Юрий Достовалов - Таежный гамбит

— Ну вот, Лександра Петрович… извините, ваше превосходительство…

— Да ты не церемонься, по делу давай! — нетерпеливо оборвал Мизинов.

— Слушаюсь. Проверял я их часа полтора назад — ну, перед тем, как, значится, к вам прийти. Вижу — замок не тот! Когда сменял Кандаурова — прежний был, узорчатый такой, с накладочками бронзовыми по корпусу. А этот — гладенький!

— После пересменки вы к замку не подходили? — зыркнул Мизинов на казака.

— Никак нет, ваше превосходительство! — казак уперся в генерала неподвижным взглядом.

— Почто мелешь «никак нет» да «никак нет»? — взъярился на казака Маджуга. — Почто зыркаешь впритим?! [13] Впритим — в упор, не моргая.

— Уймись, Арсений, — охладил его Мизинов. — Тут криком, боюсь, не помочь.

Он подумал секунду-другую, потом быстро подошел к топчану, где дневалили казаки и посмотрел в направлении подвала.

— Арсений, видишь хорошо?

— Обижаете, Лександра Петрович. Вы же знаете, что я весь барабан в яблочко кладу…

— Знаю, Арсений, не обижайся. Я, кажется, понял кое-что. Ну-ка, встань-ка на мое место, — скомандовал Мизинов. — А я — на твое.

Они поменялись местами.

— Видишь меня? — спросил Мизинов.

— Смутно как-то, Лександра Петрович, — отозвался хорунжий.

— Вот и я думаю, что смутно, — согласился генерал и помахал рукой. — А теперь я что делаю?

— Не видать, ваше превосходительство. Вроде как находите [14] Находить — быть похожим, походить. вы на пугало какое, прошу прощеньица.

— Прощаю… А так — тоже не видишь? — Мизинов нагнулся к люку и сделал руками круг-другой.

— Слепота! — сдался Маджуга.

Мизинов вернулся к казакам. Лицо его было суровым.

— Срочно сделать ревизию в хранилище! Думаю, что ничего страшного, но все-таки. А тебя, Арсений, благодарю за бдительность, — он похлопал хорунжего по плечу.

— Да что случилось-то, Лександра Петрович? — Маджуга, казалось, разволновался не на шутку.

— Керосинка одна у вас! — генерал ткнул пальцем в слабо коптящий светильник. — А что там творится — не видно. Как мы это упустили?.. Срочно к люку керосинку, чтоб все видно было!

— Лександра Петрович, да не было никого, — пытался убедить генерала Маджуга. — Люди-то мои не отемнели [15] Отемнеть — ослепнуть. еще! Увидят и не в такой тьме!

— Увидеть-то увидят, не сомневаюсь, — задумчиво произнес Мизинов. — Да только могут не услышать.

— Мои-то?

— Видишь ли, Арсений, забайкальцы, конечно, — зоркие, чуткие люди. Но есть похлеще их, ты уж не обессудь, кто не только барабан в сердечко, как ты говоришь, но даже муху пролетевшую — и ту услышит.

— Кто же это? — опешил Маджуга.

— Мы на чьей земле живем? — вопросом ответил Мизинов.

— На манджурской, выходит, — пожал плечами Маджуга.

— Ну вот. А маньчжуры чем испокон занимаются?

— В фанзах живут, — ответил хорунжий. — Бабы по хозяйству, а мужики в лесу всю жизнь, на охоте…

— А охотники обладают острым…

— Слухом, знамо дело… Это что же получается… — залепетал было Маджуга, но Мизинов прервал его:

— Скверно получается, Арсений. Едем на Пристань! Живо! А вы, — обернулся он к казакам, — зовите Кандаурова. Ревизию здесь самую дотошную! Замок сменить. Новый у Зарядько возьмите, скажите, я приказал. Ключ Кандаурову, потом заберу! Поехали! — бросил он хорунжему.

