Валерио Манфреди - Александр Македонский. Пески Амона

Высадившись, Аристотель сел в запряженную парой мулов повозку и отправился в Миезу. У него были ключи от всего комплекса зданий и разрешение пользоваться ими в любое время. Философ знал, что встретит здесь интересного собеседника, который сообщит ему известия об Александре, — Лисиппа.

И он, в самом деле, увидел ваятеля за работой в литейной мастерской, где тот изготавливал из белой глины макет грандиозной скульптурной группы, изображавшей турму Александра при Гранике. Затем эта группа будет отлита в окончательных пропорциях для монумента. Уже почти настал вечер, и как в мастерской, так и в трапезной и в комнатах для гостей горели лампы.

— С приездом, Аристотель! — приветствовал его Лисипп. — К сожалению, не могу подать тебе руку: она грязная. Если минутку подождешь, я буду весь к твоим услугам.

Аристотель подошел к макету — скульптурной группе из двадцати шести фигур на платформе. Это было поразительно: он увидел плеск волн и ощутил яростный ритм галопа несущихся в атаку конников. И на все это взирал Александр — в панцире, с развевающимися волосами, восседая на взъяренном Букефале.

Лисипп вымыл руки в тазике с водой.

— Как тебе кажется?

— Великолепно. Что поражает в твоих творениях, так это биение энергии в каждой фигуре, словно тела охвачены какой-то всепоглощающей страстью.

— Посетители увидят их внезапно, взойдя на небольшое возвышение, — стал вдохновенно объяснять Лисипп, подняв свои огромные руки, чтобы получше изобразить сцену. — У них создастся впечатление, что конники скачут на них, что их сейчас опрокинут. Александр просил меня изобразить павших бессмертными, и я приложил все силы, чтобы удовлетворить это его пожелание и хотя бы частично возместить родителям юношей понесенную утрату.

— И в то же время его самого ты делаешь живой легендой, — проговорил Аристотель.

— Он все равно стал бы ею, тебе не кажется? — Лисипп снял свой кожаный фартук и повесил на гвоздь. — Ужин почти готов. Поешь с нами?

— Охотно, — ответил Аристотель. — Кто еще здесь с тобой?

— Харет, мой помощник, — сказал скульптор, указывая на сухощавого юношу с редковатыми волосами, который со стамеской возился в углу над деревянной моделью. Почтительно склонив голову, он поздоровался с философом. — И, кроме того, здесь посол от города Тарента, Эвемер Каллиполийский, интересный человек. К тому же, возможно, он сообщит нам что-нибудь об Александре Эпирском.

Они вышли из мастерской и направились через внутренний портик в трапезную. Здесь Аристотель с грустью вспомнил о своем последнем ужине с Филиппом.

— Ты надолго? — спросил Лисипп.

— Нет. В своем последнем письме я дал Каллисфену инструкции, чтобы он ответил мне сюда, в Миезу, и мне не терпится прочитать, что он напишет. Потом я отправлюсь в Эги.

— В старый дворец?

— Я принесу дары на царскую могилу. Мне нужно встретиться там кое с кем.

Лисипп на мгновение заколебался.

— Ходят слухи, что ты расследуешь убийство Филиппа, но, возможно, это всего лишь слухи…

— Нет, не слухи, — с невозмутимым видом подтвердил Аристотель.

— Александр знает об этом?

— По-видимому, да, хотя сначала он доверил это задание моему племяннику Каллисфену.

— А царица-мать?

— Я ничего не предпринимал, чтобы сообщить ей, но у Олимпиады повсюду уши. Вполне вероятно, она тоже знает.

— Ты не боишься?

— Полагаю, регент Антипатр позаботится о том, чтобы со мной ничего не случилось. Видишь этого возницу? — Аристотель указал на человека, привезшего его в Миезу, а теперь устраивавшего мулов в стойло. — У него в переметной суме македонский меч. А, кроме того, имеется дворцовая охрана.

Лисипп взглянул на возницу — гора мускулов с кошачьими движениями; видно за версту, что это боец из царской охраны.

— Боги! Да он бы мог позировать для статуи Геракла!

Они уселись за стол.

— Никаких лож, — прокомментировал художник. — Как в старые времена: едим сидя.

— Так лучше, — заметил философ. — Я уже отвык есть лежа. Ну, что ты сообщишь мне об Александре?

— Я думал, Каллисфен держит тебя в курсе.

— Разумеется. Но мне не терпится узнать твои личные впечатления. Каким ты его нашел?

— Он весь погружен в свою мечту. Ничто не остановит его, пока он не достигнет цели.

— И какова же, по-твоему, эта цель?

Лисипп помолчал, уставившись на слугу, который руками размешивал что-то в печи; потом, не поворачивая головы, проговорил:

— Изменить мир. Аристотель вздохнул:

— Думаю, ты угадал. Вопрос в том, изменит ли он его к лучшему или же к худшему.

В этот момент вошел иноземный гость, Эвемер Каллиполийский, и представился сотрапезникам. Тем временем подали ужин: куриный суп с овощами, хлеб, сыр и крутые яйца с постным маслом и солью. И вино из Фасоса.

— Какие вести от царя Александра Эпирского? — спросил Лисипп.

— Великие вести, — ответил гость. — Во главе нашего войска он одерживает победу за победой. Он разбил мессапиев и япигов, и в его руках вся Апулия — большая территория, почти равная его царству.

— И где он теперь? — спросил Аристотель.

— Сейчас он должен быть на своих зимних квартирах. Весной он собирается вновь начать боевые действия против самнитов, варварского народа, живущего на севере, в горах. Он заключил союз с варварами, называющими себя римлянами, которые нападут на самнитов с севера, пока он движется с юга.

— А как смотрят на него в Таренте?

— Я не политик, но, насколько понимаю, хорошо… По крайней мере, пока.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мои сограждане — странный народ: больше всего их занимают торговля и радости жизни. Поэтому они не очень любят воевать, и когда приходит беда, то зовут кого-нибудь на помощь. Так вышло и с Александром Эпирским. Но могу поклясться, кое-кто считает, что он уже помогает им слишком долго и слишком хорошо.

Аристотель саркастически улыбнулся:

— Они верят, что он покинул свою страну и молодую жену и ринулся навстречу опасностям и лишениям, ночным бдениям, долгим переходам и кровавым битвам только ради того, чтобы тарентцы посвятили себя торговле и радостям жизни?

Эвемер Каллиполийский пожал плечами:

— Многие считают, что все у них в долгу, но потом всегда наступает момент, когда им приходится столкнуться с реальностью. Однако позвольте мне объяснить причину моего визита. Моим намерением было лишь встретиться с Лисиппом, и я благодарю богиню Фортуну за то, что она дала мне также возможность познакомиться с самим великим Аристотелем, светлейшим умом в греческом мире.

Аристотель никак не отреагировал на высокопарный комплимент.

Эвемер вернулся к прежней теме:

— Некоторыми богатыми горожанами овладела мысль собрать деньги на грандиозный проект, который прославит наш город во всем мире.