фортами, и считалось одним из основных узлов обороны. Вздыбленная в небо, отдельно стоящая скалистая гора была увенчана сильным редутом и батареей дальнобойных шестидюймовых пушек Канэ. Естественная крепость этой позиции была так велика, что оборонительные сооружения здесь сводились лишь к постройке в скале казематов для гарнизона и пороховых погребов и насыпке стрелковых валов.

Со скалы открывался широкий вид как в сторону суши, так и на море, поэтому Орлиное Гнездо имело исключительно важное значение как передовой артиллерийский наблюдательный пункт. Учитывая это, Кондратенко уделял ему весьма большое внимание и часто бывал там. Сегодня Звонарев также должен был встретиться здесь с генералом. Подъехав к укреплению, прапорщик спешился и стал карабкаться по узенькой крутой тропинке вверх.

На Орлином Гнезде он застал много народу: кроме обычных рабочих, солдат и китайцев, занятых на работах по укреплению, сюда собралось много офицеров, служащих различных учреждений города, нортовых рабочих, внимательно наблюдавших за действиями эскадры и старавшихся угадать ее дальнейшие намерения.

– Сегодня наши морячки настоящие именинники, – проговорил Кондратенко, здороваясь с Звонаревым. – Весь Артур высыпал, чтобы поглядеть на эскадру. Сам Стессель поскакал на Золотую гору с Белым и Никитиным.

– Я, откровенно говоря, не верил, что моряки выйдут из Артура, – признался Звонарев.

– И теперь приятно разочарованы? Дай бог им встретить не всю эскадру Того, а только ее часть. Со всей вашим, конечно, не справиться, частями же, быть может, как-нибудь и одолеют.

К ним подошли несколько человек инженеров и офицеров, и начался общий разговор.

– Наши адмиралы слишком трусливы, чтобы осмелиться принять бой; поверьте, как только они увидят эскадру Того, то обменяются с ним парой выстрелов и побегут до дому. Готов пари держать! – горячился Рашевский.

– Вы, Сергей Александрович, несправедливы, – возражал Кондратенко. – Громадное превосходство японцев на море заставляет Витгефта быть осторожным и не рисковать зря, поэтому-то он и не выходит в море.

Был уже полдень, когда эскадра наконец тронулась с внешнего рейда, провожаемая тысячами самых разнообразных напутствий. Кондратенко с Звонаревым поехали на Золотую гору для свидания со Стесселем.

– Выпроводили наконец-то самотопов в море, – радостно обратился Стессель к Кондратенко. – С самого утра жду здесь, когда они наконец уйдут.

Как только эскадра скрылась за горизонтом, Стессель двинулся домой» захватив с собой и Кондратенко.

Усталый Звонарев пошел к себе отдохнуть и лег спать.

Проснувшись поздно вечером, он подошел к открытому окну.

На него пахнуло ночной прохладой и запахом гниющих морских водорослей. Весь Артур был погружен в вечернюю мглу, улицы слабо освещались молодым месяцем. Из порта доносился стук молотов и тяжелое дыхание паровых машин.

– Сергей Владимирович, ау! – окликнула Звонарева с улицы Варя. – Я уже с полчаса ожидаю, когда вы наконец проснетесь. Заходила два раза, и ваш денщик все время докладывает: «спять». Что вы ночью-то будете делать?