Розалинда Лейкер - Венецианская маска. Книга 1

— Буду знать, что вправе предпринять следующий шаг, а вслед за ним и еще один. До тех пор, пока… — он сделал паузу, — пока музыка будет оставаться всем в вашей жизни, посвятите вы себя лишь ей или…

— Музыка навсегда останется неотъемлемой частью моей жизни.

— Мне бы и не хотелось, чтобы стало по-другому, но существует масса других приятных и интересных вещей.

— Не стану с вами спорить, — ответила Элена. — Конечно, стоит лишь вспомнить о танцах, о карнавалах или о театре, о…

— О любви?

Элена томно взглянула на него из-под длинных ресниц.

— И о любви, — повторила девушка. Шестым чувством она ощутила, что этот любопытный диалог, а вместе с ним и антракт затягиваются, и встала, что послужило для квартета сигналом возвращаться на свои места и продолжать выступление.

Как только Элена вернулась в Оспедале, Мариэтта выслушала подробнейший отчет о происшедшем, начисто забыв о всех сомнениях, имевшихся у нее насчет Марко Челано, как и относительно того, сдержит ли он слово. А утром прибыл букетик фиалок в кружевной бутоньерке, перевязанной серебряной ленточкой. Элена блаженно вдохнула аромат цветов. Среди них была спрятана и любовная записка.

С того дня Элене постоянно приходили цветы и записки от Марко. У них состоялся еще один разговор во время ужина, который последовал за выступлением в Оспедале для узкого круга приглашенных, а затем еще на одном приеме. Теперь Марко Челано появлялся везде, где бы она ни выступала. Только глупец или не очень внимательный человек не смог бы заметить, какой у Элены счастливый вид, но истинные причины этого были известны лишь одной Мариэтте.

Закончив нашивать жемчужины на маску Савони, Мариэтта занималась вуалью, изготовленной сестрой Сильвией. Монахиня сумела порадовать Мариэтту настоящим шедевром. Так как маску следовало передать Леонардо до свадьбы и в тайне от Адрианны, она попросила сестру Сильвию передать Савони, что маска готова.

— Не надо ничего передавать, — ответила монахиня. — Завтра я сама доставлю ее. Мы с сестрой Джаккоминой должны сопровождать Адрианну в магазин масок синьора Савони. Она еще ни разу его не видела. Я спрячу коробку с маской под рясу, а потом постараюсь незаметно вручить ему.

Когда Мариэтта укладывала маску в шкатулку у себя в комнате, ее охватило волнение. Эх, если бы и ей позволили пойти! Пришивание жемчужин разбудило в ней ностальгию по мастерской масок, по той странной радости, которую она всякий раз испытывала в детстве, стоило ее пальцам прикоснуться к нежному и в то же время твердому материалу, из которого делались маски, а глазам увидеть это пестрое разнообразие. Закрыв шкатулку, девушка поспешила на поиски Адрианны.

— Понимаю, каково тебе, — ответила Адрианна, выслушав Мариэтту. — Я собиралась обратиться с просьбой разрешить тебе и Элене время от времени приходить к нам в гости в сопровождении монахинь после свадьбы, но, возможно, я сделаю это еще раньше.

— Элена тоже хотела бы пойти, — добавила Мариэтта, не желая идти без подруги.

— Предоставь это дело мне. Но предупреждаю — не следует возлагать на успех слишком больших надежд. Теперь тебе пора идти на хор, увидимся днем.

Мариэтта рассказала все Элене, и обе девушки согласились с Адрианной, что шансов на разрешение ходить в гости у них немного. Встретившись с Адри-анной днем, подруги узнали и хорошие, и недобрые вести. Элене пойти не позволили, но Мариэтте разрешили. Та несказанно обрадовалась возможности самолично вручить Савони маску для Адрианны, но расстроилась за подругу.

— И почему это маэстро стал относиться к нам по-разному? — недоумевала она.

— Дело всего лишь в том, что у Элены завтра занятия, причем у него, — ответила Адрианна. — Но он пообещал, что в следующий раз, после свадьбы, непременно ее отпустит. — Мариэтта чувствовала, что Адрианне несколько неловко. — Мне повезло, что я застала его в хорошем настроении. Он очень доволен вами обеими. У него на столе лежали ваши сочинения, те, которые вы сдали на прошлой неделе, так вот, они очень ему понравились. Маэстро считает, что скоро у вас появится возможность спеть то, что вы сами сочинили.

Впрочем, эти безусловно хорошие новости не улучшили настроения Элены, которая очень расстроилась из-за того, что не попала в число гостей Адрианны. Призрачной надежде хотя бы мельком увидеть Марко не суждено сбыться… Стоя у окна, она смотрела, как Адрианна и Мариэтта в сопровождении двух монахинь с закрытыми лицами двигались в сторону площади Сан-Марко. Вздохнув, девушка отправилась на занятия.

Всю ночь шел снег, и небо так и не изменило своего свинцово-серого оттенка, что предвещало еще один снегопад. На окнах, подобно бриллиантам, поблескивали морозные узоры. Недалеко от Пьяцетты несколько запорошенных снегом гондол покачивались на приколе. Позже, когда наступит время вечерних развлечений, гондольеры без работы не останутся, но пока им оставалось лишь с надеждой заглядывать в лица прохожим, притоптывая, чтобы хоть как-то разогреть замерзшие ноги.

Снег на Пьяцетте был прочерчен дорожками, протоптанными десятками ног. Сестра Сильвия возглавляла шествие, а маленькая, кругленькая, укутанная в одежду сестра Джаккомина его замыкала. Они миновали высокую башню Кампаниле именно в тот момент, когда ее гигантский колокол начал свой ежедневный бой, созывая членов консульского совета во Дворец дожей. И, будто бросая ему вызов, на противоположной стороне площади два мавра, ведавшие другими часами, тоже дважды ударили в колокол, возвестив всей Венеции, что с полудня миновало уже два часа.

Сестра Сильвия, едва ступив за колонны аркады, остановилась, Адрианна тут же стала по правую руку от нее, а Мариэтта — рядом с сестрой Джаккоминой. По двое они проследовали мимо лавчонок, торговавших всевозможными товарами, затем миновали кофейню «У Флориана», из раскрытых дверей которой на них пахнуло ароматным кофе. Еще несколько шагов, и они вышли к магазину масок синьора Савони. Обилие масок, выставленный в витрине, буквально ошеломило Мариэтту. Она остановилась и принялась их разглядывать. Сестра Джаккомина ждала, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Десятки масок всех цветов радуги, некоторые покрытые золотом, серебром и бронзой, искушали молодое сердце и кружили голову… А какие узоры! Какое великолепие из блесток! На некоторых масках, изображавших Печаль, из глаз лились слезы — их имитировали несколько искусно нашитых жемчужин; другие изображали льва Сан-Марко, стихии, разные вымышленные персонажи. Многие оказались для нее неизвестными, другие — хорошо знакомыми.

— Пошли же, Мариэтта, — позвала сестра Джаккомина, которой не терпелось оказаться в теплом магазине.