Валерио Манфреди - Александр Македонский. Сын сновидения

Антипатр кивнул:

— Все будет так, как ты хочешь, государь. Но я беспокоюсь о том, чтобы это не породило конфликтов: у твоей матери очень сильный характер, и…

— Я публично продемонстрирую, что носителем власти в мое отсутствие являешься ты и потому ты ни перед кем, кроме меня, не должен отчитываться в своих действиях. Во всяком случае, — добавил Александр, — мы с тобой будем постоянно поддерживать связь. Я буду держать тебя в курсе моих действий, а ты будешь докладывать мне обо всем, что делается в союзных нам греческих городах, и обо всем, что затевают наши друзья и наши враги. Для этого нужно позаботиться о надежной непрерывной связи. Подробности — потом. Факт остается фактом: я тебе доверяю, Антипатр, и потому оставляю тебе максимальную свободу в принятии решений. Я хотел встретиться с вами лишь для того, чтобы узнать, примете ли вы мое предложение, и теперь я удовлетворен.

Александр встал со своего сиденья, и два старых стратега из почтения тоже встали. Но прежде чем царь вышел, Антипатр проговорил:

— У меня один вопрос, государь: сколько, ты думаешь, продлится экспедиция и докуда ты собираешься дойти?

— На этот вопрос я не могу дать ответа, Антипатр, потому что сам его не знаю.

И с кивком головы царь удалился. Когда два военачальника остались одни в царской пустой оружейной палате, Антипатр заметил:

— Ты знаешь, что у вас продовольствия и денег — лишь на один месяц?

Парменион кивнул:

— Знаю. Но что я мог сказать? Его отец в свое время делал вещи и похуже.

Александр в тот вечер вернулся в свои палаты поздно, и все слуги уже спали, не считая стражи у его двери и Лептины, дожидавшейся его с зажженной лампой, чтобы сопроводить в ванну, уже нагретую и с добавленными благовониями.

Она раздела его и, подождав, когда он залезет в огромную каменную ванну, стала поливать его плечи водой из серебряного кувшина. Кое-чему ее научил врач Филипп: бурлящая вода массировала тело нежнее, чем руки, успокаивала мышцы плеч и шеи.

Александр медленно расслаблялся, пока совсем не вытянулся, а Лептина продолжала лить воду на живот и бедра, пока он не сделал знак прекратить.

Она поставила кувшин на край ванны и, хотя царь до этой минуты не произнес ни слова, осмелилась заговорить первой:

— Говорят, ты уезжаешь, мой господин.

Александр не ответил, и Лептине пришлось идти напролом:

— Говорят, что ты отправляешься в Азию, и я…

— Ты?

— Я бы хотела отправиться с тобой. Прошу тебя: только я смогу позаботиться о тебе, только я знаю, как встретить тебя вечером и подготовить к ночи.

— Хорошо, — ответил Александр, вылезая из ванны. Глаза Лептины наполнились слезами, но она промолчала, и начала нежно вытирать его льняной простыней.

Александр растянулся, обнаженный, на ложе, раскинув руки и ноги, и она, как зачарованная, смотрела на него, а потом, как обычно, разделась и улеглась рядом, легонько лаская его руками и губами.

— Нет, — сказал Александр. — Не так. Сегодня я буду ласкать тебя. — Он нежно раздвинул ее ноги и лег сверху.

Лептина пошла ему навстречу, обняв, словно не хотела потерять ни одного драгоценного мгновения его близости, и руками сопровождала долгие и непрерывные толчки его поясницы. И когда он соскользнул с нее, она ощутила на лице его волосы и долго вдыхала их аромат.

— Ты, в самом деле, возьмешь меня с собой? — спросила она, когда Александр снова растянулся на спине рядом с ней.

— Да, пока мы не встретим народа, язык которого ты понимаешь, язык, на котором ты иногда разговариваешь во сне.

— Почему ты это говоришь, мой господин?

— Повернись спиной, — велел Александр.

Лептина повернулась, а он взял из подсвечника свечу и приблизил к ее плечам.

— У тебя на плечах татуировка, ты знаешь? Я никогда не видел такой раньше. Да, ты отправишься со мной, и, возможно, когда-нибудь мы найдем того, кто заставит тебя вспомнить, кто ты и откуда пришла, но я хочу, чтобы ты знала одну вещь: в Азии мы больше не будем вместе, как сейчас. Это будет другой мир, другие люди, другие женщины, и я тоже буду совсем другой. Один период моей жизни заканчивается, и начинается другой. Ты понимаешь?

— Понимаю, мой господин, но для меня будет радостью просто видеть тебя и знать, что с тобой все хорошо. Я не прошу от жизни иного, потому что уже получила больше, чем когда-либо могла надеяться.

Александр встретился с царем Эпира за месяц до своего отправления в Азию в тайном месте в Эордее, после того как тот попросил о встрече через быструю эстафету курьеров. Два Александра не виделись больше года, с тех пор как был убит Филипп. За это время многое случилось не только в Македонии и Греции, но и в Эпире.

Царь молоссов объединил все племена своей маленькой горной страны в конфедерацию, которая признала его верховным военным вождем и доверила ему выучку войска и командование. Эпирских воинов обучали на македонский манер — разделив на фаланги тяжелой пехоты и конные эскадроны, в то время как управление было вылеплено по греческой модели — в церемониях, чеканке золотой и серебряной монеты, манере одеваться и вести себя. Эпирский монарх и царь Македонии казались теперь почти зеркальным отражением друг друга.

Когда пришел назначенный момент, незадолго до рассвета, два молодых монарха узнали друг друга издали и пришпорили коней, подлетая к большому платану, что одиноко возвышался у родника на широкой поляне. Горы поблескивали темной зеленью после недавних дождей в преддверии весны, а по все еще мрачному небу бежали белые облака, гонимые теплым ветром с моря.

Два Александра соскочили наземь, оставив коней пастись, и с молодым пылом обнялись.

— Как дела? — спросил македонский царь.

— Хорошо, — ответил его зять. — Я знаю, что ты скоро отправляешься за море.

— Говорят, что и ты тоже.

— Это Клеопатра тебе сообщила?

— Ходят слухи.

— Я хотел сказать тебе об этом лично.

— Знаю.

— Город Тарент, один из самых богатых в Италии, попросил меня о помощи против варваров — брузов и луканов, которые напирают с запада.

— Я тоже откликнулся на обращение греческих городов в Азии, которые просят помочь против персов. Разве не удивительно? У нас одно имя, мы одной крови, оба цари и полководцы и отправляемся в схожие экспедиции. Помнишь тот сон о двух солнцах, что я тебе когда-то рассказывал?

— Это первое, что мне пришло в голову, когда послы от Тарента обратились ко мне с просьбой. Возможно, во всем этом знамение богов.

— Я не сомневаюсь в этом, — ответил македонский царь.

— И потому не возражаешь против моего похода.

— Единственный, кто может возражать, — это Клеопатра. Бедная сестра: она видела, как в день ее свадьбы убили отца, а теперь муж покидает ее и оставляет в одиночестве.