Филип Гриффин - Королева легионов Афины

Вожак выхватил один из своих ножей, но сделал это слишком неповоротливо. Пинноса молниеносным движением пронзила его необъятное брюхо. Бандит выкатил глаза, его тело начали сотрясать приступы рвоты.

— Это тебе за мою мать! — крикнула Пинноса. — А это , — она перевела дыхание и с силой вонзила меч глубже, так, что окровавленное лезвие вышло у вожака из спины, сквозь кожаный плащ. — А это тебе за отца!

Пинноса сделала шаг назад и выдернула меч, распоров при этом брюшину. Дрожащая требуха выползла на землю к ногам бандита, потом и сам он упал ниц. Он неподвижно лежал лицом вниз в быстро расплывающейся луже собственной крови. Один глаз оставался открытым и горел ненавистью даже после смерти хозяина.

Уцелевшие оцепенели от ужаса перед яростью молодой женщины. Урсула и Кордула быстро обошли двор, оценивая ситуацию. В одной из клумб они нашли умирающего. Он лежал на спине, корчась от боли и сжимая руками стрелу, угодившую ему в живот. Урсула взяла длинный меч вожака, который лежал неподалеку, уперла его острие в горло умирающему и с силой надавила. Раздался глухой треск, и его страдания окончились.

— Марта, — спокойно сказала она. — Возвращайся в Магнис и приведи подмогу. Захвати с собой кандалы на двадцать, нет, двадцать пять человек. И повозки для раненых.

Был полдень третьего дня их долгого путешествия к побережью через горы, и Урсула выбилась из сил. Она ехала верхом бок о бок с Кордулой. Они на два корпуса коня отставали от Бриттолы, которая, в свою очередь, на два корпуса отставала от Саулы. Марта позади ехала вместе с нарядом, охранявшим последнюю повозку с тяжелоранеными. Урсуле хотелось отдохнуть от наблюдения за пленниками, которые еле плелись и звенели своими кандалами. Этот звук действовал ей нервы.

— Какой ужасный звон! — в изнеможении простонала она. — Я слышу его даже во сне!

— Во сне? — устало отозвалась Кордула. — А я не помню, что это такое. Во всяком случае, настоящий сон. Никто из нас не спал нормально уже несколько дней.

— Да, я знаю. То же самое происходит с мужчинами. Они на ногах столько же времени, сколько и мы, особенно люди из Глостера. Один из них рассказывал мне, что…

— Смотри! — Кордула перебила кузину, указан прямо перед собой.

Совсем недалеко они увидели, как на фоне скалы, стоявшей возле дороги, появился силуэт Пинносы верхом на Артемиде. Она кружила вокруг их каравана с того самого дня, как они отправились в путь. Вместо, того чтобы ехать вместе с ними, она следовала параллельным курсом на расстоянии. Иногда она пропадала из виду надолго. Потом ее замечали где-нибудь на утесе, направляющейся в сторону соседней долины. Но теперь она неслась галопом прямо к ним наперерез, а потом исчезла в узком ущелье.

— Она должна побыть наедине с собой, — сказала Урсула. — Она носит в сердце невыносимую боль, только никогда не позволит себе признаться в этом, даже нам.

— Я бы чувствовала то же самое, если бы пережила подобный кошмар, — тихо ответила Кордула. Девушки замолчали. — Как жаль, что Моргана сейчас нет с нами, — произнесла она после паузы, с горечью глядя на Урсулу. — В моей голове крутится одни и те же вопросы. Где он сейчас? Что делает? Какая опасность ему угрожает? Жив ли он? Здоров?

— Ты должна оставить эти мысли. Иначе они сведут тебя с ума.

— Не могу.

— Не можешь, я знаю, — Урсула протянула руку и коснулась кисти кузины. — Я тоже не могу.

Девушки посмотрели друг другу в глаза и постарались улыбнуться. Потом они снова замолчали и, погрузившись в тяжелые размышления, продолжили свое путешествие, которое уже казалось им бесконечным.

— Пинноса загнала себя в угол, и выбраться оттуда может только она сама, — произнесла Кордула после раздумий.

— Да, но, слава Богу, что мы здесь, рядом с ней, чтобы помочь ей, когда эта помощь понадобится, — ответила Урсула. — Кроме нас у нее теперь никого нет.

Урсула вспомнила о собственных страхах и содрогнулась. Она вспомнила о том, что произошло на вилле Флавиев лишь два дня назад.

Марты не было всего несколько часов, но это ожидание далось им очень нелегко. Урсула и другие девушки обыскали ирландцев, чтобы отобрать у них спрятанное оружие. После гибели своего предводителя бандиты превратились в перепуганное стадо. Особенно они боялись яростной рыжеволосой женщины, говорившей на их родном наречии. Ни один из них не пытался сопротивляться и не произнес ни слова. Подчинившись приказу снять всю одежду до тонкой туники, бандиты безропотно позволили связать себе руки. Потом Урсула занялась самыми тяжелыми ранами, а Пинноса стала осматривать виллу в поисках своего старшего брата, Юлия. Сначала поиски были аккуратными и методичными, но потом превратились в судорожные и неистовые.

Все слышали, как она выкрикивала его имя то в доме, то далеко в лесу, возле реки. Ее голос отражался эхом от пустых стен имения, как плач башни. [19] Банши — плакальщица, существо из ирландского фольклора.

Когда она вернулась, девушки вынули последнюю стрелу из тела раненого. Пинноса ворвалась во двор с обнаженными мечами и прохрипела: « Где он? Вы, подлые убийцы, что вы с ним сделали?» Урсула бросилась к ней, но та успела выбрать одного из безоружных мужчин, сидевших на полу. Пинноса разрезала веревки на его руках, заставила его вытянуть пальцы на вой руке и прижала их к земле лезвием своего меч «Говори, сейчас же, — прорычала она. — Иначе тебе больше нечем будет держаться за весла!»

Человек был слишком напуган, чтобы ответить сразу, а Урсула слишком долго мешкала, прежде чем оторвать Пинносу от несчастного. Это стоило ему трех пальцев.

Парнишка, едва ли достигший шестнадцатилетнего возраста, не пострадавший во время нападения, смело поднялся с земли и, встав на колени, произнес на хорошем английском:

— Простите, госпожа, вы ищете юношу, который защищал дом?

Пинноса освободилась от цепких рук Урсулы и резко повернулась к рыжеволосому юноше. Вглядевшись в него, Урсула заметила нечто, поразившее ее: он держался за деревянный крестик, висевший у него на шее, будто бы стараясь нарочно выставить его напоказ.

По дороге назад Бриттола ехала рядом с ним, разговаривала с ним о Боге и время от времени напевала гимн или псалом, если оказывалось, что они знают его оба.

Урсула задумалась. «Они — смертельные враги. Он — ирландский разбойник, она — дочь состоятельного британского рода. В обычных обстоятельствах он бы перерезал ей горло, чтобы обокрасть. Но теперь они идут одной дорогой, восхваляют одного Бога, поют одинаковые песни. Даже сплотились в поклонении Богу».

— Кордула, тебе не кажется это странным? — спросила она. — Мы считаем этих ирландцев дикими варварами, но перед нами один из них, и он знает стихи из Писания. Интересно, сколько еще таких, как он, за границами Римской империи? Как он чувствует Бога? Так же, как мы, или иначе?