Эли Берте - Шофферы или Оржерская шайка

И, обратясь к Этрешскому мальчугану, сказал:

– Поди туда, к детям, за маленький стол и выпей там рюмочку или две водки, чтобы быть здоровее да умнее.

– Водки, Мег! – тихо возразила Греле, – он еще так мал!

Повелительный жест заставил ее замолчать, а мальчик, довольный тем, что может избавиться от этой пытки, проскользнул к детям, принявшим его ругательствами и пинками.

Но Греле теперь всецело углубилась в опасность, ей самой грозившую. Так как атаман стоял молча и задумался, то она застенчиво и тихо спросила:

– Так как же, Мег? Чего вы желаете от меня?

– Можно подумать, что уж и боишься! Успокойся, я знаю, что ты очень щепетильна, а потому вначале следует пощадить в тебе это чувство. Твое дело будет из самых невинных. Слушай: здесь недалеко в деревне Сант-Марис есть дом, где мы собирались смастерить хорошее дело… Почти напротив него стоит кабак, из которого можно видеть все, что там делается. Ты пойдешь и поселишься в этом кабаке, старательно будешь замечать всех выходящих оттуда и всякий день будешь сообщать мне, что заметила… Гм! надеюсь, что работа не трудная, будешь иметь хорошее помещение и сыта будешь, но только надобно глядеть в оба глаза!… Еще вот что, дело это касается меня одного, и ты слова не пикни никому из шайки об этом…

– И больше этого вы ничего от меня не потребуете? -недоверчиво спросила Греле.

– Да. Ведь я уж тебе сказал, что на первый раз я не хочу употреблять тебя в дело, к которому бы ты имела сильное отвращение; это придет потом, само собой.

– И вы обещаете мне, Мег, что я буду видеть моего сына?

– Ты его будешь часто видеть.

– Ну хорошо! – ответила бедняга со слезами. – Нечего делать, если нельзя иначе; но у меня нет денег, и я так бедно одета, что кабатчик меня не пустит.

– Денег немного я тебе дам, а в вещах, которые сейчас будут делить, можно будет найти приличный для тебя костюм.

– В краденое платье!… – с невольным ужасом вскрикнула Греле.

– Ну, полно ребячиться! Когда будешь готова, я дам тебе последние инструкции; но помни, что кроме тебя и меня, чтобы никто не знал, какое дело тебе поручено.

– И для меня секрет, Франсуа? – проговорил позади него тихий, но твердый голос. – И мне тоже нельзя знать этого?

В это время женщина, закутанная в черный плащ, тщательно до сих пор скрывавшаяся в темном углу, подошла к говорившим. Бо Франсуа, бывший всегда настороже, отскочил и стал в оборонительную позу; но незнакомка, ловко сбросив свой плащ на руку, открыла таким образом стройный, роскошный стан и молоденькое, свежее личико с кокетливо надетым крошечным чепцом.

То была Роза Бигнон, жена Франсуа; неожиданное явление это, казалось, более удивило, чем обрадовало мужа.

– Опять ты, Роза? – спросил он в замешательстве. – В самом деле, я никак не ожидал… Греле, оставь нас! -обратился он к Фаншете, с жадным любопытством смотревшей на молодую женщину. – Уходи с сыном!

Греле не шевелилась.

– Так вот это мадам Роза! – с наивным изумлением проговорила она. – О, как она хороша! Я не удивляюсь более…

– Уходи же, тысячу чертей!

И перепуганная Фаншета опрометью бросилась в противоположный конец подвала.

Когда супруги уселись, Франсуа первый заговорил недовольным тоном:

– Черт возьми, Роза! Что значит эта новая выходка? Зачем не осталась ты в Орлеане, как я тебе сказал. Нуждалась ли ты там в чем-нибудь? Несчастна была? Отчего было не подождать терпеливо моего возвращения?

– Мне долго пришлось бы его ждать, Франсуа, – ответила Роза с дикой нежностью. – Нет, я не терпела там никакой нужды, но я не была и счастлива; я не могу быть счастливой вдалеке от тебя, Франсуа. Видя, что ты забываешь обо мне, я не выдержала долее, я захотела сама убедиться… Франсуа, ты, кажется, не очень мне обрадовался?

– Ну вот еще! Но ты знаешь, Роза, что я люблю послушание, и ты стоила бы…

– Говори. Не думаешь ли ты запугать меня? Что мог бы ты мне сделать? Ты знаешь, что, оставя свою семью, чтобы за тобой следовать, я ко всему приготовилась. Я тебя люблю, Франсуа, и пока я живу, ты не бросишь меня для другой женщины.

– Для другой женщины! Кто тебе это сказал?…

– Никто, я сама это отгадала, я это чувствую, я в этом уверена. Что ты делал весь этот месяц, что не подавал о себе вести?

– Э, черт возьми! Занимался делами шайки.

– Неправда! ты пропадаешь целый месяц, и никто тебя не видит; твой лейтенант Руж д'Оно и другие управляли экспедициями; даже вот в этих последних, что остановили дилижанс из Рамбулье и ограбили Сант-Авинскую мельницу, тебя вовсе не было там; другие без тебя вели все дело… Не старайся обмануть меня, Франсуа, ты занят женщиной!

– Я тебе говорю, что нет! Теперь я занят приготовлениями, соображаю, устраиваю очень важное дело, о котором ты узнаешь после.

– Нет дела, которого бы ты не доверил мне; ты можешь сжечь и ограбить весь свет, и я все прощу тебе, лишь бы ты любил меня!… Вот даже и это поручение, данное тобою сейчас этой несчастной, не доказывает ли и оно о существовании женской интриги?

– Эх, миллион чертей! – вскрикнул выведенный наконец из себя Франсуа. – Ну, если б даже и это?

– Я не позволю этого! – восторженно воскликнула Роза, – твоя любовь, твоя страшная любовь, Франсуа, принадлежит мне одной, и я сумею отстоять ее… не забудь этого!

По лицу атамана разбойников видно было, что самые сильные страсти боролись в нем; глубокие морщины изрезывали ему лоб. Но вдруг лицо его прояснилось, взгляд смягчился, и он с улыбкой заговорил.

– Ну, моя хорошенькая Розочка, делай, что хочешь, ты сумасбродная ревнивица; но я никого не люблю и не могу никого любить кроме тебя. Оставайся же здесь и убедись сама, что в твоих подозрениях нет здравого смысла.

И он поцеловал ее.

Этот резкий переход только увеличил подозрение Розы.

– Франсуа! – начала опять молодая женщина, – может быть, я и ошибаюсь, но я буду наблюдать, и горе нам обоим, если ты изменишь мне!

– Что ж, неужели ты способна донести на нас?

– Ты хорошо знаешь, что нет, но если ты меня не любишь, то я все же принужу тебя убить меня.

Прошла неделя, и в это время Даниэль несколько раз побывал в домике в Сант-Марис; но по необъяснимой странности он ни разу не встретился там с Готье, приходившим туда тоже почти всякий день. С другой стороны, он, несмотря на все свои усилия, никак не мог отыскать в Шартре квартиры Франсуа. Ему неприятно было вмешивать в это дело подчиненную ему полицию. Документы, находившиеся в руках мадам де Меревиль, ясно и точно доказывали, что разносчик Готье действительно сын и наследник Михаила Ладранжа Брейльского, а потому молодому человеку больно было применять подобные способы для розыска одного из членов своего семейства.