Александр Конторович - Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем

Если перевести с военно-канцелярского на общедоступный человеческий, то суть приказа сводилась к следующему:

Начальник НПЦ «Дакота», Инженерного и Военно-технических департаментов имярек (ваш покорный слуга!), вовремя принял меры к пресечению беспорядков, учиненных военнослужащими Отдельного Учебного батальона Службы Охраны Тыла. Однако в процессе оного пресечения я, оказывается, умудрился нарушить несколько пунктов Устава гарнизонной службы и еще по парочке нескольких других, включая Проект Конституции! Это еще с какого боку?! Она пока только обсуждается, да еще в очень узком кругу. Основное нарушение исполняющему обязанности Главы Директории видится в превышении мною полномочий. Наказывать вообще и выбирать вид наказания может только военный комендант конкретного гарнизона. О как! И кто же это у нас такой, если вроде все властные полномочия у меня?

Оказалось, что нет.

Не все.

Коллега Логинов мало того что тоже рулил в парочке департаментов, как гражданских, так и двойного назначения, был назначен и военным комендантом НПЦ «Дакота» со всеми вытекающими. Как старший по званию и вообще…

М-да. Хотя… Читаю продолжение. Толе досталось не меньше, как оказалось. Хотя он и прибыл к шапочному разбору, отлучившись на одну из дальних точек в долине, где у нас развертывался новый военно-учебный городок для связистов.

Хорошо быть начальником, что еще могу сказать. Самое главное – иметь хорошую память, чтобы случайно не пропустить кого-то, когда раздаешь шишки. Это плюшки можно придержать, а вот наказания и оргвыводы – низзя! Никто не забыт и не ушел обиженный! Кроме нас с Логиновым, в приказе огреб свою долю даже дежурный наряд по городку.

Слава богу, Сергей хоть комиссию по разбору полетов не стал назначать, а то у нас зеленой краски для травы совсем нет, но веселее от этого не стало.

Лейтенанты, оказывается, зря думали, что отделались моим наказанием. Наш безопасник его с легкостью отменил, плюнув на железное армейское правило, – нельзя дважды наказывать за один проступок. И не подкопаешься ведь! Не мог я назначать наказание, значит – его и не было. Три месяца службы в должности рядового, с повторным экзаменом на чин и должность.

С сегодняшнего дня в питейные заведения запрещается входить с оружием, даже с наградным. Или оставляй дома, в казарме, где хочешь, или пей кефир!

Днем позже

Переваривал я полученный втык весь день, однако на следующее утро, когда успокоился и обида поутихла, внимательно прочитал текст телеграммы еще раз. И весьма повеселел. Во-первых, что Викторыч отменил? Похмелье у лейтенантов? Так к моменту получения оно прошло естественным путем. А на счет запрета «не наливать», так я об этом ничего Кобре не писал, и дано оно не летехам, а кабатчику. И, что характерно, полностью совпадает с желаниями последнего. Докладную о взыскании материального ущерба я в финдепартамент еще не посылал, не быстрое это дело. Почтовый курьер отправляется раз в неделю, и ближайший только в понедельник. Ну а то, что парни по итогам понижение в звании получили и прочие плюшки, так для этого я телеграмму Сереге и посылал. Тот же факт, что обязанности военного коменданта на Толича повесили, так и слава яйцам. Мне одним головняком меньше.

А вот насчет регулярного патрулирования поселка военными – это дело новое. Раньше солдаты только проход контролировали да патрули по периметру ходили. А мы тут пока дружинниками обходились. Отобрали десятка полтора крепких и уважаемых мужиков из числа ополченцев, вот они тройками и дежурили, периодически обходя поселок и базируясь на кабак. Нет, естественно, им ничего крепче кофе не наливали, но там телефон есть, мы специально поставили, чтоб в случае чего можно и начальство известить, и вояк из казармы дернуть, как в тот раз и сделали. Да и поддержка в кабаке есть неслабая – Дункан, вышибала.

Этот крепкий шестидесятилетний мужик (что для этих времен возраст весьма солидный) успел на своем веку немало повоевать. На солдатском поприще ветеран много не заработал, разве что шрам через всю рожу, затронувший левый глаз. Ну и пару пальцев на правой руке где-то оставил. В общем, Дункану в его последнем бою досталось крепко. Думали, что не выкарабкается. Однако назло всем он выжил, вернулся домой, а потом вместе с сородичами перебрался к нам. Лесли он приходился то ли двоюродным братом, то ли троюродным, там у них все родственники, но в генеалогии этой без стакана не разберешься. Со стаканом, впрочем, тоже не легче. Что характерно, мужик при росте порядка ста шестидесяти сантиметров весил под сто двадцать кило. Причем в этих килограммах жира не было ни капли. Такой кряжистый, побитый жизнью медведь. Любые попытки устроить драку «У Кемпбеллов» он успокаивал на счет раз. Как правило, Дункану хватало подойти к столу и опереться на него своими пудовыми кулачищами. Любая компания, не говоря уж об одиночных бузотерах, почитала за благо быстренько угомониться. Так что в качестве силовой поддержки дружинникам он был очень кстати.

Что же касается оружия в кабаке, то подобное правило у нас действовало с самого первого дня, как заработало заведение Лесли. Прежде чем налить первую рюмку, сдай ствол бармену. И если уходишь не слишком трезвым, то получаешь обратно оружие отдельно, патроны отдельно. А то и утречком придешь забирать, если совсем лыка не вяжешь, правда, таких случаев я только два припоминаю, и оба раза мужики не просто так напивались. У одного жена умерла внезапно, мы ничего не смогли сделать. А второму известие пришло, что сын погиб на лесозаготовках. Несчастных случаев полностью избегать не удавалось. К обоим никаких взысканий не применяли, просто мужики отнесли упившихся домой, отсыпаться.

И ведь лейтенанты-то в кабаке пили без оружия. Револьверы спокойно лежали у Лесли на полочке под стойкой. И вышли парни оттуда, не особо нажравшись, почему им стволы и вернули. А вот какой фокус отмочили. Надо будет вместе с Толичем обмозговать это дело, тем более что он теперь и за порядок в долине отвечает, так что быть ему не только военным комендантом, но и главментом.

Ирина

– Катруся, привет! – захожу в наш домик после очередной «инспекции» всех своих теплично-стекольно-кирпичных хозяйств. Странно – ответа нет… Всматриваюсь в понуро сидящую перед окошком фигурку.

– Катюшка, что такое… Что случилось? Почему ты плачешь? – испуганно заглядываю в заплаканное лицо сестры.

– Мои… помидорчики! – хлюп, хлюп… – Помнишь? Любимые, дядюшкины, маленькие такие-е-е…

– Стоп-стоп-стоп! Это не те, которые ты скрещивала у нас на тепличном, с помидорками-сердечками, у них еще форма смешная?

– Ну да, они-и-и!!! – Плач понемногу стихает…