Обратно неслись взапуски. Мизинов посадил Маджугу на козлы и передал ему вожжи, чтобы по пути спокойно все обдумать. Хорунжий поначалу нахлестывал Бурку что есть мочи, пока генерал не одернул его:

— Полегче, Арсений! Ты не только лошадь загонишь, но и мои мысли порастрясешь!

Маджуга умерил пыл и, обернувшись, спросил Мизинова:

— Так что это выходит-то, Лександра Петрович? Значит, этот китайчонок ваш пакостит? Говорил ведь вам — не привечайте его!

— Он не знает про золото, Арсений, — успокоил Мизинов, но так неуверенно, что, похоже, и сам сомневался в сказанном: — Хотя, возможно, проведал как-нибудь… Прискорбно, но, видимо, я прав — подлость в природе человеческой…

— Да я бы ему за такие дела, знаете что?! — вспыхнул хорунжий, потряс кнутом в воздухе и снова легонько опустил его на спину и без того взмыленной Бурки:

— Давай, родимая, помалясь!.. Э-эх, люди! Хлебом не корми — дай напакостить! Я вон надысь [16] Надысь — на днях. купчишке одному помог от пьяных китайцев отбиться, а то б замордовали его совсем. Они ведь ноне-то, как не стало нашей собственной охраны на дороге, совсем буйными стали. Так что бы вы думали? Он сам же меня и обругал за то, говорит: «Теперь, такой-сякой, у меня работать на складе будет некому!» А у самого рожа что слива переспелая, того и гляди отвалится, уж так созрела, так созрела! — Маджуга весело, в полный голос захохотал, в который, наверное, раз вспоминая ту пьяную драку.

— Ты бы поменьше ввязывался в разные приключения, — упрекнул Мизинов. — Не хватало нам еще лишних проблем. Сам ведь знаешь, какая ответственность на нас.

— Еще бы не знать, Лександра Петрович. Да вы будьте покойны — с моими станичниками ничегошеньки с хранилищем нашим не станется, один Кандауров чего стоит! Ему проще шипишку подкараулить, чем предать, не такой он человек, мой Спиридон Лукич…

— Ей-Богу, Арсений, чтоб тебя понимать, надо толмача при себе держать. Ну что вот ты сейчас сказал? Какое такое выраженьице опять ввернул, а?

— Шипишку-то подкараулить? — дружелюбно улыбнулся Маджуга. — Да просто все — помереть, одним словом, по-нашему. Я к чему. Спиридону Лукичу — ему, значит, легче помереть, чем предать того, кому один раз поверил и доверился.

— Он ведь на Кавказе служил в германскую?

— Там. В пластунах. В разведку как-то их спосылали, в дальнюю. В самую Персию. Так добрались аж до этой, как ее… ну, где рай-то земной…

— В Месопотамию, наверное? — рассмеялся Мизинов.

— Во-во, туда! И встретились, значит, с агличанскими войсками, что и было им наказано. То бишь, как это по-военному-то, Лександра Петрович?

— Установили контакт с передовыми частями англичан. Они были нашими союзниками в той войне.

— Были, Лександра Петрович, одно слово что были! Где они таперича? Нет чтобы помочь по старой памяти…

— Всяк любит каштаны из огня таскать чужими руками, Арсений. Да и в минувшей войне…

Мизинов не договорил. Папаха слетала с головы Маджуги и ударилась в лицо генералу. Лошадь брыкнула в сторону, а вдалеке отчетливо всхлипнул плескучий выстрел.

— Тпр-р-р-р! — хрипел Маджуга, натягивая поводья и заваливаясь за облучок. — Лександра Петрович, живы?

— Жив, Арсений, твоими молитвами, — Мизинов даже пригнуться не успел, понимая, что теперь и незачем: выстрелы исподтишка никогда не повторяются.

Маджуга выскочил из брички, под огромными сапожищами захрустела дресва [17] Дресва — мелкий щебень, используемый в строительстве и покрытии дорог. .