Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1

– Не» кажись «, а сейчас же проверь, – Борейко наградил солдата подзатыльником.

– А у тебя, Купин?

– Все в исправности, – доложил наводчик, прикладывая руку к околышу.

Отпустив наводчиков, Борейко заглянул в каземат, где взвод расположился на ночь. Солдаты сгрудились на нарах около благообразного, серьезного бомбардира с задумчивым лицом, который размеренным речитативом пересказывал пушкинскую» Сказку о царе Салтане «. Все слушали его с живым вниманием, время от времени кто-нибудь прерывал рассказчика выражением восторга или удивления.

– Встать! – скомандовал Жиганов, входя с Борейко.

– Садись! – приказал офицер. – Что, Ярцев, брешешь, как всегда?

– И до чего складно, ваше благородие, прямо удивительно, – восторженно сказал рябой солдат.

– Продолжай, я послушаю, – проговорил Борейко, садясь на табуретку.

Ярцев продолжал свой рассказ. Дослушав сказку до конца, Борейко, похвалив солдата, проверив еще раз часовых, ушел спать в дежурку.

– Ваше благородие, вставайте, японцы! – разбудил его часа через два дежурный.

Сон мигом слетел с Борейко, и он выбежал на батарею.

– Бей тревогу! На дальномере! К орудиям! – командовал он.

Засверкали огни ночных фонарей, заскрипели двери пороховых и зарядных погребов, залязгали цепи на поворотном кругу.

– Пошевеливайся! – покрикивал Жиганов, подбегая то к одному, то к другому орудию.

– Сейчас наш Медведь покажет японцу кузькину мать, – ответил Ярцев.

– Враз потопит.

– Тысяча пятьсот двадцать! Тысяча пятьсот! Тысяча четыреста восемьдесят! – выкрикивали на дальномере.

– Прицел семьдесят, целик право три, взвод залпом! – кричал Борейко с бруствера.

Из казарм, поблескивая ручными фонарями, бежали солдаты других взводов.

– Торопись, покеда японец не убежал! – слышался зычный голос Родионова.

– Пли! – донеслось с батареи, и два ослепительных столба огня прорезали на мгновение ночную темень.

– На прожекторе! – кричал Борейко. – Светите вы, сукины дети, как следует!

Прожектор никак не удавалось наладить: он то вспыхивал, то потухал.

– Сергей Владимирович, – подходя, распорядился Жуковский, – отправляйтесь к прожектору. Борис Дмитриевич, вас попрошу быть около пятидесятисемимиллиметровых пушек, а я приму общее командование. Что на море?

– Видны два парохода, идущие со стороны Дальнего, – доложил Борейко.

Жуковский повел энергичную залповую стрельбу по брандерам. Четыре снаряда попали в пароход, который тотчас начал тонуть, вскоре был потоплен и другой.

В свете прожектора мелькнул силуэт миноносца, на котором то и дело вспыхивали огни выстрелов. Жуковский приказал Борейко обстрелять его из пятидесятисемимиллиметровых пушек.

В ответ на выстрелы с миноносца засигналили фонарями.

– Это наш, ваше благородие, – поспешно доложил недавно прикомандированный к батарее сигнальщиком со» Страшного» матрос Денисенко.

Огонь прекратили, миноносец же, продолжая стрелять, медленно приближался к берегу.

– Уходит от японцев. Вон они за ним гонятся, как бы их обстрелять, ваше благородие, – волновался матрос.

– Чего же он на всех парах летит на берег? – удивился Борейко.

– Имеет, вероятно, повреждение и спешит выйти на мелкое место, – заметил один из офицеров.

Поручик перенес огонь своих пушек на японцев и отогнал их в море. Подойдя к берегу, миноносец приткнулся к мели. Денисенко, схватив в руки два фонаря, начал усиленно ими размахивать. С миноносца ему не замедлили ответить.

– Это «Сильный», ваше благородие, сигналит; «Имею повреждение».

– Ладно, пока он будет стоять у берега, мы будем отгонять от него японцев, – решил Борейко.

В это время со стороны Тигрового полуострова появился большой пароход. Было видно, что он в темноте попал не туда, куда надо, и вместо прохода очутился под Электрическим Утесом. Жуковский дал по пароходу залп всей батареей, после чего на нем вспыхнул пожар, и он, круто свернув к берегу, выскочил на камни саженях в двадцати от «Сильного».

Артиллеристы закричали «ура»и стали просить разрешения отправиться к брандеру. Жуковский разрешил.

Взяв винтовки, солдаты во главе с Борейко направились к горящему пароходу и уже через несколько минут осторожно взбирались на него.

Весь нос парохода был объят огнем, дымилось также на юте, пахло нефтью и горелой пенькой. Денисенко разыскал всего пару брезентовых ведер.

– Ни помп, ни шлангов, ни брандспойтов, ничего нет, – огорченно доложил он. – Дозвольте на «Сильном» справиться, может, они нам пособят.

– Вали, а пока мы тут попытаемся тушить хотя бы этими ведрами, – разрешил Борейко.

– Только бы, ваше благородие, не взорвало что-нибудь в нутре, от греха бы солдат увести на берег.

– Мы сейчас сами залезем внутрь и посмотрим, что там есть, – отозвались солдаты.

Артиллеристы рассыпались по всем закоулкам парохода. Борейко попытался пробраться на нос, где были установлены пушки, но пламя и дым мешали. Несколько ведер воды, вылитые на огонь, не смогли остановить распространение пожара.

– Придется обождать, пока подойдут матросы, – с сожалением проговорил Борейко.

Вскоре на палубе один за другим стали появляться из различных люков солдаты, отдуваясь от жары, дыма и копоти.

Родионов, побывавший в такелажной, притащил уйму канатов, блоков, кусков парусины, стальных тросов.

– В нашем хозяйстве сгодится, ваше благородие, – деловито доложил он, складывая имущество на палубе.

– Ну и жара внизу, – рассказывали солдаты, – дым, тесно, лестницы все крутые, того и гляди, свалишься.

В это время с «Сильного» явились матросы во глазе с мичманом и начали устанавливать привезенные с собой помпы.

– У нас, к вам просьба, – подошел мичман к Борейко, – нет ли на батарее доктора или фельдшера, а то наш фельдшер не справляется.

– Сейчас же пришлем к вам фельдшера с медикаментами. Родионов, пошли кого-нибудь за Мельниковым, пусть отправится на миноносец, – приказал Борейко.

Матросы приладили помпу и шаг за шагом стали сбивать огонь. Артиллеристы занялись переноской своих трофеев в лодку. На берегу они встретили фельдшера и Шурку Назаренко с бинтами, банками, склянками, спешивших к «Сильному».

У трапа их встретил вахтенный и проводил в каюткомпанию, где была перевязочная.

– Никак, баба приехала! – сердито проговорил боцман. – Вовек теперь нам не сняться отсюдова!

– Не каркай, боцман! – прикрикнул вахтенный офицер.

– От бабы, вашбродь, всегда несчастье на корабле случается.

– Это сестра милосердия, а не баба.

– Все одно, вашбродь, – натура у ей бабская.

– Не разговаривай. Присмотри лучше, как в трюме работы идут.

– Есть, вашбродь!

В кают-компании, где лежали раненые, Мельников и Назаренко приступили к, перевязкам. Матросы с любопытством смотрели на девушку, недоумевая, как она могла сюда попасть.