Джайлс Кристиан - Кровавый глаз

— Неважный план, Хальфдан. Такой скорее предложил бы Тор, а не Локи, — улыбнулся ярл, показывая похожие на клыки зубы. — Но мне он по душе.

Перед сражением мочевой пузырь воина наполняется. Поэтому загасить огонь не составило труда, но едкий дым густым облаком завис под крышей. При тусклых огоньках свечей Эрик по двум скамьям, поставленным стоймя, взобрался на балку перекрытия, ближайшую к дымоходу. Он присел под соломенной кровлей, готовый выбраться на крышу, как только начнется бой.

— Возьми, мальчик, и дуй в него так, как проклятый северный ветер, — сказал Улаф, протягивая сыну свой боевой рог. — Ребята, снова разводим огонь, пока англичане ничего не заподозрили. Только не слишком сильный, не забывайте. А то мы зажарим беднягу Эрика, и мне будет нелегко объяснить это его матери.

— Нужно, чтобы четыре человека остались здесь, — сказал Сигурд, и его слова тяжело повисли в воздухе, пропитанном дымом. — Дверь надо охранять на тот случай, если нам придется возвращаться обратно.

Ярл понимал, что просил слишком многого, и не потому, что это страшное дело — оставаться сзади. Ведь тем, кто пойдет вперед, достанется больше славы. Ни один скандинав не вызвался добровольно, но некоторые украдкой посмотрели на меня. Мне стало ясно, что они втайне хотели, чтобы в числе оставшихся был я.

— Кнут, Тормод, Ивар и Асгот, зал охраняете вы вчетвером.

Воины, имена которых назвал Сигурд, угрюмо кивнули.

— Ворон, если тебе представится возможность, беги следом за Эриком и доберись до кораблей. Здесь ты будешь нам только мешать. — Ярл поднял брови. — Глум сам должен решать, помогать нам или уводить корабли домой.

Он переглянулся с Улафом. Оба понимали, насколько велик риск.

— Непростой выбор, да, Сигурд? — нахмурился Улаф. — Если Глум поспешит сюда, то «Змей» и «Лосиный фьорд» останутся беззащитными, словно два зайца, попавшие в логово змей.

— Я ему все передам, мой господин, — ответил я, крепко сжимая меч, чтобы унять дрожь, которая началась в коленках и разлилась до кончиков пальцев на руках.

Я взглянул на туго перевязанную рану на голени, поморщился от боли и увидел, что повязка насквозь пропиталась кровью.

— Эта царапина не помешает мне бежать быстро, — ответил я на вопросительный взгляд Флоки Черного.

Я говорил искренне, хотя и понимал, что тяжелая кольчуга затруднит бег.

— Все готовы? — спросил Сигурд.

Кровь на одежде скандинавских воинов едва успела подсохнуть, но они уже готовились снова сеять смерть в рядах врагов.

— Подожди, Сигурд, — сказал Флоки Черный.

Он возился с прядью черных волос, которая выбилась из косы и рассыпалась по всему лицу.

— Я хочу видеть англичан, которых буду убивать. — Флоки уложил волосы, нахлобучил на голову шлем и для надежности хлопнул по нему сверху. — Давайте сделаем так, чтобы Тир пожалел о том, что его нет с нами, — проворчал он, вспоминая скандинавского бога войны, руку которого откусил связанный волк Фенрир.

— За Тира! — взревел Рыжий Свейн.

— За Тира! — повторил Брам, потрясая секирой.

Остальные воины тоже закричали, призывая Одина, Тира и души своих отцов.

Сигурд по-волчьи оскалился.

— Отплатим англичанам за их гостеприимство, — сказал он, делая знак Ивару и Асготу.

Те быстро разобрали баррикаду. Сигурд, сын Гаральда Твердого, взревел, словно медведь, и ринулся в ночь, озаренную пламенем факелов. Женщины, пришедшие поглазеть на смерть язычников, пронзительно завопили.

