Игорь Срибный - Вочий вой

Развернув коня, Заруба понесся прямо на ногайцев. Те, не ожидая подобного маневра, рассыпались в стороны, пропустив казака внутрь цепи, но очень быстро сообразили, что тот начинает крутить «веремию», и перестроились. Теперь ногайцы, погоняя коней быстрей и быстрей, начали свой танец смерти, закручивая тугую спираль вокруг казака.

Гнат придержал коня, который инстинктивно попытался крутиться на месте против движения ногайских лошадей, и, опустив голову, исподлобья наблюдая за движением ногайцев, стал выжидать удобного момента, чтобы совершить рывок. Свою задачу он уже выполнил – остановил и отвлек преследователей, и теперь нужно было спасать свою жизнь.

Ногайцы, сбитые с толку поведением казака, который стоял в центре круга, не давая своему коню крутиться, стали стягивать кольцо, сокращая расстояние на удар сабли.

Гнат только этого и ждал. Он взялся руками за рукояти пистолей, засунутых за пояс, и когда наиболее нетерпеливый ногаец попытался достать его ударом со спины, Заруба, удерживаясь ногами в стременах, свалился под брюхо коня, и из такого положения выстрелил из двух пистолетов. Двое ногайцев замертво упали с лошадей, которые тут же умчались, освобождая проход, и Янычар, не дожидаясь, пока хозяин примет сидячее положение, рванул в образовавшуюся брешь.

Гнат на скаку вложил пистолеты в седельную сумку, ухватился рукой за луку седла и легко поднял свое крепкое жилистое тело. Оглянувшись, увидел, как ногайцы горячат коней, направляя их в погоню, и порадовался, что табун теперь оторвался от погони окончательно. О том, что ногайцы настигнут его самого, Гнат не беспокоился. Он знал, что с Янычаром в степи может потягаться далеко не каждый конь.

Табун быстро приближался к радуте, и вот уже ворота, скрипя на блоках канатами, стали медленно опускаться, открывая лошадям проход. А основные силы ногайцев, выйдя из балки, только-только начали разворачиваться в лаву, явно не успевая перекрыть дорогу табуну. Лишь десятка три всадников находились в непосредственной близости к казачьим лошадям, представляя реальную угрозу.

Гнат отставал от табуна менее, чем на полверсты и его Янычар быстро сокращал расстояние. Но пятеро всадников, выйдя самыми крайними из балки, шли ему наперерез. Заруба рванул из ножен саблю и, привстав на стременах, начал вращать ею над головою, разогревая кисть.

Ногайцы были опытными бойцами и не стали подставляться по одному. Они шли, быстро охватывая казака полукольцом. И только теперь, разглядев вблизи амуницию и конскую упряжь ногаев, Гнат смог определить, что за войско пришло за табуном казачьих коней.

По характерным стременам, не металлическим, а сплетенным из конского волоса и шерсти, а также по конским седлам, не имеющим ни передней, ни задней луки, Заруба определил, что перед ним ногайцы Едисанской орды . Причем самого воинственного ее крыла – «кылычи». А значит, сблизившись, они метнут в него короткие копья, не тратя время на рубку.

Гнат скакал, внимательно наблюдая за противником, и когда увидел, что руки ногайцев почти одновременно выдернули из колчанов копья, мгновенно ушел под брюхо коня, услышав только свист пролетевших над ним копей. Не давая времени степнякам на второй бросок, Гнат вырвал из-под седла ятаган - память о службе в армии Османа-Паши, и пошел на сближение, благо, расстояние между ними сократилось.

Вооруженный двумя клинками, Гнат мог биться с несколькими противниками сразу, доверяя Янычару самому уходить из-под ударов.

Заруба привстал в стременах, раскручивая сабли на уровне плеч и выбирая момент для удара.

Янычар мчался галопом, вздымая копытами за собой снежную пыль, и пядь за пядью сокращая расстояние до врага. И вот уже захрипела, сверкнув крупными зубами, лошадь ногайца…

Первая сшибка была практически мгновенной и не принесла удачи никому – лишь Янычар сбил мощной грудью лошадь противника. Ногайцы ушли, уклонились от молнией сверкнувших в руках Гната клинков, а сами не успели даже сделать замах для удара. Вторая сшибка – уже с тремя противниками окончилась более результативно. Хоть и ушел степняк от смертельного удара, но жало ятагана все же достало его, разрубив скулу. Он выронил саблю и двумя руками схватился за лицо, склонившись к гриве своего коня. Гнат второй рукой отбил удар ногайца и, упав спиной на круп коня, успел уклониться от удара третьего. Янычар сделал прыжок в сторону, оттеснив широкой грудью коня второго ногайца, и его сабля вновь просвистела мимо головы Гната. А тот, резко выпрямившись в седле, срубил противника ударом наискось через всю грудь. Клинок по инерции, не удерживаемый более телом всадника, прошел дальше, вспоров бедро коню, который, сбросив седока, ушел галопом в степь.

Но уже подоспели первые двое, ушедшие в первой сшибке. Гнат отбил в бешеном темпе подряд три удара, но зажатый конями ногайцев, не успел отбить четвертый, лишь уклонился от него, насколько смог. Сабля ногайца легко пропорола овчину зипуна, но не смогла полностью прорвать тонкую, но прочную сталь кольчуги, сплетенной искусным турецким оружейником Мустафой в далеком теперь Истамбуле – Константинополе.

Однако, удар был настолько силен, что вбил в тело разрубленные в некоторых местах кольца и рассек плоть. Горячая кровь брызнула из раны, и, почувствовал ее, Янычар всей своей конской мощью обрушился на коня ногайца, сбив его с ног вместе с всадником. Совершив немыслимый прыжок через поверженного противника, конь рванул к заставе, сразу оставив далеко позади преследователей.

Гнат зажал рану рукой, пытаясь остановить кровотечение, но кровь шла все сильнее. Видимо, клинок повредил кровеносный сосуд. Чувствуя, как медленно наваливается слабость, Заруба намотал повод на руку, чтобы не упасть, и доверился коню.

Едва Янычар пересек линию ворот радуты, Гнат помутневшим взором оглядел знакомое подворье, и потерял сознание.

Вожак стаи, с ним молодой крепкий волк и молодая волчица, уцелевшие в мгновения смертельной опасности, сумевшие уйти из-под копыт сотни лошадей немыслимым напряжением сил, инстинктивно выбрав единственно верный безопасный путь, не ушли далеко от места, где люди снова убивали друг друга.

Вожак привел их на курган, с вершины которого картина погони была видна, как на ладони. Глядя своими желтыми глазами, немало повидавшими на своем веку, на эту смертельную гонку, старый волк силился разгадать извечную загадку жизни. Он своим волчьим умом пытался понять, зачем люди, у которых так много конского мяса, что они его не едят, а передвигаются на нем, убивают друг друга. У них – у волков убийство целесообразно, поскольку служит целям пропитания, а значит, жизни. Но люди, убивая себе подобных, бросают их тела на поле брани, или закапывают в землю, не употребляя в пищу. Поедают же овец, которые и для волков – лакомство. Ловят в петли и поедают зайцев и птицу степную, которые и волку в пищу годятся. Волка же, завидев, тоже пытаются убить и часто убивают, хотя волк не нападет на человека, разве что, почувствовав смертельную угрозу с его стороны.