Андрей Орлов - Харбинский экспресс

— Поезд! — воскликнула Анну.

— Подождите! — крикнул Агранцев, но она его не услышала.

Взбежала на насыпь, взмахнула руками, точно полететь собралась. И вдруг замерла. Края мантильки трепетали у нее за спиной, как крылья испуганной птицы.

— Ой!..

Павел Романович увидел, что с противоположной стороны навстречу поднимаются люди в форме. Двое рядовых — и один с погонами урядника.

— Ага! — сказал урядник, весело разглядывая Анну, — так я и думал! Сами к нам вышли. Кидай винтовку на землю! — крикнул он ротмистру. — А ты (это уже Павлу Романовичу), ежели есть что в карманах, вынь осторожно, чтобы я видел. И тоже — на насыпь. Бобрыкин! Я сейчас их пощупаю. А ты держи покуда на мушке, — велел он одному из солдат.

— Не изволь сомневаться, Петро Харитонович. На ходу-то дал я промашку, но уж тут все точно исполню.

Шум приближавшегося поезда стал громче.

— Слазь с насыпи! — скомандовал урядник.

Под прицелом Бобрыкина Дохтуров со спутниками быстро спустились на ту сторону.

— Ну вот, — сказал Агранцев, — теперь за Анну Николаевну я совершенно спокоен. Мы в безопасности. Да еще и с охраной.

За время, проведенное вместе, Павел Романович успел неплохо изучить ротмистра. И понимал, что спокойствие его — напускное. Зная обыкновение Агранцева решать затруднения самым радикальным образом, он быстро сказал уряднику:

— Мы не враги. Наш пароход захватили. Мы бежали от красных…

— От красных? — переспросил урядник. Некая мыслительная работа отразилась на его лице. А потом он сказал: — Бобрыкин, за старшего. А я сейчас… Дай-кось фонарь!

Он вскарабкался на насыпь и побежал навстречу поезду, на бегу семафоря зажженным электрическим фонарем.

— Пятьдесят верст по тайге? Хорошенькое дело!

Человек в черных кожаных штанах, кожаной куртке и кожаном же картузе улыбался. Улыбка была хорошей, сочувственной.

Павел Романович подумал, что давно уж не видел такой.

— И как только барышня перетерпела…

Дохтуров и сам не понимал — как. Однако — выдержала. И теперь отдыхала в отдельном купе. Купе принадлежало есаулу Вербицкому (Олег Олегычу — как представлялся он сам).

С есаулом беседовали уж третий час. Поведали о коллизиях, приключившихся за последнее время. Не обо всех, конечно, — лишь о тех, что происходили после того, как взошли на борт «Самсона». Впрочем, сейчас разговор шел в основном между есаулом и ротмистром — Павел Романович больше молчал.

Думал. И мысли складывались большей частью совсем невеселые.

С одной стороны, разумеется, повезло, что живыми выбрались. Могли запросто сгинуть в тайге. Но с другой… Кто знает, что ждет впереди? Уж сколько всего выпало! Вот и поезд, который их подобрал, далеко не простой. Даже собственное наименование имеет — «Справедливый». А, кроме имени, существует другое определение: бронепоезд огневой поддержки.

Принадлежал сей бронепоезд Особому монгольскому отряду атамана Семина, и катил он сейчас (в смысле, бронепоезд, а не атаман) по восточной ветке в сторону, противоположную от Харбина, нацеливаясь на Хайлар. А далее — на станцию Маньчжурия.

На первый взгляд, ничего страшного. Где-то даже интересно: всамделишный бронепоезд! Анна Николаевна так и сказала — весьма увлекательное путешествие.

Увлекательное?

Едва ли. «Справедливый» шел из ремонта, после боев. И вовсю поспешал на запад: атаману-то приходилось туго теперь! По этой причине бронепоезд двигался без остановок. И при всем желании Олег Олегович Вербицкий, его командир, ничем не мог помочь своим спутникам. Для него самого задержка в пути могла иметь самые роковые последствия.

«Получается, придется нам до самого Хайлара на этом чудище странствовать?» — спросил сам себя Павел Романович. И сам же ответил: придется.

Это было очень некстати — они все более удалялись от места катастрофы «Самсона». А Павел Романович положил для себя непременно туда вернуться.

Дело заключалось в рыжем саке. Саквояж тот остался в каюте и пошел на дно заодно с пароходом. Но кто сказал, что его нельзя поднять на поверхность?

В самом деле, глубины на Сунгари небольшие — чуть более семи саженей — и для водолазов амурской военной флотилии вполне досягаемы. Павел Романович знал, что на «Самсон» непременно станут спускать водолазов.

Гибель парохода — нешуточное событие, обязательно назначат следствие. Прибудут полицейские чины, военные. И водолазов непременно на «Самсон» спустят, потому как потребуется точно определить причину его гибели. И каюты тоже обследуют. Конечно, саквояж специально никто не станет искать. Тут потребуются особенные усилия.

Павел Романович очень надеялся, что в этом вопросе сумеет добиться нужного результата. Резоны следующие: во-первых, он прямой свидетель событий, и потому его присутствие при подводных работах будет не только возможным, но и крайне желательным. Далее: не исключено, что он — единственный, кто может опознать комиссара и присных. Если удастся поймать кого-нибудь из мерзавцев батальона имени Парижской коммуны — значит, уже Павел Романович на свете живет не зря.

Короче, он с большой вероятностью станет заметной фигурой в предстоящем расследовании. Тогда почему б властям не удовлетворить его просьбу — помочь возвратить журнал с ценнейшими научными наблюдениями? (За текст можно не опасаться: записки велись специальным химическим карандашом.) Все это Павел Романович успел продумать загодя. План казался вполне исполнимым, однако прежде требовалось вернуться в Харбин.

Тут и была главная трудность: от Харбина они сейчас стремительно удалялись. Можно сказать, на всех парах. Так что прикажете делать?

…Между тем разговор перешел к бытности бронепоезда.

— Как-то все же вы странно следуете, — заметил Агранцев. — Без контрольных платформ.

— Да имелись у нас платформы, — сказал командир «Справедливого». — Целых две. Обе отняли в харбинском депо. Там с подвижным составом — беда. К тому же, ох, не любят в Харбине нашего атамана. Дали вот вместо платформ мотодрезину. А дрезина что? Легкая, над миной может и проскочить. Тогда — конец «Справедливому». Нет, без контрольной платформы никак. Вот придем в Хайлар, реквизирую, к чертовой матери, первую, что на глаза попадется.

— А для нас ваша дрезина кстати пришлась, — сказал ротмистр. — Бронепоезд вряд ли б остановился. Скорее — угостили бы из пулемета.

— Могли, — серьезно ответил Вербицкий. — Вам повезло. Уряднику скажите спасибо: не зверь, имеет понятие, что такое человеческий подход. А то ведь есть приказ атамана: всех подозрительных, кто будет на путях копошиться, немедля в расход. Слыхали?