Александр Конторович - Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем

Пока пан Пшермыльский делился своими горестями, я лихорадочно размышлял, как доказать человеку, что в звании, да даже сержанта, и с поварешкой в руке, он будет истинным украшением инженерного батальона?

В дверь постучали, и в щель просунулась лисья морда сеньора архитектора.

– Вы позволите вас побеспокоить?

– Конечно, сеньор! Уважаемый пан, вы окажете мне честь недолгим ожиданием? Сеньор архитектор очень занятый человек, а вопрос срочный.

– Разумеется, пан полковник. Надеюсь, вопрос не секретный и мне не надо уходить?

– Сидите, сидите. Итак, сеньор Мангано, давайте посмотрим ваши проекты.

– Си, сеньор!

Архитектор стал разворачивать простыни чертежей, а я медленно набирался священной ярости и истинно княжеского гнева. Наконец-то все было закончено. Эскизы прекрасных зданий из белого мрамора легли поверх скупых линий разрезов и проекций, а мое самодурство достигло максимума. Первым делом я смел все на пол, а потом начал орать! Моментально побледневший итальянец наслушался и про гигантоманию, и про дурацкие камины, на которые не напасешься топлива, и про мрамор, и про кирпичные стены в три кирпича!

– Нам нужны дома, которые можно быстро и качественно построить минимумом людей! А вы рисуете дворцы и соборы! В общем, доложитесь казачьему старшине, получите сопровождение и отправляйтесь в степь за мыльным корнем! Это приказ, и как положено по контракту, вы обязаны выполнять!

– А зачем нам мыльник? – еще больше побледнев, спросил Мангано, наверняка представив намыленную веревку.

– Пенобетон будем делать! – сердито буркнул я, старательно улыбаясь поляку.

– Пан полковник, а можно я тоже отправлюсь с сеньором? Для искусства кулинарии мыльный корень очень нужен.

– Разумеется, можно! – обрадовался я. – Но сначала закончим наш разговор. Сеньор Мандано! Выполняйте распоряжение, но потом подождите ясновельможного пана. Он будет вас сопровождать.

– А что такое пенобетон?

– Когда найдете мыльник, тогда я все покажу и расскажу. Вы еще здесь?

Динго

Медблок в Долине Дакота оборудовали по «последнему слову техники». Санчасть в Форте ВВВ, громко называвшаяся госпиталем, была запитана от автобусного генератора на двадцать четыре вольта. Соответственно, на освещение операционного стола пошли четыре фары от автобуса, а блоки освещения салона были отправлены в резерв. Лампочки там слабенькие, по пять ватт, но зато их полсотни. Всякие стоп-сигналы и указатели поворотов тоже к делу пристроили. В Дакоте же все построили на двенадцативольтовых генераторах от автомобилей. Соответственно – хирургический светильник соорудили из уазовских фар. Только тут пришлось повозиться с установкой водяного колеса. Цеплять его к приводу электростанции не было смысла – на таком расстоянии потери в проводах получались огромными. Пришлось строить мостки и монтировать на них небольшое колесо, благо здание медпункта было поставлено у самого берега. А имеющихся ламп хватит еще на несколько лет, а к этому времени и свои сделаем.

В соседнем здании, соединенном переходом, располагались прачечная и пункт стерилизации. Пришлось подумать над конструкцией печи, чтоб в ней сосуд с обрабатываемыми инструментами или материалами не вступал в контакт с пламенем. Раньше инструменты просто кипятили на спиртовой горелке типа керогаза, в бронзовом коробе с крышкой. Это не только занимало много времени, но и объем за раз обрабатывался небольшой. А тут печь и стерилизацию обеспечивает, и горячую воду для больничных целей дает, и кипятить на ней можно. Да и обогрев помещений получается попутно. Так что спиртовка теперь у нас будет использоваться только для подогрева совсем маленьких объемов чего-либо.

6 августа 1796 года. Санкт-Петербург

– Удивительные и страшные вещи рассказываете, барон! Не знай я вас как человека, к фантазиям мало склонного, так и усомнился бы в том! – хозяин кабинета, действительный тайный советник Безбородко, удивленно покачал головой. – Почитал я ваш доклад, кроме прочего, вот что там меня особливо заинтересовало… Отбыли вы на Мартинику аккурат в конце лета года позапрошлого. Имея самые широкие полномочия в части способов достичь результату потребного. Так ведь, зная наших штафирок из канцелярии, денежными вопросами ведающей, уверен я, что довольствия денежного в обрез они вам выписали. О расходах же личных, ежели судить по реляции вашей, там ни словечка не сказано. А пребывание ваше в краях дальних затянулось, супротив ожидаемого, на цельный год! С моей стороны, такое радение о делах государственных, попреж личных ставящихся, найдет только самое горячее понимание. Но и вы же меня поймите, любезный Карл Генрихович, ведомство наше имеет строгие инструкции и традиции. Не вам мне рассказывать необходимость им следовать неукоснительно. Посему вынужден буду потребовать от вас отдельного меморандума по данному казусу…

– Ваше высокопревосходительство! Ей-богу, ни слова от себя лично не прибавил, и все, что видеть сподобился, как есть, в послании своем изложил! Касаемо же расходов, проистекших в путешествии моем, то отлично понимаю сомнения ваши, господин действительный тайный советник! И готов предоставить все необходимые отчеты с единственной просьбой нижайшей, ваше высокопревосходительство.

– Какой же именно?

– Исключительно только на ваше имя, поскольку любой иной человек, не знающий меня так подробно и тщательно, как ваше высокопревосходительство, в сомнениях пребудет. А от оных один вред проистечь может, без всякой пользы делу нашему, во славу государства Российского творимого.

– Хорошо, я обдумаю вашу просьбу. И все же, барон… трудно во многое поверить мне! И сам я, чай, не штафирка, и службу военную изрядно ведаю, а все ж таки… Ну не могу я поверить, чтобы одною пехотою разбить можно было бы войска, в Европе наилучшие, да и силою своею изрядно превосходящие! И пушек, говорите, у генерала того не имелось?

– Окромя тех, кои в фортах присутствовали. Так они все там, до окончания баталии, и пребывали. Исключительно оружием пехотным все победы сии достигнуты были! Ружьями и шпагами да гранатами ручными.

– Ин ладно, были бы то турки! Так ведь – англичане, нация культурная да серьезная. И солдаты они изрядные! А уж матросы-то каковы!

– Позором наипервейшим, ваше высокопревосходительство, поход тот для флота английского обернулся. И добро бы, в бою супротив противника равного или более сильного поражение сие получено было бы! Так нет ведь! Вся Англия хохотала! Десяток лодок таможенных нанесли урон линейным кораблям! Такого от сотворения мира там никто и не слыхивал даже! На матросов, с эскадры той злополучной, на улицах пальцами показывали, а в кабаках поить отказывались! А уж адмиралу-то ихнему каково стало… про то и помыслить печально… храбрый был человек! А вышло-то оно как? Что уж теперь суд ему выскажет… и представить даже не могу.