Евгений Тарле - Сочинения — Том I

Арестованные чины администрации мануфактуры были преданы комитету общественной безопасности Национального конвента [202].

Выслушав доклад по этому делу от комитета общественной безопасности, Национальный конвент подтвердил распоряжение комитета коммуны Севра относительно ареста этих лиц [203], а также относительно начальника отделения живописи художника мануфактуры Caton’a, которого обвиняли в роялизме и в противореволюционных поступках [204]. Арест был столь внезапен, что лицо, которое непосредственно должно было временно взять на себя текущие дела заведения, представитель народа Yves Audrein, просил на время отпустить арестованных, чтобы принять от них инвентарь [205], на что и последовало согласие властей. Арестованные пробыли в заключении несколько месяцев, и обвинений им не предъявлялось. Только после падения Робеспьера Régnier добился, чтобы ему объявили, из-за чего его держат под арестом [206]. И в главный, и в севрский комитеты общественной безопасности он тотчас же, как только узнал о причинах ареста, послал две оправдательные записки [207], в которых доказывал лживость взведенных на него обвинений. Вскоре затем всех арестованных из числа служивших на мануфактуре выпустили на свободу.

Однако Régnier уже водворен на службу не был, a Hettlinger’y и Salmon’y удалось вернуться. Но это было уже осенью 1794 г. Фактически с осени 1793 г. рабочие мануфактуры принимали живое участие в управлении заведением. Министр внутренних дел (Paré) не сразу назначил заместителей вместо арестованных. Он, правда, успокоил севрский комитет общественной безопасности, что арестованные не будут восстановлены в своих должностях как не имеющие доверия сограждан [208], но вместе с тем объяснил, что медлит с назначением новых лиц, между прочим, именно вследствие трудности в выборе подходящих людей, ибо нужный человек должен обладать не только техническими сведениями, но также популярностью, просвещенностью и умом, которые обеспечили бы рабочим истинно республиканское управление и оградили бы все интересы республики [209].

Конвент решил сохранить национальную мануфактуру, но еще в середине 1793 г. склонен был [210]поставить ее участь в зависимость от того, будет ли она окупать себя: тенденции Ролана действовали еще некоторое, правда короткое, время после его падения [211]. Лица, желавшие сохранения мануфактуры, указывали главным образом на ее значение как «школы искусства», на соображения гуманного характера (невозможность выбросить на улицу более 200 человек) и наконец на то, что, будучи уволены, рабочие могут отправляться за границу и там «au préjudice de l’intérêt national» выдать секреты той отрасли художественной промышленности, которой они занимались. Эти воззрения вскоре и возобладали. За все десятилетие, историю которого мы исследуем, ни одно правительство не проявило такой широты во взглядах на роль национальных мануфактур и такой гуманности к рабочим, как именно якобинцы 1793–1794 гг. Министерство внутренних дел прекрасно понимало, что плохая надежда на коммерческую выгоду от заведений такого рода, как Гобелены или Севр, в ближайшем будущем; но даже если они никогда полезны для торговли не будут, все равно, — заявил министр внутренних дел в конце 1793 г., — необходимо их сохранить для национальной славы, для доказательства превосходства Франции в искусствах над другими нациями [212]. Можно сказать, что в эти годы правительственная власть стремилась не только сохранить национальные мануфактуры, но и утвердить принцип участия рабочих в управлении заведением, причем нужно заметить, что, по-видимому, на самих рабочих этот принцип перестал оказывать прежнее притягательное влияние еще раньше, нежели правительство при термидорианской реакции, а потом при Директории успело почувствовать необходимость вступить с ним в борьбу.

Так, 10 октября 1794 г., т. е. уже в эпоху термидорианской реакции, административный совет просит у комиссии земледелия и искусств более точного определения своих собственных функций, причем отмечается, что участвовавшие там рабочие, «ad hoc выбранные» своими товарищами, «все чувствуют свою некомпетентность».

Этот документ обличает известную растерянность и неуменье или нежелание рабочих воспользоваться не только уже завоеванными правами, но даже именно неопределенностью этих прав для дальнейшего расширения своей компетенции. Еще характернее то, что с конца 1794 г. мы уже ничего не слышим об этом участии рабочих в административных делах мануфактуры, и мало того, это отстранение рабочих произошло, очевидно, вполне безболезненно и тихо, — ни малейших следов какой бы то ни было борьбы по этому поводу нам среди архивных документов найти не удалось.

Но в 1793 г. повышенное настроение среди рабочих еще держалось, хотя материальное положение было очень трудное вследствие финансового кризиса, неизбежно влекшего вздорожание предметов первой необходимости. Уже к июню 1793 г. жалованье рабочих фактически вдвое понизилось [213], и этот процесс прогрессировал весьма быстро.

Как уже было отмечено, они играли серьезную роль в местном севрском комитете. Этот комитет (Comité de sûreté général de Sèvres) осенью 1793 г., как сказано, арестовал администрацию мануфактуры, а вскоре затем присланный для устройства дел на мануфактуре член Конвента Battelier назначил инспектором одного из служивших там — химика Chanou. При этом были спрошены рабочие о талантах и «цивизме» Chanou, качества которого они всецело одобрили [214]. Chanou не оправдал хорошего мнения рабочих, ибо возбудил впоследствии неудовольствие комиссии земледелия и искусств небрежным ведением дела и запутанной отчетностью. Это, конечно, не могло еще более не осложнить финансового положения мануфактуры. Еще в 1793 г. бывали время от времени довольно крупные продажи [215], хотя, конечно, и этого не хватало, а в 1794 г. кризис еще обострился. В начале ноября 1794 г. рабочие подали петицию в комиссию земледелия и искусств, указывая на страшное вздорожание съестных припасов и невозможность для них оставаться на прежнем жалованьи [216]. 18 ноября комитет земледелия и искусств по докладу комиссии решил увеличить на одну треть жалованье рабочим против того, что они получали в 1790 г. Комиссия, в своем докладе, поддерживая просьбу рабочих, указывает, что, кроме нескольких chefs d’attelier (их было 6), получающих по 200 ливров в месяц, жалованье большинства — около 200 человек — всего 80 ливров в месяц, а некоторые получают и еще меньше, и минимальная плата доходит до 9 ливров 12 солей [217]. Уже тогда, если, с одной стороны, приказывалось уничтожать некоторые произведения, которые по своему сюжету оказывались несовместимыми с республиканскими убеждениями эпохи, зато, с другой стороны, во имя материальных интересов мануфактуры и рабочих делались попытки изъять из этого строгого правила те произведения, которые предназначались для вывоза за границу [218]. Но, все равно, свирепствовавшая война с коалицией все более и более преграждала дорогу французскому экспорту, а финансовое положение Конвента в его последние месяцы и Директории за все ее существование было таково, что Севрской мануфактуре пришлось пережить не менее тяжелые времена, чем другим национальным мануфактурам.