Юрий Торубаров - Таинственный двойник

Раймунд почему-то сразу подумал об Агнессе. Лицо его покраснело. Дядя понял.

– О, да ты у меня еще совсем, совсем юный! Да, она, она, юная герцогиня Водан, и она убеждала меня, что ты жив, – он хлопнул его по коленке. – Но хороша! Ой как хороша! Боюсь, беды ты с ней не оберешься.

– А это почему? – Раймунд смотрит на дядю серьезными глазами.

– Да от кучи поклонников. А я твою натуру знаю, малейшее оскорбление и… шпага в руке. Кстати, я тебя подготовлю. Завтра придет учитель фехтования, лучше которого во всей Франции нет.

Раймунд промолчал. Но, чтобы как-то отойти от этой темы, спросил:

– Дядя, а как ты думаешь, почему король нас не принимает?

Дядя задумался. Он встал, прошелся по комнате. Поправил в канделябре покосившуюся свечу. Подошел к окну. Раймунд понял, что это трудный для него вопрос и дядя что-то знает, но почему-то не хочет сказать.

Он подошел к нему и тоже посмотрел в окно. Там двое южан вертелись около телеги.

– Хорошие ребята? – спросил де Буа, поворачиваясь к племяннику.

– Хорошие.

– Я с ними рассчитался.

– Дядя, ты не будешь против, если они еще поживут?

– Да сколько угодно, – он еще раз взглянул на нечаянных гостей и пошел к креслу.

Вернулся к креслу и Раймунд. Подвинулся к дяде поближе.

– Дядя, ты не ответил на мой вопрос. Я чувствую, что тебе почему-то трудно об этом говорить. Не бойся, я выдержу. Для меня лучше знать, чем об этом думать.

– Ты прав, – он потер ручки кресла.

– Дело в том, что, спасая сестру, ты лишился графства.

В голове Раймунда это сообщение нашло иное выражение. Граф де Буа напрямую не хочет сказать, что он раскрыт, а раз так, то его лишают наследства в пользу настоящей графини.

– Дядя, – он решил во всем признаться сам, – что мне оставалось делать, по…

– Подожди, подожди, – дядя приподнял руку, – ты хотел сказать, что остается делать нам. Я пока не знаю, и торопиться не будем. Свадьба еще не назначена, поэтому решения нет. Король чего-то выжидает.

В голове Раймунда все смешалось: свадьба, ожидания короля…

– А при чем тут свадьба? – осторожно спросил он.

– А то, что в брачном договоре записано: тулузские земли идут в собственность брата короля как приданое.

Совсем запутался Раймунд: «При чем здесь брат короля? Неужели он женится на Констанции? Ба, тогда все ясно!» Лицо его просветлело. Он вспомнил совет Грозного: если не хочешь беды, никому, слышишь, никому – ни жене, ни другу, никому никогда не говори о своей тайне. «А я чуть не проболтался. Нет, все. Урок на всю жизнь. Держаться до последнего. Итак, я пока граф. Там видно будет. Возвращаться туда – смерти подобно».

– Тогда ясно. Король делает вид, что меня нет. Свадьба прошла, земли вошли в королевский домен. И будет поздно.

Де Буа как-то странно посмотрел на племянника. Его взгляд как бы говорил: «Ну и головаст же ты, мой племянничек». Да, так и подумал.

– А позже, дядя, как ты думаешь, он нас примет?

Дядя опять задумался, потом сказал:

– Надеюсь на маршала.

Маршал старался. Хорошо изучив короля, он выжидал момента. И в один из дней Ферри Патэ подумал, что время для этого наступило.

– Ваше величество, – сказал он перед уходом, глядя на доброе выражение лица своего господина, – у меня есть старый друг.

– Уж не граф ли де Буа? – голова короля наклонилась, а сам он весь собрался, точно приготовился к прыжку.

– Он, – сознался маршал.

– Я его, Ферри, принять не могу.

– Почему? – искренне удивился маршал.

– Если я его приму сейчас, то сильно пострадают интересы Франции.

Маршал сник:

– А почему?

Король подошел к Ферри и, как делают друзья, положил на его плечо руку. Патэ увидел, как в глазах его промелькнуло глубокое сожаление. Да, король был великий человек.

– Моя совесть не позволит посмотреть в глаза этого юноши!

– Вы, сир, удивительный король! – Ферри поднялся, а от нахлынувших чувств его глаза заблестели.

Замок Водан преображался на глазах. Это случилось после приезда герцогини с дочерью. Такой деятельной свою сеньору ее слуги не видели никогда. Менялись крыши на башнях, почти заново замостили двор. Дождались очереди дорога и даже окружающие леса. Убирались старые деревья, вытаскивали валежник. Все начинало новую жизнь.

Слуги, шепчась меж собой, говорили, что их госпожа явно ждет в гости короля. В стороне от всего этого была только Агнесса. Эта прекрасная амазонка, оседлав любимого Полета, мчалась по лесным дорогам, нимало не заботясь матушкиными трудами. Со шпагой на боку, в мужском костюме, она была похожа на юношу. Все, кто видел ее в этот момент, приостанавливали работу и теплым взглядом провожали добрую, сердечную молодую хозяйку.

С некоторых пор главной целью ее поездок было посещение того места, где она наткнулась на еле живого Раймунда. Она отлично помнит его взгляд, такой теплый, так ласково сказанное: «Настенька!» Что это за слово? Может быть… А впрочем, чего гадать! Она видела его глаза. Они говорили о его душе лучше слов. «Он мой, мой! Он жив!» – повторяла Агнесса.

После такой «встречи» у нее всегда было хорошее настроение. Дочь никогда не спрашивала у матери, для чего она проводит столь серьезные перемены. «Маман взялась за ум и приводит в порядок свое хозяйство», – думала она.

И вот, когда работы близились к концу, как-то поутру мать зашла в спальню дочери.

– Лежи, лежи, милая! – ласково сказала она, присаживаясь на кровать. – Какие видела сны?

Как мила была она в этот момент! Наконец-то проснулись ее материнские чувства. Дочь от счастья готова была броситься ей на шею.

Посчитав, наверное, что ласки отпущено достаточно, тон материнского голоса несколько изменился. В нем появились сухие, давящие нотки.

– Что я зашла тебе сказать. Весь этот маскарад я делаю только ради тебя. Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива и в жизни не испытывала никаких нужд. Не как ее бедная мать, – и она приложила платочек к своим сухим глазам.

По ее мнению, это должно было показать, как она несчастна. И такое может ждать и ее дочь, если она ослушается мать. Кое-что начала понимать и Агнесса. Постепенно ее любящий взгляд потух, а на смену пришло прежнее недоверие и отчужденность. Не заметив изменения в настроении дочери, она объявила:

– Милая, я устраиваю твое счастье. Я сделаю тебя первой, нет, второй после королевы, женщиной Франции. И я надеюсь, что ты ответишь на мою заботу только благодарностью.

– Маман, – голос дочери также потерял сердечные нотки.

Это говорило о том, что дочь в этом наборе слов уловила главное: она хочет представить ей будущего мужа. И это, несомненно, будет граф Шампаньский.

– Я благодарна тебе за твои слова и твое старание. Но счастье, как я его понимаю, для всех разное.