Александр Абердин - Великая Звезда Мироздания

Включившись в работу по-взрослому, древний демиург вдруг понял, что ведловство является не просто одним из способов творения, а чем-то данным свыше. Понял, и ему от этого стало немного жутковато, хотя его и не охватил ужас, как это произошло с ним в те минуты, когда он осознал, какие силы ополчились против Великого Древа Мироздания, взращённого им и его командой ценой стольких усилий. Будь они тогда ведлами, всё можно было бы сделать совсем по-другому. Проще, быстрее и, как это ни смешно, гораздо качественнее, без множества тех обидных и досадных огрехов, на исправление которых ушло несколько тысяч лет, и не устрани они самые грубые косяки, то точно потерпели бы крах.

Вместе с тем Дионис понял, как сильно обогнали их в своём развитии эти юные, нахальные и задорные ведлы-демиурги. С ними было невозможно сидеть рядом и с задумчивым видом ничего не делать, ведь они их, древних стариков, посвятили в ведлы и полностью преобразили, снова сделав юными, пытливыми и лёгкими на подъём.

Поначалу, увидев, что Митяй тихо и незаметно покинул зал заседаний, в котором они, как тогда казалось Дионису, собрались для того, чтобы приступить к решению жизненно важного вопроса, старый демиург обиделся, но, как только узнал, зачем этот парень так сделал, тут же устыдился как своей обиды, так и неверия в собственные силы. Зато Игнат, который когда-то был пещерным человеком и вообще олродом, то есть человеком, не имевшим никаких способностей к охотничьему ведловству, и потому, по сути, нахлебником, никогда не сомневался в силе ведловства. Нет, он не был самоуверенным типом. Скорее наоборот, его тоже частенько одолевали сомнения, но сомнения совершенно иного рода – а тем ли делом мы занялись, ребята? В данном случае они занялись самым важным делом всей своей жизни. Если не развеять Тьму сейчас и не разогнать её порождения, то у них уже не будет завтра, а этого не хотелось даже такому древнему старику, как Дионис.

В общем Дионер Нис Омис, включившись в работу, помимо того что увлечённо делал какую-то часть общего дела, ещё и размышлял об очень многих вещах, ставшими вдруг крайне важными для него.

Митяй же в это время вообще ни о чём не думал. Он настолько отрешился от всего, что даже не услышал, как к бананоели или ёлкобанану подошло трое золотых гигантопитеков – праправнук Зевса Аякс с женой Герой и дочерью Афиной. Золотым гигантам нравились древнегреческие имена. Аякс, посмотрев вверх, поцокал языком и удивлённо сказал:

– Это же надо, Фина, у них бананы на ёлках растут. – Высоко подпрыгнув, он ловким движением сорвал гроздь бананов, попробовал их на вкус и доложил: – Нет, не вкусные. Кислые какие-то, наверное, ещё не созрели, хотя на вид совсем зрелые.

– Аякс, чем глупостями заниматься, лучше сделай из чего-либо Митяю кресло, а мы пока разогреем для него обед.

Зашвырнув бананы далеко в лес, золотой гигантопитек присел на корточки и принялся ведловать. Уже через несколько минут под лейтенантом Мельниковым выросло из-под земли удобное кресло, сплетённое из тёмно-коричневых корешков бананоели. Кресло поднялось повыше и принялось массировать тело главного координатора стройки. Наконец тот занял куда более удобную позу, и Гера с Афиной принялись кормить его с ложечки сначала черепаховым супом, а потом жарким из мяса стеллеровой коровы. Не отрываясь от работы, Митяй пообедал. Жена и дочь великана с золотой шерстью сели на пуфики справа и слева от своего друга и учителя, а Аякс, продолжая ведловать, создал из ветвей над ними плотный навес на случай дождя.

В это время их подопечный, слегка приостановив работы на одних объектах и ускорив темпы на всех остальных, добился того, что теперь строительство всех Гиперпарсканов находилось на одном этапе. Так ему было легче устанавливать между ними сотни тысяч каналов связи.

Хотя сами Гиперпарсканы существовали пока что только в виде голографических моделей, гигантские линзы, на которых они вскоре должны быть установлены, уже были полностью готовы к работе, и Митяй принялся их тестировать. Как это и было спроектировано Игнатом, все триста шестьдесят линз, полностью подчинявшихся Матерям-планетам, работали в унисон, словно одно целое. С этого момента можно было спокойно приступать к изготовлению деталей Гиперпарсканов и больших дезинтеграторов. На некотором удалении от строительных площадок уже были изготовлены гигантские бриллианты огня и холода, имевшие в поперечнике по полкилометра. Ведлы-демиурги, изготавливающие их, не запороли ни одного кристалла. Все они были уже испытаны, а потому, как только вокруг Гиперпарсканов были установлены платформы, а на них касты, бриллианты огня и холода стали телепортом перебрасывать на определённое для каждого камня место. Все работы производились с микронной точностью, о браке не могло быть и речи. Ведловство в принципе не допускало даже малейшего намёка на брак.

На долю Митяя выпала самая сложная и ответственная работа, отчасти сравнимая с действиями дирижёра. Повинуясь его командам, работал огромный коллектив, состоящий уже из почти четырёх миллиардов ведлов-демиургов, и каждый знал, что ему нужно сделать в следующую минуту или час. График работ соблюдался с точностью до секунды, и потому все триста шестьдесят циклопических установок росли прямо на глазах. Стройка более всего напоминала сборку механизма из деталей конструктора «Лего», вот только некоторые из них имели размеры в несколько тысяч километров и их изготавливало до пяти миллионов демиургов. При этом все они делались по сверхточным голографическим моделям, и, хотя имели сложнейшую начинку, ни одной детали не пришлось переделывать заново, и главная заслуга в этом принадлежала Игнату и его команде.

Безусловно, гениальные ведлы-конструкторы спроектировали Гиперпарскан и выстроили голографическую модель с такой точностью, что любая следующая стадия большого строительного ведловства проходила без сучка и задоринки. Детали, несмотря на их гигантские размеры, подходили одна к другой с микронной точностью, и это уже никого не удивляло. По-другому просто не могло быть, ведь это было ведловство, а не суетные метания. Причём ведловством руководили на редкость опытные ведлы, съевшие на этом деле собаку.

Ведлы-демиурги работали посменно. Восемь часов ведловства без перерыва на обед и перекуров, восемь часов сна под присмотром золотых гигантопитеков, которые своим ведловством вливали в них силы, а после этого восемь часов отдыха на поверхности Матери-планеты, во время которого та вливала в них столько сил, что их с лихвой хватало на новую вахту. Не придерживался этого графика один только Митяй. Его ведловство не прекращалось ни на минуту, но за ним заботливо ухаживали сразу трое золотых великанов, не говоря уже про Лариску, Зинулю и Деда Максима, и потому он не чувствовал никакой усталости. Ну, как раз от чего-чего, а от ведловства, пускай даже самого сложного и напряжённого, отец говорящих камней никогда не уставал.