Альбер Бланкэ - Война амазонок

– Да, это действительно его высочество, – сказал он, как бы рассеивая свое сомнение.

– Не сомневайтесь, это я, Бофор. Что угодно, я к вашим услугам? – произнес герцог.

Незнакомец тщательно осмотрел веревки, связывавшие руки Бофора на локтях и у кисти. Уверившись, что пленник не имеет никакой возможности бежать, он пошел назад к лестнице.

Бофор, все время смотревший на него с беспечной улыбкой, сказал:

– Но как же это вы уходите, не поговорив со мной?

– Нам с вами не о чем говорить.

– Вам, может быть, и не о чем, но мне – совсем иное дело. Прежде всего мне надо задать вам вопрос.

– Спрашивайте, – сказал незнакомец, ставя ногу на лестницу.

– Вы инкогнито, я не имею чести вас знать, но тот, кто посадил меня сюда, вероятно, хочет задать мне вопросы, иначе не оставили бы меня со связанными руками. Много лет я провел в Бастилии и знаю по опыту, что там не поступают таким образом с узниками моего звания.

– Это меня не касается.

– В таком случае, если вы не сторож при мне, то заклинаю вас, помогите мне освободиться, вам будет хорошая награда.

– Увидим.

– Как увидим? Разве это от вас зависит?

– Может быть.

– В таком случае вы очень дурно поступаете, откладывая переговоры со мной. Говорят: не надо откладывать на потом то, что можно сделать сейчас. Послушайте, любезный друг, я в вашей власти, руки у меня крепко связаны, следовательно, дело ваше или того, кто вас посылает, продиктовать мне условия.

Минуту незнакомец стоял неподвижно на лестнице, очевидно, раздумывал, потом, поставив фонарь на ступеньку, быстро подошел к узнику.

Бофор, пользуясь темнотой, встал на ноги и держался наготове, когда незнакомец приблизился к нему. Герцог славился необыкновенной силой, ловкостью и искусством во всех гимнастических упражнениях, потому-то поймавшие его крепко связали ему руки. Но не позаботились о его ногах.

Улучив удобную минуту, герцог бросился к незнакомцу и так ударил его ногой в грудь, что тот рухнул на пол.

Умер он или нет, Бофору было все равно. Он проворно взошел на лестницу и, приложив ухо к двери, находившейся наверху, прислушался. Издалека до него доносились песни и хохот.

Дверь снаружи запиралась только на задвижку, которую отодвинул лежавший незнакомец, большой же ключ оставался в замке.

Бофор проворно спустился вниз и подошел к таинственному посетителю, лежавшему без памяти. Став перед ним на колени, он толчком плеча заставил его повернуться на бок и тем высвободить шпагу. Зубами герцог не без труда вытащил шпагу из ножен, зажал ее острием вверх между коленями и принялся пилить веревку, связывавшую руки.

К великой радости, успех превзошел ожидание. Освободившись от веревки, Бофор принес фонарь и снял маску с посетителя. Лицо оказалось совершенно незнакомым ему.

На минуту Бофор задумался, продолжая прислушиваться к внешним звукам, потом, охваченный внезапным вдохновением, вооружился шпагой незнакомца, надел на себя его маску и, отважно взойдя по лестнице, отворил дверь и тщательно запер ее за собой.

Он очутился в довольно большом погребе, где расставлены были бочки и бутылки в симметричном порядке, из чего Бофор вывел справедливое заключение, что он не в Бастилии.

Такое убеждение дало ему надежду выбраться из когтей хищников. Пройдя еще два подобных погреба, точно так же и тем же уставленных, он увидел другую лестницу, наверху слышались громкие голоса. Не трудно было понять, где собрались люди, дерзнувшие посягать на его особу. Судя по шуму и голосам, их было много.

Когда герцог наклонился, чтобы поставить фонарь на ступеньку, какой-то белый предмет привлек его внимание. Это было письмо. Бофор поднял его. Печать с лотарингским гербом была нетронута, надпись гласила следующее:

« Его высочеству герцогу Орлеанскому ».

Сознавая, как драгоценна каждая минута, герцог счел, однако, что время не будет потеряно, если употребить его на прочтение письма, найденного в неприятельском доме и адресованного герцогу Орлеанскому, в честности или, по крайней мере, в искренности которого он имел все причины сомневаться. Тем более что письмо было от герцога Карла Лотарингско-го, у которого десять тысяч солдат, всегда готовых к услугам и нашим и вашим – кто больше даст денег.

Герцог де-Бофор сломал печать без укоров совести и прочел следующее:

« Ваше высочество и любезный брат.

Рекомендую вам подателя этой записки. Он служил под моим начальством и очень храбрый дворянин.

Карл ».

Раздосадованный ничтожностью записки, Бофор сунул ее в карман и стал думать только о своем спасении.

Застегнув покрепче плащ, который, по счастью, у него не отобрали, тщательно обернув одним концом плаща левую руку, что служило бы вместо щита, он обнажил шпагу и подошел к двери.

Но прежде чем отворить дверь, герцог счел благоразумным послушать.

Незнакомый голос грозно ворчал:

– Вам было приказано убить его!

– А я ни от кого не принимаю приказаний, – возражал другой, – меня призывают, я выслушиваю предложения и потом принимаю их или отказываюсь от них, как мне угодно.

– Пожалуй, и так. Но говорите правду, обещали вы убить его или нет?

– Обещал, что же такого?

– Следовательно, вы нечестный человек.

– Гондрен, не повторяй в другой раз этого слова.

– Ты не испугаешь меня, язычник. Хоть убей меня на месте, а все же не докажешь, что честно исполнил взятую на себя обязанность, ты одним разом обесчестил себя.

– Правда, – сказал другой глухим глосом.

– Ты поклялся, что убьешь, и не убил, значит, ты вероломный изменник или трус. Выбирай, что больше подходит.

– Гондрен, – заревел другой, с бешенством ударяя кулаком по столу, так что стаканы полетели на пол и вдребезги разбились.

– Полно, приятель, не сердись. Ты человек известный и много раз доказал свою храбрость и честность на деле.

– Этого нельзя сказать о тебе, проклятый! Ты никогда не осмелился взглянуть людям прямо в глаза, вся твоя жизнь коварство и измена.

– Я играю и торгую языком точно так же, как ты мечом. У всякого свой вкус, свои обычаи и фантазии. Уж как бы ты ни хлопотал, а дипломатом тебе не быть, мой бедный Ле-Мофф: сила и насилие – вот твое призвание.

Бандит не удостоил ответом такое обвинение.

– И вот тебе доказательство, – продолжал Гондрен, – тебе было заплачено за то, чтобы ты похитил герцогиню де-Лонгвилль, за которой я следил с самого Манта, а ты вместо нее подхватил какую-то смазливую простолюдинку.

Ле-Мофф расхохотался. В величайшем удивлении и ужасе Бофор понял страшную тайну, неожиданно раскрывшуюся перед ним.

– Тебе весело? – продолжал Гондрен.

– Как видишь.

– Но кого же ты заключил в подвал?

– Как кого? Разумеется, короля рынков!