Дороти Лаудэн - Дикий Запад

Когда мистер Брей насыпал Микаэле в бумажные пакеты соль и муку, вдруг раздался оглушительный шум и звон. Микаэла тотчас подбежала к углу, где, как она думала, находились ее приемные дети.

Там стоял на стуле, точно застыв, Брайен, все еще держа высоко руку, протянутую к шкафу. На полу перед ним валялось множество осколков вазочки с конфетами.

Прежде чем Микаэла успела вымолвить слово, появился Лорен Брей, бледный и фыркающий от злости.

— Ты, невоспитанный мальчишка! — набросился он на мальчика. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты ничего не трогал!

Первым импульсом Микаэлы было призвать Брайена к ответу, но тут она перебила торговца:

— Но он ведь не нарочно сделал это.

— Я только хотел посмотреть на конфеты, — всхлипнул Брайен, защищаясь.

— Ваза стоит доллар, и конфеты в ней — еще один доллар, — сосчитал Брей.

— Лорен, — вмешалась откуда-то сзади миссис Брей, — вазочка была наполнена только наполовину.

Она подошла к ним и посмотрела умоляюще на мужа.

— Что ты там болтаешь, Мод! — резко ответил ей муж. Но потом овладел собой. — Ну хорошо — значит, доллар и пятьдесят центов.

Микаэла тоже заставила себя успокоиться.

— Пожалуйста, внесите это в счет. А Брайен поможет собрать осколки.

— Вот уж нет! — запротестовал мальчик и скрестил руки.

— Брайен, всему в жизни надо научиться, в том числе и уборке, — спокойно уговаривала его приемная мать.

Лицо мальчика помрачнело. Потом у него вырвалось:

— Я ненавижу тебя! — И он решительно посмотрел на Микаэлу. В глазах его не было и тени раскаяния. Микаэла вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной.

Но тут нашлась Мод Брей:

— Послушай-ка, Брайен, ты можешь забрать себе все конфеты, которые соберешь. Дома можно сполоснуть их, а потом снова высушить. Разве тебе не хочется?

Брайен взялся за работу, все еще против воли, несмотря на заманчивую перспективу, а Микаэла вместе с миссис Брей отошла обратно к кассе.

— Спасибо вам, — прошептала неопытная приемная мать старшей и более опытной.

— Не за что, — ответила миссис Брей слабым голосом, — Дети ведь всегда упрямятся. — Но тут она вдруг прижала руку к левой стороне груди. — Вот оно опять, это ужасное сердцебиение, — прошептала она. — Это бывает один-два раза в неделю. Но муж всегда говорит: пройдет.

Микаэла быстро открыла свою сумку. Она вынула маленький пакетик и протянула его женщине.

— Если повторится, примите этот порошок. Это дигиталис, он регулирует сердечный ритм. У меня только один этот пакетик, но я закажу лекарство в Чикаго. И еще одно, миссис Брей: вы не должны так тяжело работать, — внушала она больной.

Жена торговца посмотрела на врача с благодарностью.

— Я постараюсь, — ответила она, а потом взвалила на себя мешок с мукой, стоявший рядом, и потащила его в заднюю комнату.

Микаэла направилась к почте, чтобы тотчас послать в Чикаго заказ на лекарства. Ей пришлось довольно долго втолковывать Хоресу, что ей нужно. Потому что, хотя почтовый служащий был еще относительно молод, он слышал в последнее время все хуже и хуже. Это становилось ясно каждому, кто хотел купить у него хотя бы только марки и вынужден был необыкновенно долго объяснять это. Можно себе представить, как трудно было договориться с ним о более сложных вещах, не говоря уж о срочных телеграммах.

Микаэле потребовалось проявить изрядную ловкость, чтобы уговорить Хореса показать ей свои уши, которые она уже секунду спустя, к великому изумлению пациента, освободила от забивших их пробок.

Хотя в Бостоне Микаэла привыкла за свою помощь выписывать пациентам счет, она очень быстро приспособилась к обычаям Запада.

— Отправьте эту телеграмму в Чикаго, и мы квиты, — ответила она, смеясь, на вопрос пациента о том, сколько он ей должен.

И она ушла с почты, чтобы сделать еще кое-какие дела, до того как встретиться с детьми на площади, в условленном месте.

Но ей не удалось уйти далеко. Как раз когда она проходила мимо веранды салуна, ее тихо окликнули:

— Алло, док!

Микаэла огляделась и заметила открытое окно в одной из задних комнат салуна. Одна из девушек выглянула наружу.

Микаэла подошла поближе. Она услышала, как в глубине комнаты Хэнк, владелец салуна, спорит с другой девушкой.

— Мне нужна ваша помощь, док! — Девушка умоляюще посмотрела на нее.

Микаэла помедлила минуту, неуверенно осмотрелась вокруг. Потом сказала:

— Иду, — и решительно подошла к двери этого заведения с сомнительной славой.

Внутри салуна царил полумрак. Скрипач пиликал на своем инструменте, а за столами сидели мужчины того сорта, с которыми порядочная женщина предпочтет не встречаться на пустынной дороге.

В коридоре, который вел из гостиной, девушка поджидала Микаэлу.

Но когда докторша хотела миновать помещение со стойкой, хозяин задержал ее.

— Я должен просить вас уйти, мисс, — сказал он с угрозой в голосе. — Дамам сюда вход воспрещен.

Микаэла оглядела с ног до головы мужчину с длинными неухоженными волосами, в рубашке с расстегнутым воротом, которая когда-то, наверное, была белой.

— Тогда нам обоим повезло, — ответила она как можно спокойнее. — Я ведь пришла сюда не как дама, а как врач. — И с этими словами она прошла дальше, не ожидая ответа. Она слышала, как мужчины в гостиной за ее спиной засмеялись, но почему, ей было в тот момент неясно.

Девушка, ожидавшая Микаэлу, быстро отвела ее в свою комнату. Темная коморка была обставлена более чем скромно и выглядела довольно грязной, особенно на взгляд врача. Микаэла не сразу решилась сесть рядом с девушкой на запятнанное покрывало. Возможно, от дамы в ней было все-таки больше, чем она хотела в том признаться.

— Спасибо, что вы пришли. — Девушка робко попыталась начать беседу, теребя жалкие кружева своего платья.

— Но это мой долг врача, — ответила Микаэла. — Как тебя зовут и что у тебя случилось?

— Меня зовут Майра, и… ну, вот… Знаете ли, дело в том… — И девушка снова умолкла.

— Я думаю, Майра, лучше всего будет, если я тебя осмотрю, — помогла Микаэла девушке.

Майра кивнула, и доктор Куин встала, чтобы помыть руки водой из кувшина, стоявшего возле постели. Она очень надеялась, что вода там посвежее, чем постельное белье.

Мужчины в гостиной, казалось, с нетерпением ожидали возвращения доктора Куин. Когда Микаэла наконец появилась, они внимательно посмотрели на нее, и во взгляде их сквозила смесь любопытства и пренебрежения.

Микаэла подошла к стойке, за которой скучал Хэнк. Она набрала воздуху, потом заговорила с ним:

— Майра не сможет работать месяц. Я это ей строжайшим образом запретила.

Глаза Хэнка сузились в две щелки.

— Что это вы говорите? — начал он медленно. — Насколько мне известно, Майра работает на меня, а не на вас. Если кто и может ей что-то запретить, так это я.