Андрей Орлов - Харбинский экспресс

Словом, пора переходить к действиям. Найти пилота — вот ниточка и потянется.

Ротмистр, которому Павел Романович изложил свои соображения, опять-таки сперва оживился, но после быстро остыл, так как никаких идей касательно поисков аэроплана у него не было. Как, впрочем, и у самого Дохтурова.

Как, в самом деле, найти «Сопвич»?

В этот момент дверь купе отворилась, и вошли двое — начальник бронепоезда есаул Вербицкий, а с ним незнакомый артиллерийский поручик в старомодном пенсне, которое делало его весьма похожим на литератора Чехова в молодом возрасте.

Вербицкий был весьма возбужден.

— Представьте, господа, — сказал он, присаживаясь, — срочная телефонограмма от атамана! «Справедливому» надлежит поднять пар и самым полным ходом идти к Цицикару.

— А разве не туда следуем? — осведомился ротмистр. — Насколько мне помнится, Цицикар на Транссибе, а мы с него не сворачивали.

Однако Вербицкий иронии не заметил.

— Цицикар захвачен красными. Там сейчас ужас что делается. Стон и скрежет зубовный. А нашей военной силы в городе нет.

— Все одно без пехоты бронепоезд не избавит город от вражеского десанта, — заметил ротмистр.

— Пехота будет, — сказал Вербицкий. — С противоположной стороны, от Хайлара, к Цицикрау идет литерный.

Агранцев пожал плечами.

— Тогда о чем беспокоиться?

Вербицкий с артиллерийским поручиком переглянулись.

— Дело в том, что литерный транспортирует не войска, — сказал есаул. — Да что там! Скажу прямо — он везет золото. В Харбин, для японской военной миссии. В уплату за снаряжение и боеприпасы. Весь эшелон состоит из быстроходного паровоза и трех вагонов. В одном — слитки, в двух других — конвой. Два взвода пехоты и казачья полусотня. И этого недостаточно, чтоб без помех проследовать захваченный Цицикар. Литерный известить возможности нет.

— Ах вот как. Насколько я понимаю, красный десант как раз и нацелился на атаманскую собственность? — осведомился Агранцев.

Вербицкий ответил не сразу.

— Похоже. В общем, господа, ситуация пиковая. Харбин атаману боеприпасов не даст. Семин с Колчаком в контрах — адмирал потребовал подчинения, а наш атаман не пожелал поступиться вольницей. Он больше на японцев надеется. Но те как раз закрыли кредит, требуют уплаты за прошлые поставки. А с запада наседают красные. Нашему Григорию Михайловичу сейчас остаться без патронов никак невозможно. Вот и получается, что вся надежда теперь — только на «Справедливый».

— И что вы намерены делать? — спросил Агранцев.

— Поднять давление в котле и следовать на Цицикар без задержки. По этой причине помочь вам пока не смогу. Прошу прощения.

Олег Олегович сказал это вполне искренне, но по нему чувствовалось, что полученным заданием и немалой ответственностью он взволновал и даже горд.

— Пойду распоряжусь, — сказал есаул и прибавил озабоченно: — Только бы путь не был разбит. Это теперь самое главное.

Поклонился и вышел.

Адъютант остался сидеть. Устало закрыл глаза, помассировал пальцами веки.

— Главное теперь вовсе не это, — сказал он вполголоса.

— А что же? — спросил Павел Романович, до сей поры не принимавший участия в разговоре.

Поручик ответить не успел, поскольку вмешался Агранцев.

— Вы, кажется, намерены подвергнуть ревизии слова своего командира? — спросил он. — Довольно странно для его адъютанта.

Поручик слегка дернулся.

— Я вовсе не критикую.

— К чему тогда ламентации?

— Наш есаул — храбрый человек, — ответил поручик, явно задетый. — Но вот знаний ему не хватает. Давеча сказал, что боится поломки колеи. Напрасные опасения! Я уж сколько раз объяснял: на расчистку от заграждений в среднем потребно двадцать минут, на починку рельсов — около получаса. А есаулу все видится, будто повреждение пути для «Справедливого» станет безвыходной ситуацией. А между тем у меня два газорезательных аппарата. И команда научена — в короткий срок может удалить взорванные рельсы и заменить новыми. Даже разрушенный мост и воронка от взрывов на полотне не станут препятствием.

— Чего же следует опасаться? — спросил Павел Романович.

— Для «Справедливого» с его средней броней гораздо страшнее граната, пущенная из полевой пушки, — сказал поручик. — Мы ведь представляем славную мишень для вражеской артиллерии. Блиндирование защищает только от пуль и осколков. Трехдюймовая граната легко пробьет с дистанции в полтора километра.

Павел Романович искренне изумился.

— Отчего же столь слабая броня?

— Оттого, милостивый государь, что мешает прочность железнодорожных путей. Большую массу бронепоезда им ни за что не вынести.

С этими словами поручик поднялся. На ротмистра он не глядел — не мог простить подозрения в нелояльности к командиру.

— А скажите, господин поручик, — спросил Агранцев, — вы где прежде служили? И довелось ли вам повоевать на германском?

— Нет, не довелось, — ответил тот, слегка покраснев (видимо, ротмистр опять задел за живое), — я выпустился в Петербурге в шестнадцатом и был оставлен при штабе округа.

— Откуда ж военный опыт?

— После переворота пробрался к Деникину. Служил в первом бронепоездном дивизионе полковника Скопина. А теперь вот здесь… Честь имею!

— А не случалось ли вам бывать в воздушных отрядах? — спросил Павел Романович, повинуясь мгновенному наитию.

— Воздушных? — переспросил поручик. — Бывать приходилось, а вот летать — нет.

— А как по-вашему, «Ньюпор» будет понадежнее «Сопвича»?

— Я не специалист, — мрачно ответил поручик. — Это вам лучше у баговцев справиться. А вы для чего спрашиваете? — Адъютант с некоторым подозрением оглядел незнакомого статского.

— У баговцев? — переспросил Павел Романович. — А ведь верно. По возвращении в Харбин непременно вашим советом воспользуюсь. Как их найти?

Поручик промолчал. Ясно — не станет отвечать, пока не получит разрешения заданный им самим вопрос.

И Павел Романович вежливо сказал:

— Нам с ротмистром довелось недавно побродить по тайге, и…

— Это я слышал, — невежливо перебил поручик.

— …и в ту пору неизвестный пилот «Сопвича» оказал нам, гм, некоторую услугу. Хотелось поблагодарить.

— Понятно, — поручик снова потер глаза. — Значит, поблагодарить. Боюсь, это будет непросто, потому что «Сопвичи» у адмирала только еще ожидаются. А пока — «Ньюпоры» да несколько «Снайпов».

Сказал — и откланялся.

— Лихо вы дознание провели, — сказал ротмистр, когда за поручиком закрылась дверь. — Будто специально учились. А все же с баговцами поговорите, когда в Харбин воротимся. Это мой вам совет. Глядишь, найдете эту Гекату.

— Непременно, если только разъясните, кто эти господа.

Агранцев удивленно посмотрел на него.