Павел Лагун - Капитан Сорви-голова. Возвращение

— Он тогда был один, без отряда, — добавил Серж.

— И ты отдал ему мой саквояж?! — гневно сказал Леон Фортен.

— Он мне за него тоже обещал заплатить.

— Куда же тогда девалась буссоль? — спросил Поль Редон.

— Я саквояжа не открывал, — искренне проговорил Отогер.

Послышался топот копыт и лошадиный храп. На поляну въехали всадники во главе с коммандантом Поуперсом.

Озера Крисси открылись перед путешественниками на седьмой день во всей своей величественной красе. Расположенные в живописной долине у истока реки Вааль два больших и пять малых озер представляли собой словно замкнутую цепь почти идеально круглых водяных звеньев в зеленой окантовке ив и акаций. Поверхность ближайшего озера сверкала под солнечными лучами золотисто-голубоватыми искорками, маня предчувствием благодатной прохлады, спокойствия и отдыха. За неделю напряженной скачки каждый из маленького бурского отряда мечтал о настоящем отдыхе. А когда цель путешествия почти достигнута, это желание обостряется до невиданных пределов. Все тело ломит от усталости. Вид седла вызывает неприятные, отталкивающие чувства. Хочется слезть с коня, пройти пешком эти последние километры среди высоких пахучих трав до самых берегов озера, раздеться на берегу донага и броситься в прозрачную, прохладную воду, плавать и нырять там, выгоняя из тела налипшую, словно грязь, усталость. Озера лишь показались в далекой туманной низине. Всадники только приближались к ним, а их уже "вели" дозорные Луиса Бота, незаметно для посторонних глаз следящие за всеми тропинками и дорожками, ведущими к последнему оплоту республиканской свободы и независимости — укрепленному пункту на озерах Крисси. Буры и в самом деле укрепились здесь основательно. Система траншей, дотов и других хитроумных коммуникаций делала их позиции абсолютно неприступными. И англичане, зная это, естественно, на приступ не шли. Кончилось то время, когда чванливые английские генералы гнали на убой свои лучшие полки, уложив за полтора года войны почти 20 тысяч солдат и офицеров только убитыми. Да если прибавить более 60 тысяч раненых да около 10 тысяч пленных, то и вправду пировать от такой "пирровой победы" англичанам пока не хотелось. К тому же основные силы буров так и не были разгромлены, несмотря на тысячные жертвы. Есть от чего прийти в уныние и предаться пессимизму. Но с сопротивлением армии генерала Луиса Бота нужно было кончать как можно быстрее, чтобы не упали акции компаний, поставивших на скорую войну. Скорой войны не получалось. Лорд Китченер принялся воевать с женщинами и детьми, чтобы заставить сдаться их мужей, братьев и отцов. И потому те, кого не загнали в концентрационные лагеря, пешком или на лошадях пробирались на озера Крисси и под прикрытием пушек и пулеметов армии Луиса Бота селились в этой живописной долине, создавая свой свободный от насилия и унижения лагерь беженцев, палатки и землянки которого раскинулись вдоль берегов озер на многие километры. Зная это положение вещей, генеральный штаб Британской армии разработал хитроумно-коварный план уничтожения последнего очага сопротивления буров в Трансваале. Он был прост, подл и чудовищен одновременно. У беженцев катастрофически не хватало продуктов питания. Они повсеместно занимались огородничеством, выращивая овощи. Но вот хлеба, мяса и молока не было почти совсем. Волы и быки, с которыми армия Бота пришла сюда, полностью были съедены за первые полгода "сидения на озерах". Об увеличении их поголовья как-то не подумали. Тогда было не до этого. Зверей и птиц в окрестностях тоже перебили. Остальные дикие животные ушли из этих мест, чуя свою гибель. Иногда на ужин попадалась какая-нибудь залетная птица, или зверек, или озерная рыба. А так, в основном, обходились постной пищей, но предчувствие голодных дней уже витало над долиной озер Крисси. Все окрестные фермы были сожжены и разрушены захватчиками. Фуражирные обозы часто не возвращались совсем, попав в засаду, устроенную англичанами. Те грабили обозы, но свободно пропускали беженцев, прекрасно зная продовольственное положение в стане буров. Женщины и дети составляли подавляющее большинство обитателей лагеря и страдали, естественно, сильнее мужчин. Но ни у кого даже не возникло мысли сдаться оккупантам. Буры еще на что-то надеялись. Дух их еще не был сломлен, хотя надежды на сохранение независимости таяли с каждым днем. Но они еще надеялись, они не сдавались, они совершали дерзкие нападения на английские гарнизоны и блокгаузы, построенные захватчиками вдоль железнодорожных путей. Эти партизанские вылазки наносили врагу существенный ущерб и приводили в ярость английского главнокомандующего лорда Китченера. С сопротивлением буров нужно было кончать как можно быстрее. И тогда генеральный штаб придумал тот самый план, прочитав который генерал Девет, несмотря на свое хладнокровие, по-настоящему ужаснулся. В ужас пришли и другие бурские военачальники, а капитан Сорви-голова от возмущения долго не мог успокоиться. Он никак не хотел поверить, что в начале XX века в головы людей, считающих себя цивилизованными, могла прийти такая чудовищная затея. А "затея" состояла в следующем. Прекрасно осведомленный о полуголодном состоянии защитников района озер Крисси, генштаб предложил прислать им "в подарок" громадное стадо коров. Но не подумайте, что английские штабисты руководствовались чувством человеколюбия и гуманизма. Совсем наоборот. Этот "дар" почти ничем не отличался от всем известного "троянского коня". Только в деревянном коне прятались данайские воины, а в живом коровьем стаде должна была прятаться всё уничтожающая "черная смерть", имя которой — бубонная чума. Стадо, по замыслу штабных стратегов, должно быть заражено этой смертельной для всего живого болезнью. Наевшись мяса больных животных и напившись "ядовитого" молока, буры заразятся чумой. Эпидемию не смогут остановить их малочисленные врачи, и через два-три месяца основной очаг сопротивления армии Трансвааля будет ликвидирован без потерь со стороны английских войск. Было от чего ужаснуться бурским генералам. К военной стратегии и тактике этот чудовищный план никакого отношения не имел, а относился к преступлениям против человечества, которые покрывают несмываемым позором тех, кто задумал и осуществил подобные злодеяния. Жан Грандье дал себе слово: по возвращении в Европу напечатать фотокопию этого преступного плана во всех крупнейших газетах. Пусть мировая общественность содрогнется, узнав, до чего может дойти воспаленное воображение убийц в мундирах.

Сейчас Сорви-голова рядом с Поуперсом, Логааном и Жорисой ехал на своей лошади впереди отряда, приближаясь к долине озер Крисси. Поль Редон, Леон Фортен и Фанфан скакали чуть позади. Остальные растянулись нестройной цепочкой, в середине которой, понуро опустив рыжую курчавую голову, трусил в седле Серж Отогер. Его не стали судить по законам военного времени. А сам он поклялся искупить свою вину перед товарищами. Но пока с ним никто не разговаривал. Отогеру негласно объявили бойкот, и он поэтому переживал еще больше. Тропа привела отряд к густым зарослям мимозы. Внезапно кусты зашевелились, и человек тридцать буров появились оттуда с винтовками наперевес.