Александр Степанов - Семья Звонаревых

Засиделись до поздней ночи. Не заметили, как пролетело время, ведь обсуждались самые больные для всех вопросы: воевать «до победы» или кончать войну. Блохину почти не приходилось вмешиваться или поправлять настолько солдаты нутром своим, кровью своей чувствовали правду. Было ясно, что война проиграна, что и началась она и ведётся сейчас не во имя отечества, а ради интересов капиталистов, ради прибылей, которые рекой текут в их карманы. Убеждать и разъяснять не было необходимости. Солдаты сами всё испытали на свей шкуре.

– По домам надо! Разве это война, – одно надувательство. Царь с царицей заодно с немцами. Ведь царица-то немка! Ей что до нашей кровушки! – горячо говорил Лежнёв. – Надо по домам идти, мужикам до земли добираться.

– Как ты пойдёшь? – степенно заметил Родионов. – В дезертирах ходить не больно сладко. Вмиг поймают и пристрелят или повесят.

– Царь войну не кончит, – вступил в разговор Заяц. – У него договор с англичанами да французами.

– Вот и выходит, что надо скидавать царя. Хватит, – поцарствовал, снова вставил слово Лежнёв.

– А что, Сергей Владимирович, солдаты дело говорят! Надо кончать с самодержавием, а потом кончать с войной. Как Ваше мнение?

Звонарёв, внимательно слушавший солдат и заметно волновавшийся, ответил не сразу.

– Что ж, по-моему, многое из того, что я здесь слышал, правильно. Порядка в России нет. И виноват в этом царизм. Думаю, будет лучше, если его заменит республика с Учредительным собранием. Только оно способно покончить с войной и разрухой. Что царизм изжил себя, было ясно ещё в Порт-Артуре…

– И не случайно, что после японской войны вспыхнул пятый год, сказал Блохин. – Будет и сейчас революция!

Разошлись все возбуждённые, объединённые ожиданием чего-то большого и важного.

На следующий день Звонарёва вызвали в управление ТАОНа, которым временно командовал Рейн.

Полковник, как всегда, был любезен, справился о том, как идёт ремонт в батареях, и, плотно прикрыв дверь, тихонько спросил, не принадлежит ли Звонарёв к большевикам. Звонарёв даже рот раскрыл от удивления.

– Я политикой не занимаюсь, господин полковник, – сказал он.

– Не надо давать жандармам повода для вмешательства в наши дела. У Вас в батарее имеется революционная организация среди солдат. К ней примыкают и Зуев с Блохиным. Вы в ней, надеюсь, не состоите? Представьте себе, сегодня ко мне явились жандармы и клятвенно заверили, что вчера у Вас на батарее было революционное сборище, на котором выступали и Вы. На днях будет произведён самый тщательный обыск всех помещений. Я Вас решил предупредить. Полиция, жандармы сейчас дико свирепствуют. Им даны широчайшие полномочия. Есть сведения, что в Петрограде, Москве идут волнения народа: забастовки, стачки и всякое такое… Много арестов, очень много… Ну, естественно, что всё это докатиться и до нас. Так будьте осторожны. Они не считаются даже с офицерским званием. Ужас что твориться!

– Но меня арестовать не имеют права. Я пользуюсь правами командира артиллерийской бригады и могу быть арестован по повелению государя императора, – возразил Звонарёв.

– Это-то и плохо! Уж лучше бы это зависело от меня или Шихлинского. А царь готов заарестовать хоть всю Россию.

Звонарёв поблагодарил Рейна за предупреждение и отправился к себе на батарею. Не прошёл он и нескольких шагов, как перед ним выросли жандармский полковник и несколько жандармских унтеров.

– Вы штабс-капитан Звонарёв? – справился полковник.

– Да, это я.

– В таком случае Вы арестованы, – и жандарм протянул ему бумажку, которая оказалась ордером на его арест.

– Кто подписал этот ордер? – справился Звонарёв.

– Начальник артиллерии Юго-Западного фронта генерал Ватаци.

– Генерал Ватаци не имеет права меня арестовать, я пользуюсь правами командира отдельной части. Я могу быть арестован лишь по распоряжению Ставки верховного, – пояснил Звонарёв.

– Я заставлю Вас силой подчиниться этому распоряжению, – пригрозил жандарм.

Неподалёку стояли несколько солдат батареи Звонарёва.

– Вызвать ко мне команду разведчиков с карабинами! – приказал Звонарёв.

Солдаты бросились со всех ног исполнять распоряжение своего командира.

– Зачем Вы вызвали разведчиков? – спросил жандарм.

– Сейчас узнаёте, – коротко бросил Звонарёв.

Со всех сторон уже бежали к нему с карабинами в руках артиллеристы. Многие на ходу заряжали оружие. Через минуту двадцать с лишним человек стояли около Звонарёва. Прибежал запыхавшийся Блохин и официально доложил:

– В Ваше распоряжение с командой разведчиков прибыл.

При этом он угрожающе посмотрел на жандармов, которые оказались в кольце вооружённых артиллеристов.

– Немедленно отправьте солдат обратно в казармы! – потребовал жандармский полковник от Звонарёва.

– И не подумаю! Я Вашему ордеру, как незаконному, не подчинюсь. Раз так, то и делать Вам тут нечего.

Звонарёв предложил полковнику вместе с ним пройти к Рейну. Жандарм согласился. Рейн подтвердил слова Звонарёва. Жандарм принуждён был ретироваться.

Вернувшись в батарею, Звонарёв тотчас вызвал к себе Зуева и Блохина и рассказал им о том, что ему сообщил Рейн.

– Значит завелась у нас какая-то шкура, доносит обо всём жандармам решил Блохин. – Насчёт обысков, Сергей Владимирович, не беспокойтесь. Всё упрятали. Комар носа не подточит.

Звонарёв успокоился. Через день прибежал к нему Вася Зуев и сообщил, что разведчик Лежнёв арестован при распространении листовок. Выяснилось, что Лежнёв по распоряжению Блохина отправился на одну из соседних батарей, передал несколько листовок и тут же был арестован.

Улики были налицо. Теперь всё зависело от того, не выдаст ли Лежнёв кого-либо из солдат или офицеров звонарёвской батареи.

Лежнёва жандармы увезли в Бердичев, где помещался штаб Юго-Западного фронта. Звонарёв доложил об аресте солдата Рейну. Полковник помрачнел.

– Скверная история. Теперь жандармы начнут нас таскать на допросы и расспросы. Как по ниточке, доберутся и до других.

– Не так страшен чёрт, как его малюют, – ответил Звонарёв. – Солдаты у меня надёжные.

Потянулись дни томительного ожидания дальнейших событий. Обыски сменялись новыми обысками. Искали всюду, даже в артиллерийских парках. Но найти ничего не могли.

О Лежнёве было мало что слышно. Он сидел в одиночке в бердичевской тюрьме.

Через несколько дней Заяц побывал в Бердичеве и вернулся с письмом Лежнёва к Блохину. Солдат сообщал, что он надеется на скорейшее и положительное решение его дела.

Тем неприятней было узнать6 что Лежнёв убит при попытке к бегству. Он якобы уже перелез через тюремную стену, когда был замечен и застрелен тюремной стражей.