Валерио Манфреди - Александр Македонский. Сын сновидения

Евмен ничего не сказал. Он смотрел на Александра, меряя комнату широкими шагами и ожидая, когда тот успокоится. Наконец он остановился, повернулся спиной к окну и сказал:

— Тебе нужно встретиться с отцом, даже если сейчас он готов тебя задушить. Кстати, он не так уж неправ.

— Видишь? Ты на его стороне!

— Брось! Прекрати так со мной говорить! В ваших семейных распрях я всегда принимал твою сторону. Я старался помирить вас, потому что считаю твоего отца великим человеком и потому что люблю тебя, проклятого упрямца! Давай, вспомни какой-нибудь случай, когда я сделал что-нибудь, хоть что-нибудь против тебя, вспомни хоть одну неприятность, которую я причинил тебе за все эти годы, что мы знакомы! Ну, скажи, я жду.

Александр не ответил. Он сложил руки на груди и отвернулся, чтобы друг не увидел выступивших на глазах слез. Юноша весь кипел злобой, сознавая, что гнев отца все так же пугает его, как в раннем детстве.

— Ты должен встретиться с ним. Сейчас же. Сейчас, когда он в ярости на тебя за то, что ты натворил. Покажи ему, что не боишься, что ты мужчина, что ты достоин когда-нибудь воссесть на трон. Признай свои ошибки и попроси прощения. Вот это и будет настоящее мужество.

— Хорошо, — согласился Александр. — Но помни, что один раз Филипп уже бросился на меня с мечом.

— Он был пьян.

— А теперь он как?

— Ты несправедлив к нему. Он сделал для тебя невозможное. Тебе известно, сколько он вложил в тебя? Скажи, известно? Я-то знаю это, потому что веду расчеты и слежу за его архивом.

— И знать не хочу.

— Не меньше ста талантов, по самым скромным подсчетам: четверть богатств такого города, как Афины, во время его наивысшего расцвета.

— Не хочу знать!

— Он потерял глаз в бою и остался изуродованным до конца своих дней. Он построил для тебя величайшую державу, какая только существовала к западу от Проливов, и теперь предлагает тебе Азию, а ты препятствуешь его планам, попрекаешь за маленькие удовольствия, которые человек его возраста еще может получить от жизни. Пойди к нему, Александр, и поговори с ним, пока он сам не пришел к тебе.

— Хорошо! Я встречусь с ним. — И царевич вышел, хлопнув дверью.

Евмен бросился за ним по коридору:

— Погоди! Погоди, говорю тебе!

— Что еще?

— Дай сначала мне поговорить с ним.

Александр пропустил Евмена вперед и смотрел вслед, качая головой, а тот устремился в восточное крыло дворца. Там он постучал в дверь и подождал ответа.

— В чем дело? — с мрачным лицом спросил Филипп, когда вошел секретарь.

— Александр хочет поговорить с тобой.

— О чем?

— Государь, твой сын сожалеет о своем поступке, но просит понять его: он чувствует одиночество, покинутость. Он не видит твоего доверия, твоей любви. Ты не можешь его простить? По сути дела, он почти ребенок. Он думает, что ты его бросил, и это его пугает.

Евмен, ожидавший взрыва неконтролируемого гнева, удивился, увидев, что царь сохраняет необычное спокойствие. Это поразило его.

— Ты здоров, государь?

— Здоров, здоров. Пусть войдет.

Евмен вышел и наткнулся на Александра, который, побледнев, дожидался за дверью.

— Твой отец очень переживает, — заявил секретарь. — Возможно, он еще более одинок, чем ты. Помни это.

Царевич шагнул через порог.

— Зачем ты это сделал? — спросил Филипп.

— Я…

— Зачем? — проревел он снова.

— Потому что чувствовал, что ты принимаешь решения и строишь свои планы без меня, потому что я один, и никто мне не помогает, никто ничего не советует. Я хотел утвердить свое достоинство.

— Предложив руку дочери слуги персидского царя?

«Слова Евмена», — подумал Александр.

— Но почему ты не поговорил со мной? — продолжал Филипп более спокойным тоном. — Почему было не поговорить с отцом?

— Ты предпочел мне слабоумного Арридея.

— Именно! — снова вскричал Филипп, стукнув кулаком по столу. — И тебе это ни о чем не сказало? Так-то Аристотель учил тебя рассуждать?

Александр хранил молчание, а царь встал и начал, хромая, ковылять туда-сюда по комнате.

— И так страшно я тебе навредил? — наконец спросил царевич.

— Нет, — ответил Филипп. — Хотя это и могло бы оказаться полезным — породниться с персидским сатрапом, когда я готовлюсь пойти на Азию. Но на все есть свое лекарство.

— Я сожалею о случившемся. Больше такого не повторится. И надеюсь, ты сообщишь мне, каково будет мое место на свадьбе Клеопатры.

— Твое место? Оно будет таким, как и положено наследнику трона, сын мой. Ступай к Евмену. Он все знает. Он продумал церемонию до последних мелочей.

При этих словах Александр страшно покраснел. Ему захотелось обнять отца, как в былое время, когда он уезжал в Миезу, но не удалось перебороть смущения, которое испытывал в его присутствии с того дня, когда их отношения испортились. И все же царевич посмотрел на отца со взволнованным и опечаленным видом, и Филипп понял его.

— А теперь оставь меня, — сказал царь. — Убирайся, мне не до тебя.

— Входи, — сказал Евмен. — Ты обязан увидеть, на что способен твой друг. Эта свадьба станет шедевром всей моей жизни. Царь прогнал всех церемониймейстеров и камергеров и взвалил на меня всю ответственность за организацию. А теперь, — объявил он, распахивая дверь и вводя Александра, — посмотри на наряды!

Царевич оказался в одном из внутренних оружейных складов, почти полностью освобожденном от оружия, чтобы дать место огромному деревянному настилу на козлах, где в масштабе был изображен весь комплекс царского дворца в Эгах с храмами и театром.

Макеты были без крыши, позволяя заглянуть внутрь, где глиняные раскрашенные фигурки изображали различных персонажей, принимающих участие в торжественной церемонии.

Евмен взял со стола указку.

— Вот, — объяснил он, указывая на большой зал под портиком с колоннами. — Здесь состоится бракосочетание. Отсюда начнется грандиозное торжественное шествие. Это будет необычайное зрелище. После церемонии приближенные дамы проводят новобрачную в спальню — для ритуального омовения и причесывания. Тем временем состоится шествие: впереди пронесут статуи двенадцати олимпийских богов; за ними пройдут служители, и рядом с ними проследует статуя твоего отца, символизируя его религиозные чувства и его божественную миссию — защищать всех греков. В центре пойдет сам царь в белом плаще и венце из золотых дубовых листьев. Чуть впереди и справа от монарха шествуешь ты в своем достоинстве наследника трона, а слева — новобрачный, Александр Эпирский. Вы направитесь в театр — вот сюда. Гости и иностранные делегации при первых лучах рассвета займут места и до появления участников процессии будут развлекаться спектаклем и декламацией знаменитых актеров, специально прибывших из Афин и Сикиона. Среди них будет сам Фессал, которым, говорят, ты очень восхищаешься.