В мгновение ока скандинавы навалились на англичан неудержимой океанской волной, бешено рубя и коля врага. На этот раз они не стали выстраиваться в боевой порядок, так как в этом случае враги без труда окружили бы их. Вместо этого норвежцы выбирали воинов с самым хорошим вооружением и сражались с ними один на один, отчаянно стремясь сломить боевой дух противника. Я стоял в дверях зала Эльдреда, дожидаясь своего шанса. Вокруг царило самое настоящее светопреставление. Англичане, которым теперь приходилось защищать свои дома, сражались, ничуть не уступая в ярости язычникам. Шум битвы, грохот стали о дерево, крики и стоны разрывали ночную темноту. Враги швыряли друг в друга ругательства и проклятия.

— Беги, Ворон! — крикнул Кнут.

Я отшвырнул щит и помчался в сторону большого темного холма, к дорожке, вымощенной гравием и влажно блестевшей в лунном свете. Кольца бриньи звенели на бегу. Я запутался в высокой траве, с размаха упал на землю и больно прикусил язык. Рот наполнился кровью, я сплюнул ее, и тут мой взгляд привлекло какое-то пятно, сверкнувшее белизной в свете луны. Это оказалось трепещущее оперение стрелы, торчащей из трупа. Эрик снял кольчугу, чтобы бежать быстрее. Ему почти удалось уйти от врагов.

«Девы Одина нашли тебя, Эрик», — подумал я, вытирая с подбородка кровавую слюну.

Мимо просвистела еще одна стрела. Поток воздуха овеял мое лицо.

Я вскочил, пригнулся и побежал вверх по тропе, крича:

— Ну же, возьмите меня, если сможете! Ну же, стервы, любительницы мертвых! Ну же, демоны!

Мне следовало бы вложить в руку Эрика меч Ньяла, чтобы обеспечить ему место в торжественном зале Одина, однако промедление было подобно смерти. Поэтому я побежал вдоль изгибов ручья, надеясь пробудить дракона, обитающего в нем. Это добавило бы еще больше смятения в ночь, и без того насквозь пропитанную хаосом, столь любимым богами.

Я вырвался из густой высокой травы на гребне холма, выходящего на берег. У меня внутри все сжалось и перевернулось. На «Змей» и «Лосиный фьорд» проливался огненный дождь. Горящие головешки летели с десятка маленьких лодок, качавшихся на волнах, озаренных пламенем. Люди Глума бегали по дракарам, поливали деревянные корпуса водой из ведер, хватали пылающие факелы голыми руками и выбрасывали их в море. Горстка скандинавов выстроилась на берегу перед кораблями. Они ожидали нападения из темноты, а их товарищи отчаянно бились за спасение своих любимых дракаров.

Я попытался отыскать в этой суматохе Эльхстана, но было слишком темно. Я находился чересчур далеко от берега. Даже в отсветах головешек было невозможно разглядеть лица людей. Я крикнул скандинавам, что Сигурд ведет бой не на жизнь, а на смерть. Если они меня и услышали, то им нужно было заботиться о кораблях. Без них норвежцы не смогут уйти из чужой страны и вряд ли доживут до следующего заката.

С моря дул пронизывающий ветер, склоняющий траву к самой земле. У меня на глазах выступили слезы. Я был готов поклясться в том, что почувствовал, как мимо меня проскользнула одна из прислужниц Одина. Ее дыхание коснулось моего лица. Она летела к залу Эльдреда.

Я понял, что там гибнут северные воины, поэтому повернулся спиной к схватке с огнем, продолжавшейся на кораблях, крепче нахлобучил на голову шлем и побежал обратно вдоль ручья к ярлу Сигурду. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, мне было легче находить дорогу. Я пробежал бы мимо трупа Эрика, но увидел у него на поясе желтовато-бурый боевой рог и наклонился, чтобы его забрать.